Отхожу метров на пятьсот от холма, когда вижу прямо удобную песчаную нишу в земле.
Можно лежать ниже уровня травы, можно вообще спрятаться целиком, если рядом кто-то пойдет, в хорошем таком углублении посередине ее.
Судя по мертвому мужику с перерезанным горлом и страшной нечеловеческой роже шамана, не стоит мне пока знакомиться с аборигенами очень близко. Лучше денек-другой понаблюдаю за ними со стороны.
Особо я их вчера не успел рассмотреть, только похожи они все на своего представителя, которого я успел ограбить немного, как родные братики.
Ничего, у мертвых на том свете карманов нет, а в местные верования я не верю.
Впрочем, здесь, похоже, такая стадия развития общества с изобретением карманов еще далеко впереди.
Пока расстилаю малахай на еще мокрой земле, обхожу все вокруг, осматривая свои новые владения.
Подумав, срезаю несколько шапок выросшей повыше травы подальше от своего укрытия и расставляю их по периметру провала. Могу теперь наблюдать вокруг в каждую сторону, прикрываясь ими, не высовывая сильно голову из-за этих природных укрытий, а сам разглядывая происходящее вокруг через них.
Отхожу метров на пятьдесят в сторону проверить, не сильно ли привлекут внимание такие заросли в одном месте.
Да нет, и с такого расстояния все нормально смотрится, а уж с дороги, которая натоптана вдоль холма, точно ничего не разглядишь.
Подумав, я рыхлю и углубляю плоским ножом сам провал, уже не вылезая из него, землю с песком сталкиваю вниз в яму. Кажется мне, что с верхушки холма меня можно все же рассмотреть, если очень постараться. Особенно, если смотрящий заедет туда на животном типа лошади.
Делать то все равно больше нечего, уже рассвело немного, поэтому весь день я должен здесь безвылазно провести. Воды мне хватит, в туалет тоже боком можно ходить, вот с едой все плохо.
Обычно захватываю на работу пачку печенья типа галет, чтобы перебить голод, а вчера забыл.
Да, это было уже вчера, судя по часам на смартфоне.
Я его выключаю, пусть бережет энергию, его фонарик мне еще пригодится, а все остальное, кажется, уже нет.
Первый караван проехал всего через половину часа после того, как я перестал копать и теперь борюсь со сном.
Значит, это те самые, которые рядом жгли костры на западе, они оказались, естественно, такие же Черти, как и предыдущие.
Светило местное уже с самого раннего утра хорошо пригревает, просушило за это время почву, и я радуюсь солидному запасу воды. Похоже, без моих пакетов пришлось бы бегать несколько раз к чаше с водой, рискуя своей жизнью.
Эх, солнцезащитных очков не хватает и полевого бинокля, чтобы в подробностях рассмотреть, что делают существа из остановившегося каравана около колонн. С гораздо более далекого расстояния такое было бы проще устроить.
А они останавливаются все, кто большими караванами едут, вот одиночные всадники на каких-то странных животных верхом или на подводах с быками проезжают часто мимо без остановки.
Караваны, идущие с запада, всегда останавливаются и что-то вроде делают, как будто молятся.
Слезают со скакунов двух видов, стоят минут по десять и едут дальше.
Скакуны точно представляют два разных вида, одни просто однорогие козлы, вторые с какой-то хищной мордой и по повадкам другие.
Козлы радостно щиплют траву, а другие совсем не интересуются молодой поросль. Правда, первых в разы больше, чем вторых, как я хорошо вижу.
Рассматривать особо пристально не получается, около многих караванов из двух-трех десятков всадников, нескольких подвод на высоченных колесах и обычно пары невольников, всегда есть боевое охранение в виде существа на скакуне с каждой стороны в полусотне метров от основного каравана.
Дозорные смотрят по сторонам очень тщательно, поэтому я только фиксирую появление нового каравана при дозорных, больше не рискуя высовываться. Откровенно жалея при этом, что не разместился еще на пару сотен метров подальше от дороги.
Невольников можно узнать по веревкам, которыми они привязаны за шею к последней подводе.
Светило здорово припекает к обеду, я уже все снял с себя, только футболка и трусы темного цвета на мне, чтобы я не мелькал белой спиной и задницей.
Еще прикрываю голову с шеей и ноги, чтобы не сгореть, попиваю понемногу здорово нагревшуюся воду и в перерывах, когда никого нет рядом, рассматриваю все то, что прилетело со мной в этот чудный мир.
И то еще, что нашел уже здесь.
Глава 3
Это мои инструменты, много разных отверток на все случаи жизни, контролька, клеммники, пассатижи, кусачки-бокорезы и еще много всего, что мне сейчас не может помочь никак.
Зато из сильно полезного — есть зажигалка и спички, целый коробок, лейкопластырь бактерицидный для сбитых пальцев и бутылек со спиртом.
Хорошо бы махнуть немного с горя, только теперь единственное дезинфицирующее средство при сильно вероятных ранениях, поэтому придется оставить спирт в суровой неприкосновенности.
