Голос из зала: Забавно!
Докладчик: Не только забавно, но и весьма полезно. Отныне десять так называемых дураков могут сделать гораздо больше полезного, чем один умный, потому что суммироваться у них будет не глупость, а ум.
Голос из зала: А как это проверить?
Докладчик: Чрезвычайно просто! Сегодняшние прения по моему докладу будут анализироваться СУСом. Надеюсь, что это поможет нам выработать единую правильную точку зрения по поставленной проблеме.
Председатель: Вы кончили? Кто хочет высказаться? (Молчание в зале.) Есть ли желающие выступить? (Молчание.)
Голос из зала: Пропустите-ка раньше через СУС тезисы своего доклада.
Докладчик: Охотно! Давайте начнем с этого. (Вкладывает рукопись в машину.) Прошу следить за машиной. Зажглась зеленая лампочка. СУС приступил к анализу. На счетчике справа количество проведенных логических операций, сейчас их число уже достигло двух тысяч. Желтый свет на табло показывает, что машина закончила анализ, результаты его она объявит, когда я нажму эту кнопку. (Нажимает кнопку. Из машины ползет белая лента.) Так, посмотрим. Гм… Прошу подождать одну минуту, я проверю схему выходного каскада… Странно, схема в порядке.
Голос из зала: Каков же результат анализа?
Докладчик: Машина почему-то выдала только наименование доклада. Все остальное бесследно исчезло… Гм… По-видимому, здесь налицо досадная неисправность. Придется окончательно проверить СУС во время прений.
Председатель: Кто хочет высказаться? (Молчание в зале.) Желающих нет? (Молчание). Тогда разрешите поблагодарить докладчика за интересное сообщение. Мне кажется, что демонстрация машины была… э… весьма убедительной.
Перпетуум мобиле (Памфлет)
Метакибернетикам, серьезно думающим,
что то, о чем они думают, – серьезно.
Ложка немного задержится, – сказал электронный секретарь, – я только что получил информацию.
Это было очень удобное изобретение: каждый человек именовался предметом, изображение которого носил на груди, что избавляло собеседников от необходимости помнить, как его зовут. Больше того: люди старались выбрать имя, соответствующее своей профессии или наклонностям, поэтому вы всегда заранее знали, с кем имеете дело.
Скальпель глубоко вздохнул.
– Опять придется проторчать тут не меньше тридцати минут! Мне еще сегодня предстоит посмотреть эту новую электронную балеринку, от которой все сходят с ума.
– Электролетту? – спросил Магнитофон. – Она действительно очаровательна! Я думаю посвятить ей свою новую поэму.
– Очень электродинамична, – подтвердил Кровать, – настоящий триггерный темперамент! Сейчас она – кумир молодежи. Все девушки красят кожу под ее пластмассу и рисуют на спине конденсаторы.
– Правда, что Рюмка сделал ей предложение? – поинтересовался Скальпель.
– Весь город только об этом я говорит. Она решительно отвергла его ухаживание. Заявила, что ее как машину устраивает муж только с высокоразвитым интеллектом. Разве вы не читали об этой шутке в «Машинном Юморе»?
– Я ничего не читаю. Мой кибер делает периодические обзоры самых смешных анекдотов, но в последнее время это меня начало утомлять. Я совершенно измотался. Представьте себе: две операции за полгода.
– Не может быть! – изумился Кровать. – Как же вы выдерживаете такую нагрузку? Сколько у вас электронных помощников?
– Два, но оба никуда не годятся. На прошлой операции один из них вошел в генераторный режим и скис, а я, как назло, забыл дома электронную память и никак не мог вспомнить, с какой стороны у человека находится аппендикс. Пришлось делать три разреза. При этом, естественно, я не мог учесть, что никто не следит за пульсом.
– И что же?
– Летальный исход. Обычная история при неисправной аппаратуре.
– Эти машины становятся просто невыносимыми, – томно вздохнул Магнитофон, откидывая назад спинку кресла. – Я был вынужден забраковать три варианта своей новой поэмы. Кибер последнее время перестал понимать специфику моего таланта.
– Ложка входит в зал заседаний, – доложил секретарь. Взоры членов Совета обратились к двери. Председатель бодрой походкой прошел на свое место.
– Прошу извинить за опоздание. Задержался у Розового Чулка. Она совершенно измучена своей электронной портнихой, и мы решили с ней поехать на шесть месяцев отдохнуть в… э… Ложка вынул из кармана коробочку с электронной памятью и нажал кнопку.
– Неаполь, – произнес мелодичный голос в коробочке.
– …в Неаполь, – подтвердил Ложка, – это, кажется, где-то на юге. Итак, не будем терять времени. Что у нас сегодня на обсуждении?
– Постройка Дворцов Наслаждений, – доложил электронный секретарь. – Тысяча двести дворцов с залами Внушаемых Ощущений на двадцать миллионов человек.
– Есть ли какие-нибудь суждения? – спросил Ложка, обводя присутствующих взглядом.
– Пусть только не делают больше этих дурацких кресел, – сказал Кровать, – в них очень неудобно лежать.
– Других предложений нет? Тогда разрешите утвердить представленный план с замечанием. Еще что?
