Полина нажала кнопку включения. Холодильник зажужжал, загудел — и заработал! Компрессор начал работать, свет внутри загорелся.
— Работает, — тихо сказала она, не веря своему счастью.
Отец долго молчал, разглядывая агрегат. Затем, к её удивлению, кивнул:
— Неплохо. Для бабы сойдёт. В следующий раз возьмёшься за что-то посложнее.
Осенний лес стоял тихий и задумчивый. Жёлтые и багряные листья шуршали под ногами, когда отец и Полина пробирались между деревьями. Девочка крепко сжимала в руках инструменты для установки ловушек, чувствуя, как внутри всё трепещет от волнения и страха.
— Ну что, приступим, — пробасил отец, останавливаясь на небольшой поляне. Его голос звучал хрипло, но в нём проскальзывало что-то похожее на волнение. — Смотри внимательно.
Он достал из рюкзака набор для установки ловушки — металлические детали, верёвки, специальные приманки. Его руки двигались уверенно, привычно.
— Первое правило, — начал он, — никогда не оставляй следов. Зверь — он как человек, только умнее. Почует неладное — и всё, пиши пропало.
Полина внимательно следила за каждым его движением, стараясь запомнить каждую деталь. Её пальцы слегка дрожали, но она старалась не показывать страха.
Отец показал, как правильно вкапывать опоры, как натягивать проволоку, как маскировать механизм под естественный ландшафт. Он рассказывал о повадках зверей, об их привычках, о том, как читать следы.
— А теперь твоя очередь, — неожиданно сказал он, протягивая ей инструменты. — Только без фокусов. Если накосячишь — сама виновата будешь.
Девочка кивнула, стараясь унять дрожь в руках. Она начала аккуратно вкапывать первую опору, стараясь следовать указаниям отца.
— Не так глубоко, — рявкнул он, когда она попыталась закопать опору слишком сильно. — Всё должно быть естественно. Как будто так и было.
Полина поправила опору, чувствуя, как пот стекает по спине. Отец наблюдал за ней, его взгляд был острым, как лезвие ножа.
Постепенно ловушка начала обретать форму. Девочка работала сосредоточенно, стараясь не упустить ни одной детали.
— А теперь самое главное — маскировка, — сказал отец, доставая листья и ветки. — В лесу это просто, а вот в городе…
Он рассказал ей о том, как можно использовать городскую среду для установки ловушек: подвалы, заброшенные здания, тёмные переулки. О том, как маскировать механизмы под мусор или строительные материалы.
— В городе сложнее, — говорил он, — но и возможностей больше. Главное — знать, где искать.
Когда ловушка была готова, отец отступил на шаг, оценивая работу.
— Неплохо, — бросил он, и в его голосе впервые за всё время промелькнуло что-то похожее на одобрение. — Для бабы сойдёт.
Полина улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло. Она знала, что это была лучшая похвала, на которую она могла рассчитывать от отца.
Они продолжили обход территории, устанавливая ещё несколько ловушек. Отец рассказывал о разных видах механизмов, о том, как их модифицировать под разные цели.
К концу дня Полина чувствовала себя уставшей, но довольной. Она научилась многому, и главное — получила признание отца, пусть и выраженное в его особой, суровой манере.
Когда они возвращались к машине, отец неожиданно сказал:
— Может, и хорошо, что ты не пацан. Девчонки хитрее бывают. А хитрость в нашем деле — половина успеха.
Полина не ответила, но в её сердце расцвело что-то тёплое и светлое. Возможно, впервые за долгое время она почувствовала, что действительно важна для отца, пусть даже он выражал это по-своему, грубо и неохотно.
Отец вошёл в комнату, его лицо было необычно серьёзным. Он бросил на стол перед Полиной небольшую кожаную сумку, из которой выглядывали странные металлические предметы.
— Сегодня научу кое-чему секретному, — произнёс он, доставая из сумки набор отмычек. — Это отмычки. Будешь учиться вскрывать лёгкие замки.
Полина с восхищением смотрела на блестящие инструменты. Они выглядели как произведения искусства — тонкие, изящные, с замысловатыми изгибами.
— Первое правило, — начал отец, раскладывая отмычки на столе, — никогда не торопись. В нашем деле спешка — главный враг.
Он выбрал простой навесной замок и положил его на стол.
— Смотри сюда. Вот основной принцип: каждая отмычка создана для определённого типа замка. Твоя задача — почувствовать механизм.
Отец взял первую отмычку, её кончик был загнут под необычным углом.
— Вставляй аккуратно, — инструктировал он. — Не дави сразу. Нужно почувствовать пины.
Он продемонстрировал, как правильно держать инструмент, как вводить его в замок. Его движения были плавными, почти танцевальными.
— Теперь вторая отмычка — натяжка. Она создаёт давление на механизм.
Полина внимательно следила за каждым движением, стараясь запомнить последовательность. Её руки слегка дрожали от волнения.
— Попробуй, — неожиданно сказал отец. — Только помни: главное — не сила, а точность.