Про такую возможность приходится серьезно думать, учитывать последствия встречи с недоброжелательно настроенными туземцами. Вооруженными поголовно разным холодным оружием.
Толк есть от столярного ножа, изоленты, пакетов, фонариков, второй из которых я починил, поправив слетевший от удара контакт, а теперь еще зримо подняло настроение обладание кинжалом и посохом шамана. Остальные мешки и кошеля на поясе оказались забиты какими-то травяными сборами, корешками и разнообразными частями тел неизвестных животных.
Как-то: головы змей, каких-то сусликов и ящериц, лапки птиц и крылья тоже.
Еще несколько насекомых, от огромных пауков до скорпионов и фаланг по внешнему виду, все это сушеное и вяленое.
Понятное дело, жаркая степь — то самое место, где вся эта живность активно водится, плодится и размножается. Стоит поберечься от таких гостей, придется волосатую веревку кругом вокруг себя укладывать во время ночлега, как я про такое дело знаю из роликов Ютуба.
Только у меня такой приспособы нет пока, да еще где мне придется сегодня ночевать — никто не знает.
Шамана, кстати, никто из свежеприбывших Чертей и пальцем не тронул, в отличии от мужика с перерезанным горлом. Того просто оттащили за ноги и небрежно бросили в пятидесяти метрах от колонн.
Тащили прямо в мою сторону, я еще успел здорово испугаться, что дотащат до моего укрытия, поэтому с огромным облегчением вздохнул, когда его бросили недалеко от дороги.
Похоже, трогать дохлого шамана опасаются все поголовно, и его соплеменники, и существа из других племен, которых я теперь постоянно называю Чертями за серо-зеленые рожи.
«Ничего, я его немного ограбил, но мести от духа шамана не боюсь», — напоминаю себе о совершенном по местным понятиям святотатстве.
Караваны следуют один за другим с разрывом по времени в полтора-два часа, поэтому в светлое время суток они прошли мимо меня восемь раз.
В них я наблюдаю только мужчин с оружием, еще есть немного рабов и совсем нет женщин-Чертей. Поэтому мне кажется, что все они определенно едут на какую-то войну.
С кем могут воевать кочевники-Черти? Судя по пленникам, только с нашим братом.
Куда они тут еще могут без своего племенного скота отправиться? На местный курултай?
Вряд ли, туда только вожди ездят. А эти отряды подозрительно похожи на военную экспедицию, да еще едут в одну сторону.
«Чтобы возвращались с войны — точно не похоже, нет раненых и пленников маловато, слишком все воины бодренькие и бдительные», — размышляю я.
Однако два каравана остановились около столбов подольше, не только молитву прочитали, еще принесли жертву сразу после нее. Жертвой в обоих случаях оказалась пожилая человеческая женщина, каждая из которых сильно отбивалась, кричала и пиналась. Однако, неумолимо попала на тот самый лежак, где ей перерезали горло под заунывно-страшные напевы шамана племени.
Шаман сам и перерезал, значит, такая его прерогатива.
Вообще тема с шаманами здорово популярная у нелюдей, как я понимаю, его напевы и камлание занимают минут пятнадцать-двадцать, три четверти всего процесса принесения в жертву.
Типа без его голосистых песнопений жертву могут не принять боги и вообще, он тут явно самый главный в таких делах.
Общается напрямик с тем, кому приносят жертву, сообщает про такое сразу наверх.
И горло он режет сам однозначно, никто в квадрат из колонн больше не смеет заходить. Как я вижу издалека, тела после этого забирают и уносят куда-то в глубь каравана.
Кажется, еще не такой простой конец, как захоронение где-то в земле или просто на земле, их ждет в будущем.
«Черт, от дневной жары мне не так хочется есть, однако голод все же чувствуется. Уже сутки я во рту маковой росинки не держал, теперь занимаюсь лечебным голоданием по случаю, как сам себя уверяю».
Со временем другая проблема зримо нарисовалась. Похоже, кровь жертв стекает именно в то каменное блюдо, из которого я набирал воду. И теперь, если снова не случится грозы, больше пить мне совсем нечего.
Начинаю сразу экономить воду, пью малюсенькими глотками, однако к вечеру у меня остается ее всего немногим больше литра.
Понимаю теперь, воду нужно было беречь, один раз точно следовало снова сбегать к чаше между караванами, чтобы наполнить большой пакет с помощью маленького.
«Ну, пока Черти не начали жертвы приносить».
С флягой я разобрался, там какой-то непонятный и вонючий настой оказался налит. Пришлось его слить в землю и засыпать от заметного запаха песком. Теперь у меня есть нормальная флага на шестьсот-семьсот миллилитров из крепкого дерева, склеенная из двух половинок.
Однако сейчас нет смысла кулаками махать, паровоз ушел, простучали колеса.
Понятно, запастись водой утром я не мог больше технически, а сейчас других источников живительной влаги я не вижу.
Правда, те нелюди из караванов, которые приносят жертву, бегали потом к колоннам с бурдюками и набирали там воду. Успевали набрать пару десятков пузатых мешков, похоже, свежепролитую кровь по ходу процесса смывают и снова чашу водой наполняют.