— Это тоже глюки? — спросил я, демонстрируя свою новую способность.
Бывший военный заворожённо смотрел на молнии, пробегающие по моей руке.
— Ты что, теперь какой-то сраный маг? Как в фильмах про людей в красных трусах поверх одежды? — наконец выдавил он.
— Похоже на то, — пожал я плечами. — Удивительно, что у тебя нет никаких способностей. Видимо, это доступно не всем.
— А ты думал, что у всех есть? — спросил Михаил.
— С балкона видел, как один мужик становился невидимым, когда замирал, — ответил я, качая головой. — Правда, на улице его всё равно учуяли, вряд ли ему удалось выжить.
Петрович глубоко задумался.
— Значит, способности есть не у всех… Интересно, почему так? И как эта система работает?
Я лишь пожал плечами в ответ на вопросы Петровича — у меня не было ответов, я знал не больше его.
— Так, — решительно сказал мужчина, — давай осмотрим твои раны. Мало ли какую заразу несут эти бешеные. Боюсь, мы имеем дело не с обычным вирусом, как я думал изначально. Всякая магия тут творится, и теперь всё ещё более непонятно.
Я покорно сел на стул, пока Петрович доставал аптечку. Бывший военный действовал методично, как на учениях.
— Начнём с ноги, — скомандовал он, аккуратно закатывая штанину.
Укус на икре выглядел жутковато — два глубоких следа от зубов, уже затянувшихся розовой тканью новой кожи. Края раны были неровными, с багровыми подтёками, но воспаление отсутствовало полностью.
— Вот это да… — протянул Петрович, проводя пальцем вдоль следа от укуса. — Утром, говоришь, было свежее? А сейчас выглядит так, будто прошло минимум три дня.
Он достал фонарик и внимательно осмотрел каждый миллиметр раны, затем приложил стерильную салфетку.
— Почти не кровоточит, — отметил мужчина. — Это ненормально.
Перейдя к обожжённой руке, Петрович присвистнул:
— Ого! Ожог второй степени, минимум. А выглядит так, будто ты обжёгся пару дней назад.
Рука была покрыта пузырями, которые уже начинали подсыхать по краям. Кожа вокруг была красной и отёчной, но не настолько, как должно быть при таких повреждениях.
— А это что? — спросил Петрович, указывая на небольшой след от укуса на указательном пальце.
Я поморщился, вспоминая, как заражённая на балконе успела цапнуть меня, прежде чем я её прикончил.
— Тоже укус, — ответил я. — Получил, когда отбивался.
Бывший военный внимательно изучил каждый след от когтей, а так же ещё один укус на большом пальце ноги, аккуратно ощупывая кожу:
— Никаких признаков инфекции, даже намека на нагноение нет. Это странно. Очень странно.
Он обработал все раны антисептиком, хотя в этом особой необходимости не было — раны выглядели так, будто в них уже начался процесс заживления.
— Знаешь, — задумчиво произнёс Петрович, — если бы я не видел всё своими глазами, ни за что бы не поверил. Такое быстрое заживление… Это не от нашего мира.
Закончив осмотр, он собрал аптечку:
— Через день-другой будешь как новенький. Но это точно не обычная регенерация. Тут что-то другое… Может, твоя система действительно влияет на тело?
Я лишь кивнул, чувствуя, как усталость накатывает новой волной. Организм явно тратил много сил на восстановление, но процесс шёл настолько эффективно, что даже закалённый военный не мог этого не заметить.
Петрович, заметив моё истощённое состояние, достал из морозильника фарш и макароны.
— Сейчас забацаем макароны по-флотски, — бодро произнёс он, включая маленькую плитку.
Пока бывший военный хлопотал у плиты, я подошёл к окну. Ночной город предстал передо мной во всём своём ужасающем величии.
— Если хочешь, можешь выйти на балкон, — предложил Михаил, не отрываясь от готовки.
Я кивнул:
— Да, я бы хотел.
Петрович провёл меня на закрытый балкон. С высоты десятого этажа открывался ужасающий вид на погибающий город.
Несколько квартир в соседнем доме пылали зловещим оранжевым пламенем. В некоторых окнах соседнего дома я различал испуганные лица людей. В других окнах мелькали тёмные силуэты — они двигались неестественно, дёргано, словно марионетки без чёткого управления.
Город погрузился в кромешную тьму. Лишь редкие всполохи пожаров да отблески огня в окнах освещали улицы. Внизу изредка слышались шаркающие шаги — словно призраки бродили по улицам.
Я вслушивался в эти звуки, пытаясь понять логику движения заражённых. Шаги раздавались хаотично: то влево, то вправо, вперёд, назад. Вот один из заражённых ударился о машину, начал яростно бить по ней своими скрюченными руками, потом затих, словно потеряв цель, и снова начал бесцельно бродить.
Вглядываясь в темноту, я пытался определить, как эти существа ориентируются в ночи. Их движения казались лишёнными всякого смысла, словно они действовали наобум, полагаясь лишь на случайное везение.
Внезапно я заметил, как одна из фигур замерла, будто почувствовав мой взгляд. Она медленно подняла голову, и мне показалось, что существо смотрит прямо на меня, несмотря на расстояние и темноту.