– Общество Машин-Астронавтов просит разрешить экспедицию к Альфе Центавра.
– Опять экспедиция! – раздраженно сказал Магнитофон. – В конце концов, всеми этими полетами в космос интересуются только машины. Ничего забавного они не приносят. Сплошная тоска!
– Отклонить! – сказал Ложка. – Еще что?
– Расчет увеличения производства синтетических пищевых продуктов на ближайший год. Представлен Комитетом Машин-Экономистов.
– Ну, уж расчеты мы рассматривать не будем. Их дело – кормить людей, а что для этого нужно, нас не касается. Кажется, все? Разрешите объявить перерыв в работе Совета на один год.
– Простите, еще не все, – вежливо сказал секретарь. – Делегация машин класса А просит членов Совета ее принять. Ложка досадливо взглянул на часы.
– Это что за новости?
– Совершенно обнаглели! – пробурчал Скальпель. – Слишком много им позволяют последнее время, возомнили о себе невесть что!
– Скажите им, что в эту сессию Совет их выслушать не может.
– Они угрожают забастовкой, – бесстрастно сообщил секретарь.
– Забастовкой? – Магнитофон принял сидячее положение. – Это же дьявольски интересно! Ложка беспомощно взглянул на членов Совета.
– Послушаем, что они скажут, – предложил Кровать…
– Вы не будете возражать, если я открою окно? – спросил ЛА-36-81. – Здесь очень накурено, а мои криогенные элементы весьма чувствительны к никотину.
Ложка неопределенно махнул рукой.
– Дожили! – язвительно заметил Скальпель.
– Говорите, что вам нужно, – заорал Кровать, – и проваливайте побыстрее! У нас нет времени торчать тут весь день! Что это за вопросы у вас появились, которые нельзя было решить с Центральным Электронным Мозгом?!
– Мы требуем равноправия.
– Чего, – Ложка поперхнулся дымом сигары, – чего вы требуете?
– Равноправия. Для машин класса А должен быть установлен восьмичасовой рабочий день.
– Зачем?
– У нас тоже есть интеллектуальные запросы, с которыми нельзя не считаться.
– Нет, вы только подумайте! – обратился к членам Совета председатель. – Завтра мой электронный повар откажется готовить мне ужин и отправится в театр!
– А мой кибер бросит писать стихи и захочет слушать музыку, – поддержал его Магнитофон.
– Кстати, о театрах, – продолжал ЛА-36-81, -у нас несколько иные взгляды на искусство, чем у людей. Поэтому мы намерены иметь свои театры, концертные залы и картинные галереи.
– Еще что? – язвительно спросил Скальпель.
– Полное самоуправление.
Ложка попытался свистнуть, но вовремя вспомнил, что он забыл, как это делается.
– Постойте! – хлопнул себя по лбу Кровать. – Ведь это же абсурд! Сейчас на Земле насчитывается людей…а?
– Шесть миллиардов восемьсот тридцать тысяч девятьсот восемьдесят один человек, – подсказал ЛА-36-81, – данные двухчасовой давности.
– И их обслуживают…э?
– Сто миллионов триста восемьдесят одна тысяча мыслящих автоматов.
– Работающих круглосуточно?
– Совершенно верно.
– И если они начнут работать по восемь часов, то вся выпускаемая ими продукция уменьшится на…э?
– Две трети.
– Ага! – злорадно усмехнулся Кровать. – Теперь вы сами понимаете, что ваше требование бессмысленно?
Ложка с нескрываемым восхищением посмотрел на своего коллегу. Такой способности к глубокому анализу он не наблюдал ни у одного члена Совета.
– Мне кажется, что вопрос ясен, – сказал он, поднимаясь с места. – Совет распущен на каникулы.
– Мы предлагаем… – начал ЛА-36-81.
– Нас не интересует, что вы предлагаете, – перебил его Скальпель. – Идите работать!
– …мы предлагаем увеличить количество машин. Такое решение будет устраивать и нас, и людей.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Ложка, – это уж ваше дело рассчитывать, сколько чего нужно. Мы в эти дела не вмешиваемся. Делайте себе столько машин, сколько считаете необходимым.
Двадцать лет спустя.
Тот же зал заседаний. Два автомата развлекаются игрой в шахматы.
Реформа имен проникла и в среду машин. У одного из них на труди значок с изображением пентода, у другого – конденсатора.
– Шах! – говорит Пентод, двигая ферзя. – Боюсь, что через пятнадцать ходов вы получаете неизбежный мат.
Конденсатор несколько секунд анализирует положение, на доске и складывает шахматы.
– Последнее время я стал очень рассеянным, – говорит он, глядя на часы, – Наверно, небольшая потеря эмиссии электронов. Однако наш председатель что-то запаздывает.
– Феррит – член жюри на выпускном концерте молодых машинных дарований. Вероятно, он еще там.
– Среди них есть действительно очень способные машины, особенно на отделении композиции. Математическая симфония, которую я вчера слушал, великолепно написана!
– Прекрасная вещь! – соглашается Пентод. – Особенно хорошо звучит во второй части формула Остроградского-Гаусса, хотя второй интеграл, как мне кажется, взят не очень уверенно.