Девочка взяла отмычки, стараясь повторить движения отца. Её пальцы казались слишком большими для таких тонких инструментов.
— Не так резко, — поправил отец. — Представь, что ты играешь на пианино. Каждое движение должно быть выверенным.
Он показал, как правильно «прощупывать» замок, как определять положение пинов.
— Когда почувствуешь, что все пины встали на место, — объяснял он, — услышишь характерный щелчок.
Полина снова попыталась. На этот раз у неё получилось вставить отмычки, но замок не поддавался.
— Ничего, — сказал отец. — Это как езда на велосипеде — с первого раза редко у кого получается.
Он показал несколько базовых приёмов, объяснил, как определять тип замка по его внешнему виду. Рассказал о разных видах механизмов и их уязвимостях.
— А теперь попробуй сама, — сказал он, протягивая ей другой замок. — Только помни: практика — ключ к успеху.
Полина сосредоточилась, вспоминая все инструкции. Её руки двигались увереннее, хотя внутри всё ещё трепетало от волнения.
Спустя несколько попыток замок наконец щёлкнул. Полина подняла глаза на отца, ожидая его реакции.
— Неплохо, — произнёс он, и в его голосе впервые за всё занятие прозвучало искреннее одобрение. — Для начала сойдёт.
Девочка улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается гордость. Она сделала первый шаг в мир, который отец считал важным научить её понимать.
— Завтра возьмёмся за что-нибудь посложнее, — сказал он, собирая инструменты. — А пока — практика. Чем больше тренируешься, тем лучше получается.
Полина кивнула, уже планируя, как проведёт вечер, отрабатывая новые навыки.
Шестнадцатилетняя Полина застыла перед отцом, чувствуя, как его тяжёлый взгляд скользит по её фигуре. Она действительно расцвела — пышные формы, выразительные черты лица, томный взгляд. Но в её глазах всё чаще появлялся вопрос, который она боялась задать вслух.
— Ну и откормили мы тебя… — протянул отец, барабаня пальцами по столу. — С одной стороны, хорошо — можно будет облапошить каких-нибудь лохов. Но с другой… лицо слишком запоминающееся.
Полина хотела было возразить, спросить, почему она должна становиться частью этого мира, но осеклась, вспомнив прошлые наказания за подобные вопросы.
— Значит так… слушай задание, — его голос стал деловитым, почти отстранённым.
Он начал объяснять детали очередного дела, а Полина слушала, механически запоминая инструкции. Иногда она пыталась уточнить что-то, но отец мгновенно пресекал любые попытки обсуждения:
— Не умничай! Твоё дело — выполнять, а не рассуждать!
Постепенно она научилась молчать, скрывать свои мысли за маской послушности. Втайне от отца Полина начала вести дневник, записывая свои истинные чувства и мысли. Она понимала, что любое проявление непокорности может обернуться жестоким наказанием.
Отец виртуозно манипулировал ею, то осыпая похвалами за удачно выполненные задания, то унижая за малейшие промахи. Он знал, как надавить на её слабые места, как заставить чувствовать себя обязанной ему за «обучение».
— Ты никто без моих знаний, — часто повторял он. — Без меня ты никто.
И Полина верила, хоть и понимала неправильность происходящего.
В тот день, когда в роддоме сообщили о рождении брата, Полина почувствовала, как что-то надломилось внутри. Она стояла у окна, наблюдая, как отец заносит младенца домой, и понимала — её жизнь больше никогда не будет прежней.
Отец действительно воспрянул духом. Его глаза горели особым огнём, когда он смотрел на маленького Пашу. Полина видела это изменение, чувствовала, как её собственное место в сердце отца тает, словно воск.
Она была умна, слишком умна для той роли, которую ей отводили. Полина замечала, как отец манипулирует ею, как тонко играет на её страхах и желаниях. Он знал, что она жаждет его признания, и использовал это как рычаг управления.
— Ты никогда не будешь достойна, — часто повторял он, — слишком мягкая, слишком сомневающаяся.
Полина помнила, как дрожали её руки после таких слов, но в глубине души она продолжала надеяться на его одобрение. Даже понимая всю тщетность этих надежд, она не могла избавиться от этого чувства.
Мать, забитая и покорная, лишь молча наблюдала за происходящим. Она давно смирилась со своей судьбой, научившись выживать в тени мужа, его жестокости и непредсказуемости.
Паша рос точной копией отца. Его агрессия и жестокость поощрялись, каждый его успех отмечался, каждое поражение использовалось для ещё большего закаливания характера. Брат постоянно задирался к Полине, и отец никогда не вмешивался, когда тот причинял ей боль — физическую или моральную.
— Учись давать отпор, — усмехался отец, наблюдая за их стычками.
Полина научилась давать отпор, но не так, как хотел отец. Она стала мастером маскировки своих истинных чувств, научилась притворяться послушной, сохраняя при этом свою независимость мышления.
В доме царила атмосфера страха и подавления. Отец, привыкший к криминальному миру, переносил его законы в семью. Его жестокость не знала границ, а любое проявление слабости каралось.