После долгих раздумий остался единственный вариант — улучшение источника. Это увеличит запас энергии и ускорит её восполнение, а значит, я смогу чаще использовать молнии.
Ещё раз всё взвесив, я принял решение и вложил двести единиц Тираниума в источник. В тот же миг в груди вспыхнул обжигающий огонь. Всё тело мгновенно покрылось потом от невыносимого жара. Я начал корчиться в ванной, чувствуя, как пламя будто сжигает меня изнутри. Каждая клеточка тела кричала от боли, но я понимал — это цена, которую нужно заплатить за силу.
Постепенно жгучая боль окончательно отступила, оставив после себя приятное, расслабляющее тепло. Я с облегчением выдохнул и открыл свой статус. Цифры приятно удивили — уровень Тирана в крови возрос до двухсот единиц, а скорость его генерации увеличилась до пятнадцати единиц в секунду.
Теперь необходимые сто единиц восстановятся примерно за шесть с половиной секунд, что все еще слишком долго, но уже лучше, чем было до улучшения.
Внезапно мой слух уловил звуки. Из квартиры доносились шаги — кто-то осторожно передвигался по комнатам. Я замер, превратившись в слух. Адреналин хлынул в кровь, мышцы напряглись. Это могли быть заражённые… Хлипкая дверь ванной комнаты, забаррикадированная ванной, могла задержать их, но надолго ли?
Я вслушивался в каждый шорох, каждый скрип половиц. И тут заметил странность — никаких характерных рыков и всхлипываний заражённых. Шаги были слишком осторожными, почти крадущимися, словно кто-то пытался двигаться бесшумно. Может, это человек?
Шаги стали громче — кто-то приближался к двери ванной. Я затаил дыхание. Тихий скрип — кто-то осторожно потянул за ручку двери, но самодельная баррикада выдержала. Затем раздался едва уловимый звук — будто кто-то осторожно поскрёб по деревянной поверхности.
— Есть кто живой? — раздался тихий, неуверенный мужской голос с той стороны двери.
Моё сердце забилось так сильно, что, казалось, готово было выскочить из груди. Человек! В этом хаосе я наконец встретил выжившего! Но могу ли я доверять этому голосу? А если это ловушка? Тысячи мыслей пронеслись в голове за считанные секунды.
Я колебался, не зная, что делать. С одной стороны — страх и осторожность, с другой — отчаянное желание найти союзника в этом безумном мире. Время словно остановилось, пока я боролся с внутренними демонами.
— Есть, — наконец прошептал я в ответ, голос дрожал от напряжения.
— Костя? Ты? Живой? — голос за дверью заметно приободрился.
Я узнал его сразу — это был голос моего соседа, здоровенного мужика, которого все звали Петровичем. Михаил Петрович, бывший военный — то ли спецназовец, то ли десантник, я точно не помнил.
— Петрович? Ты? — не скрывая радости, воскликнул я.
— Да, конечно. Ожидал кого-то другого? Открывай давай. Ты, походу, всех каннибалов из подъезда замочил.
Я постарался как можно тише сдвинуть ванну с места, но получалось плохо. Обожжённая рука, хоть и перестала пульсировать, всё ещё отзывалась острой болью на каждое прикосновение. Да и нога всё ещё ныла, хоть и слабее, чем до сна. С трудом разобрав баррикаду, я открыл дверь, стараясь спрятать руку с электрическими разрядами за спину — бдительность никогда не помешает.
За дверью действительно стоял Петрович. Вечер окутал улицы мраком, света практически не было. Михаил держал в руках мощный фонарь — похожий на отцовский, но у бывшего военного он имел массивную железную рукоять, которой, наверное, можно было пробить череп. Во второй руке он сжимал топорик для рубки мяса. Его поза была напряжённой — он тоже не терял бдительности, внимательно осматривая меня сквозь полумрак.
— Живой, — с облегчением выдохнул Петрович, опуская оружие. — А я уж думал, что тебя эти твари достали.
— Чуть не достали, — признался я, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. — Но повезло.
— Вижу, что повезло, — кивнул он, бросив взгляд на мою перевязанную ногу. — Расскажешь потом, как выжил. А сейчас надо отсюда валить, пока другие не подтянулись.
Я деактивировал электрические разряды, и наконец-то вышел из ванной комнаты. Каждое движение отдавалось болью в теле — обожжённая рука пульсировала, а раненная нога протестовала при каждом шаге. Но радость от встречи с живым человеком придала мне сил.
— Надо только припасов из холодильника забрать, — сказал я, направляясь к кухне. Мой голос звучал хрипло после всего пережитого.
Петрович кивнул, его глаза внимательно сканировали пространство впереди. Мы двинулись к кухонному блоку, и я начал торопливо собирать самое ценное из холодильника и морозильника. Сначала загрузил свой рюкзак, затем достал мамин пакет с пакетами и начал методично складывать провизию.
Бывший военный не сводил глаз с дверного проёма. Его поза казалась расслабленной, но в каждом движении читалась военная выучка. Он был готов в любой момент среагировать на опасность. Его фонарь освещал кухню ярким, надёжным светом, а топорик для рубки мяса лежал в крепкой руке.
Я собирал всё самое важное: крупы, консервы, соль, сахар, замороженное мясо, которое уже начало оттаивать. Каждая минута казалась решающей — нужно было успеть забрать всё самое питательное и ценное. Мои руки дрожали от усталости, но я упорно продолжал работу.