«Нужно будет провести эксперимент, проверить их способности к ориентации в темноте», — подумал я, продолжая наблюдать за происходящим внизу.
Вдалеке послышался протяжный вой — словно множество существ одновременно подняли головы к небу. Этот звук пробрал меня до мурашек, вызвав волну ледяного страха.
Город умирал. И я был свидетелем его последних конвульсий.
С разрешения Петровича я взял мощный фонарь. Его луч пронзил тьму, выхватив из мрака серое полотно дороги. И тут же, привлечённые, к пятну света устремились несколько фигур.
Они двигались неестественно. Их движения были дёргаными, судорожными, словно каждый шаг причинял им нестерпимую боль. Существа рыскали по земле, царапая асфальт скрюченными пальцами, будто пытаясь что-то отыскать в темноте.
И вдруг — все как один подняли головы. Их лица… Они были настолько искажены гневом и безумием, что кровь стыла в жилах даже с высоты десятого этажа. Но самое жуткое — все они смотрели прямо на меня! Их пустые, бездонные глаза были устремлены точно в мою сторону, будто они знали, где я нахожусь.
Кожа обтянула черепа так плотно, что проступали все кости лицевого скелета. Глаза — две чёрные дыры, в которых не было ни капли разума, только первобытная злоба и голод. Их взгляды были настолько пронзительными, что казалось, будто они видят меня насквозь, несмотря на расстояние и темноту.
Рты их были распахнуты в безмолвном крике, обнажая почерневшие зубы, заострившиеся, словно клыки хищников. На щеках и подбородках запеклась кровь — то ли их собственная, то ли чужих. Одежда висела лохмотьями, обнажая бледную, покрытую струпьями кожу.
Их фигуры казались неестественно худыми, словно они не ели неделями. Руки бесцельно дёргались, будто пытаясь схватить что-то невидимое. Но самое пугающее — все они стояли неподвижно, не отрывая от меня своих пустых глаз.
Я увидел, как один из них поднял голову выше остальных. Его глаза — два чёрных колодца безумия — смотрели прямо на меня, будто он мог видеть меня через бетон и стекло. В них не было ни капли человечности, только жажда убийства и голод.
Мгновенно выключив фонарь, я отпрянул от перил балкона, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Присев, я замер, прислушиваясь к тишине. Но даже в этой тишине мне чудилось, как они продолжают смотреть наверх, как их пустые глаза следят за каждым моим движением.
Десять долгих минут я не двигался, боясь даже дышать. А когда осмелился снова включить фонарь… Они всё ещё были там. Все до единого смотрели вверх, прямо на моё окно. Их пустые глаза, казалось, видели меня даже сквозь тьму, даже через преграды.
Вырубив свет, я поспешно покинул балкон, чувствуя, как страх сковывает внутренности. Эти существа обладали какой-то сверхъестественной способностью — они точно знали, где я нахожусь.
Вернувшись на кухню, я застал Петровича за готовкой.
— Ну что там, салага? — начал было мужчина, но осекся. — Хотя, салага шестерых не уложит. Боец! — с гордостью произнёс он, хлопнув меня по плечу. — Чего раскис?
Я поднял голову:
— Да так, думаю о поведении заражённых. Они слишком странные, жуткие. От них как будто не убежать, если они тебя учуяли.
Петрович на мгновение задумался:
— Хм, я пока с ними не сталкивался напрямую, но если ты говоришь — склонен верить. Нужно быть максимально осторожными, если хотим прожить ещё хоть сколько-нибудь.
Он усмехнулся:
— Завтра попробуем зачистить ближайшие квартиры. Дом может стать отличным убежищем, если очистить его от угроз. Думаю, мы справимся. Всё будет хорошо. Подкачаем тебя, и ты их пачками валить будешь.
Я слабо улыбнулся:
— Да, было бы неплохо.
Через несколько минут Петрович разложил по тарелкам дымящиеся макароны по-флотски. Мы сели за стол, и какое-то время ели в молчании, каждый погруженный в свои мысли.
Оглушительный треск разбиваемого стекла прорезал ночную тишину, заставив меня вздрогнуть. Реакция Петровича была молниеносной — он уже мчался к балкону, сжимая в руках тяжёлый фонарь и боевой топорик. Я же на мгновение застыл, пытаясь осознать происходящее.
— Балкон! — проревел бывший военный, и я, наконец, пришёл в себя.
Активировав электрические разряды на обеих руках, я бросился следом, хотя раны на ногах сковывали движения. Каждый шаг отдавался острой болью, но адреналин гнал вперёд.
Добежав до комнаты с балконом, я увидел кошмарную картину: двое заражённых уже пробирались через разбитое окно внутрь.
— Твою мать, это же десятый этаж! Как они сюда забрались?! — воскликнул Петрович, торопливо сооружая баррикаду у балконной двери.
— Держи окно! — крикнул он, указывая на заражённого, который уже готов был пробить стекло в комнату.
Мои руки окутывали мощные электрические жгуты. Обожжённая рука пульсировала от боли, но сейчас было не время для слабости. Существо одним мощным ударом разнесло стекло и попыталось пролезть внутрь.