Сзади послышалось хриплое, прерывистое дыхание. Я почувствовал холодные, мокрые от свежей крови руки на своей шее. Они были ледяными, словно принадлежали мертвецу. В тот же миг я рванулся вперёд, вылетая в подъезд.
За спиной раздался грохот — заражённые родственники бросились в погоню, издавая жуткие, нечеловеческие звуки. Их хрипы и рыки эхом отражались от стен подъезда.
На лестничной площадке я замер на мгновение от нового кошмара. Двери лифта раскрылись, являя жуткую картину. Баба Нюра, наша добродушная соседка, вгрызалась в горло Петровичу, разрывая его на части. Её лицо было искажено яростью, одежда пропитана кровью. Увидев меня, она оскалилась, обнажив острые зубы, и с утробным рыком бросилась следом.
Не раздумывая, я рванул вверх по лестнице. Каждая ступенька казалась бесконечной. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, лёгкие горели от недостатка воздуха. Я слышал за спиной топот преследователей, их хриплое дыхание становилось всё ближе.
На двенадцатом этаже моё сердце пропустило удар. Перед глазами возникла знакомая фигура Васьки-алкаша. Его руки тряслись так сильно, что казалось, будто он пытается удержать что-то невидимое, но тяжёлое. Он спускался сверху, вытянув перед собой руки, словно слепой, бредущий в темноте.
— Костя… дружище… — прохрипел он своим пропитым, надломленным голосом, в котором слышалась последняя надежда.
Его глаза были закатаны вверх, а капилляры на белках стремительно лопались, превращая белки глаз в жуткие красные провалы. В следующую секунду он резко дёрнулся вперёд, как марионетка, которую дёргают за ниточки.
Я отпрыгнул в сторону с такой скоростью, будто за спиной выросли крылья. Вася рухнул прямо в объятия моей заражённой матери, которая преследовала меня в нескольких метрах позади.
Не теряя ни секунды, я рванул дальше вверх по лестнице.
На тринадцатом этаже свет в подъезде внезапно погас, погружая всё вокруг в кромешную тьму. Топот ног позади стих, но я продолжал бежать, ориентируясь лишь на память о расположении ступеней. Мои ноги уже онемели от напряжения, но я заставлял себя двигаться вперёд, стиснув зубы от боли.
Пот заливал глаза, но я продолжал подниматься. Пятнадцатый этаж предстал передо мной как мираж в темноте. В дверном проёме одной из квартир я увидел женскую фигуру. Силуэт был размыт темнотой, но я знал — это Полина.
— Иди… ко… мне… — прошептал голос, словно касаясь моего сознания ледяными пальцами.
Девушка медленно поманила меня рукой, её силуэт казался призрачным в темноте, и исчезла в глубине квартиры. Я сделал шаг вперёд, не в силах сопротивляться этому призыву, который словно проникал в самое моё существо.
Оглянувшись, я увидел, как внизу, на лестничной площадке, застыли фигуры моих заражённых родственников и соседей. Они не двигались, только их глаза следили за каждым моим движением, словно хищники, выжидающие момента для атаки. Их дыхание эхом разносилось по пустому подъезду.
— Кос…тя… — донёсся до меня хриплый шёпот матери.
Я резко отвернулся, отказываясь принимать эту реальность. Нет, это не могли быть мои родители. Это был кошмар, иллюзия, искажённая действительность, созданная чьим-то извращённым разумом.
Собрав остатки сил, я шагнул вперёд, направляясь к квартире Полины. Что бы ни ждало меня там — это было лучше, чем оставаться наедине с этим кошмаром, в котором мои самые близкие люди превратились в монстров.
В темноте я протянул руку к дверному косяку, чувствуя, как страх сковывает моё тело. Но другого выхода не было.
Я вошёл в квартиру, и дверь за мной закрылась с тихим щелчком, отрезая путь назад и оставляя позади всех тех, кто когда-то был моей семьёй.
Я медленно продвигался по тёмному коридору квартиры Полины, каждый шаг отдавался в ушах глухим эхом. Внезапно в окна заглянула красная луна — её зловещий свет залил всё вокруг алым сиянием, превращая привычную обстановку в сцену из ночного кошмара.
Тихие, почти неслышные шаги доносились из зала. Я замер, прислушиваясь к этим странным звукам, и понял — меня ждут там. Собрав всю свою решимость, я двинулся вперёд, в темноту квартиры.
Зал предстал передо мной как картина из ночного кошмара. В центре комнаты стояла Полина. При лунном свете её обнажённое тело казалось почти нереальным — пышные формы и изящные изгибы создавали завораживающее зрелище. Но эта красота была испорчена двумя жуткими деталями: её глаза были абсолютно белыми, без единого проблеска жизни, а лицо и руки покрывала корка засохшей крови.
Она не двигалась, словно статуя, но я чувствовал её присутствие каждой клеточкой своего тела. Лунный свет, проходя через окна, создавал искажённые тени на её теле, делая картину ещё более сюрреалистичной.
Я стоял как вкопанный, не в силах оторвать взгляд от этого странного зрелища. Что-то в её облике притягивало меня, но одновременно вызывало первобытный страх. Она была одновременно прекрасна и ужасна, желанна и отвратительна.