Когда пакеты были наполнены до краёв, мы с Петровичем быстро направились к его квартире. Как только мы вошли, мужчина тут же закрыл массивную железную дверь.
— Не зря год назад установил, — сказал он, нежно поглаживая дверь. — Вот такие штыри в стене, хрен выломаешь, — продемонстрировал он размер руками, и я уважительно кивнул, впечатлённый предусмотрительностью соседа.
— Давай неси продукты на кухню, у меня тут есть маленький генератор. Холодильник рабочий, — скомандовал Петрович, включая освещение в квартире.
Я начал переносить продукты в его холодильник, чувствуя, как с каждым движением боль всё сильнее даёт о себе знать. Мои руки тряслись от усталости.
Мужчина, заметив моё состояние, тут же пришёл на помощь. Вместе мы быстро рассортировали всё по полкам. Он действовал быстро и чётко, словно выполняя хорошо отработанный алгоритм.
Когда с продуктами было покончено, мы уселись за кухонный стол. Я опустился на стул, чувствуя, как усталость накатывает волнами. Каждая мышца в теле молила об отдыхе. Петрович присел напротив, и в его глазах читалось искреннее беспокойство за моё состояние.
Тишина повисла между нами, но это была та самая тишина, которая бывает между людьми, пережившими нечто страшное и теперь находящими в себе силы просто быть рядом друг с другом. В этой тишине слышалось тихое гудение генератора, который поддерживал работу холодильника.
Петрович достал из шкафчика две кружки и налил в них горячий чай из термоса.
— Держи, — протянул он мне кружку. — Тебе нужно согреться и отдохнуть.
Я взял кружку дрожащими руками, вдыхая аромат горячего напитка. Тепло разлилось по телу, принося небольшое облегчение. Мы сидели молча, каждый погруженный в свои мысли.
Когда напряжение немного отпустило, Петрович отставил кружку и начал рассказывать, глядя куда-то в сторону:
— Ну что, боец, давай по порядку. Я-то, когда всё началось, в лифте застрял. Прямо здесь, в этом чёртовом подъезде. С бабой Нюрой ехал, старая карга. — Он на секунду замолчал, сделал паузу и продолжил: — В общем, эта зараза на меня накинулась, чуть не цапнула. Пришлось её нейтрализовать, по-другому не скажешь.
Петрович достал из кармана тактический нож, проверил его и убрал обратно.
— Достаю телефон, а там — ноль связи, даже «112» не пробиться. Вот это я попал, думаю. Гражданскую положил, а тут ещё этот бардак. Слышу — на этаже кто-то носится, как угорелый. Крики, стоны, а потом такое рычание раздалось — у меня даже кровь в жилах застыла.
Он сделал паузу, отхлебнул чаю.
— Сидел в лифте полчаса, не меньше. Слышу — кто-то в дверь ломится, грохот на весь дом. Потом топот вверх по лестнице — двое побежало. Через минуту опять кто-то дверь выносит, наверх чешет. Потом снова — и уже двое. В общем, полный беспредел, а я тут с трупом в лифте сижу.
Петрович потёр переносицу.
— Ну, думаю, надо валить. Полез через техлюк в шахту, оттуда на площадку. Иду в темноте, а у самого руки ходуном ходят — никогда не видел, чтобы гражданские так легко двери выносили. На ощупь нашёл перила, а в подъезде — тишина, как на кладбище.
Он снова сделал паузу, вспоминая детали.
— Зашёл в хату, экипировался как положено — фонарь, топорик. Пошёл осматривать территорию. Гляжу — твоя дверь выломана. Сначала струхнул, свет вырубил, сижу, наблюдаю. Тишина. Медленно зашёл — шесть тел валяется. Я тогда в свою хату метнулся, затаился. Долго ждал, но никто не объявлялся. Потом тебя нашёл. Вот такая, брат, история.
Петрович закончил свой рассказ, и в комнате повисла тяжёлая тишина. Я сидел, переваривая услышанное, пытаясь уложить в голове весь ужас происходящего. Бывший военный внимательно смотрел на меня, в его глазах читалось искреннее беспокойство.
Наконец, выдержав паузу, он нарушил молчание:
— Ну что, боец, твоя очередь. Рассказывай, как ты тут оказался. Как выжил? Поделись, легче станет, — в его голосе слышалась забота, смешанная с профессиональным интересом.
Я тяжело вздохнул и начал рассказывать свою историю. Поведал о том, как стоял на балконе и наблюдал за тем, как мир рушился на глазах — люди на улице сходили с ума, бросались друг на друга. Рассказал про Ваську-алкаша, который обезумев, выломал дверь в квартиру.
Описал, как с трудом удалось справиться с ним, а затем начался настоящий кошмар — твари в подъезде, кровь, борьба с обезумившими. Упомянул о появлении странного интерфейса и системы, о том, как обнаружил свои способности и научился управлять электричеством.
Петрович слушал, всё больше хмуря брови. Когда я закончил, он задумчиво произнёс:
— Может, это просто галлюцинации от стресса? У меня-то ничего подобного нет.
Я лишь усмехнулся и активировал способность «Разряд». По руке заструились тонкие жгуты молний, создавая причудливый узор из электрических разрядов.