В воздухе повисло напряжение, такое плотное, что его, казалось, можно было потрогать руками. Полина не делала попыток приблизиться, но я чувствовал, как её присутствие заполняет всю комнату, словно невидимая волна, накатывающая на берег.
Внезапно комната наполнилась тенями прошлого. Мама возникла передо мной словно из ниоткуда, стоя в луже собственной крови. Её голос, когда-то такой родной и тёплый, теперь звучал хрипло и надломленно:
— Кос…тя… почему… ты бросил нас?
Из тёмного проёма двери вышел отец. Его шея была разорвана, а глаза, некогда полные любви, теперь смотрели с нескрываемым упрёком.
— Сынок… почему ты бросил нас? — его голос дрожал от боли и разочарования.
В этот момент голос Ирины раздался прямо над моим ухом:
— Брат… ты… бросил нас?
Я резко обернулся, встречаясь взглядом с сестрой. Ирина стояла передо мной в изорванной, пропитанной кровью одежде.
— Я… ждала тебя… — прошептала она. — Ты… бросил меня.
— Нет! — отчаянно замотал я головой. — Я пытался выжить!
— Правда? — раздался шёпот Полины сзади. Её окровавленные руки обхватили меня за талию, а её тело прижалось ко мне. Я почувствовал, как её формы, ещё недавно такие желанные, теперь вызывали только отвращение.
Её дыхание, пахнущее свежестью и мятой, обожгло мою шею.
— Останешься со мной? — прошептала она, и я, повернув голову, встретился с её белыми глазами.
— Нет, вы не настоящие… — отпрянул я, пытаясь вырваться из её хватки.
По щекам матери потекли кровавые слёзы.
— Мы настоящие… сынок. Ты не смог помочь, — простонала она, её голос разрывал моё сердце на части.
— Что толку в твоей силе? — спросил отец, качая головой. — Ты не спас никого. Ни нас… ни друзей, который погибли по твоей вине.
Из тёмного угла выступила массивная фигура Петровича. Его руки были искусаны, одежда пропитана кровью.
— Ты… из-за тебя заражённые полезли к нам… — прохрипел он, его голос был полон ненависти.
Из другого угла, шатаясь, вышла Аня. Половина её лица была съедена, обнажая кости и мясо.
— Костя… — прохрипела она, её голос был едва слышен. — Мне нужна была помощь…
Я отступал, пытаясь найти выход из этого кошмара, но фигуры преследовали меня, их голоса сливались в единый хор упрёков и обвинений. Каждый шаг назад только приближал меня к новым призракам моей вины, к новым напоминаниям о том, что я не смог спасти.
В воздухе повисло ощущение безысходности. Все эти люди, когда-то близкие и дорогие, теперь обвиняли меня, и каждое их слово било больнее любого физического удара.
— Я пытался… — прошептал я, но мой голос утонул в хоре упрёков.
Комната начала кружиться перед глазами, стены словно сжимались вокруг меня, а призраки приближались, их руки тянулись ко мне, готовые утащить в пучину вины и отчаяния. Я чувствовал, как паника охватывает меня, как страх сковывает тело.
Я отпрянул к стене, чувствуя, как холодные, липкие пальцы призраков почти касаются моей кожи. Их окровавленные руки тянулись ко мне, словно когти голодных хищников, оставляя багровые следы.
— Я не виноват! — мой крик эхом отразился от стен. — Я пытался выжить!
Резким, судорожным движением я оттолкнул руку Ирины от своего лица. В тот же миг грозовой феникс сорвался с моей ладони — огненная птица с крыльями, охваченными электрическими разрядами, метнулась к призраку сестры, рассекая воздух пронзительным криком.
Мама стояла передо мной, её кровавые слёзы стекали по щекам, оставляя тёмные дорожки на лице, пропитывая одежду.
— Ты чудовище… такой же, как и все они… — прохрипела она, и в её голосе звучала такая боль, что у меня защемило сердце.
Грозовой феникс взревел, наполняя комнату запахом озона и грозового дождя. Электрические разряды трещали в воздухе, когда хищный силуэт птицы расправил крылья. Каскады молний одна за другой ударяли в призраков, развеивая их в ничто, оставляя после себя лишь тёмные клубы дыма.
Внезапно Полина, стоявшая в центре зала, бросилась на меня с невероятной скоростью. Её движение было настолько стремительным, что я едва успел заметить её силуэт. Грозовой феникс, словно почувствовав опасность, развернулся и устремился ей навстречу. Сгусток чистой энергии пронзил грудь противника, вышел из спины и окутал заражённого электрическими разрядами. Тело начало дёргаться в конвульсиях, издавая жуткие звуки.
— Костя… помоги мне… — прошептала она голосом, который на мгновение показался мне таким родным, таким настоящим.
Но я лишь смотрел, как моя собственная энергия, принявшая форму грозового феникса, сжимала электрические путы всё сильнее, сжигая тело противника. Я видел, как её плоть начинает тлеть под воздействием молний, как кожа чернеет и трескается.
Тело Полины начало рассеиваться, словно дым на ветру, но путы лишь крепче сжимались вокруг её шеи. Заражённый наконец начал принимать свой истинный облик — массивная мужская фигура с искажённым в злобной гримасе лицом, с клыками, оскаленными в нечеловеческом рыке. Феникс сжал его горло, и внезапно всё перед глазами поплыло, словно расплавленное стекло, искажая реальность.