— Ваше преосвященство, религии моего мира развеялись по ветру задолго до моего прихода в ваш мир. Мои знания о душах и упокоении — это знания об энергиях и сущностях. Можете расслабиться. Никакой религии я распространять не планирую, ваш хлеб и паству у вас отбирать не буду, — сразу понял я, к чему он клонит, и постарался успокоить его.
— Надеюсь, что принесённые вами знания принесут мир и покой тем, кто в этом так нуждается. Я бы хотел направить своих священнослужителей в Бурый и организовать там приход. И если вы не против… Я бы хотел, чтобы вы обучили их. Они бы помогли вам с зачисткой мест погребения и…
— Безусловно, Сергей Багров, наш новый добрый друг, будет не против. Один из пунктов договора включает обязательную передачу сведений о магических теориях и практиках, влияющих на безопасность окружающего нас мира. Отец Нефодий, будьте уверены, наш добрый друг без лишних вопросов поможет в организации учебного синода, — с мерзкой ухмылочкой заверил его, небрежно перебив, Старожилов.
Вот кто сидел, ощущая себя не в своей тарелке, и молчал большую часть дня, лишь дежурно улыбался и коротко отвечал на любые обращения в его адрес, так это Сухой Пётр Яковлевич.
Были здесь и другие люди, что вызывали интерес. Более сильные, но молчаливые. Я пока не понял: это немая стража или тайный глава делегации, чья задача со стороны наблюдать, сделать выводы и позже донести всё императору. Думаю, я не ошибусь, если предположу, что здесь есть и те и другие люди.
Подсев ко мне с бокалом вина, Старожилов начал расспрашивать о моём прошлом мире. Отвечать ему не особо хотелось: девять вопросов из десяти были не о катастрофе, не о гибели миллиардов людей, а о магии, о знаниях, об артефакторике и технологиях, способах создания нового оружия.
— Вы задаёте неправильные вопросы, — устав увиливать от ответов и играть в эту глупую игру, заявил я.
— Что значит «неправильные»?
— Вы интересуетесь тем, что не имеет смысла и бесполезно для вас. Даже если среди других людей к вам вдруг попадут те, кто обладает тайными знаниями о магических и необычных технологиях, это не вознесёт вас на Олимп. Лишь приблизит к пропасти забвения.
— Вот тут, думаю, вы ошибаетесь. Любая сила и власть — а знания есть один из видов силы — защищают нас от врагов. Безусловно, существуют опасные знания, но и мы не дураки, разделяем зёрна от плевел.
— Это вы так думаете… Вам кажется, что вы всё делаете как надо, что вы всё учли, но вы можете даже не представлять, чем это всё обернётся впоследствии, — покачал я головой. — Вас когда-нибудь пыталась заживо похоронить гора, обрушившаяся в огромный провал?
— Нет.
— Значит, вам не удавалось спастись, а после целый месяц оплакивать тех, кто не успел, и успокаивать их полные возмущения души. А я это делал. Тогда погибло больше пятидесяти тысяч человек. Половина от всех людей, что были со мной. Если бы я ушёл от них хоть на день раньше, я бы не увидел в живых никого, кроме единичных счастливчиков.
— Это, безусловно, ужасно…
— И это произошло из-за «безопасных испытаний магии земли», происходивших больше тысячи лет назад. Земля долго держалась. Гора стояла. Но у всего есть свой предел прочности. Даже у мира, — предупредил я его. — Не буду рассказывать вам о последствиях этого провала горы, но эхо от падения прокатилось по всему миру, вызвав череду извержений вулканов. Очередных… Способных убить всё живое в тысячах километров от места катастрофы. Вы сегодня собираетесь устроить такие же «безопасные испытания магии земли», но понятия не имеете о последствиях.
На мои слова все на балконе скосили на меня свои взгляды и нахмурили брови.
— Что вы имеете в виду, уважаемый? — поинтересовался Пётр Сухой.
— Казнь… Этот человек, что сидит в вашей темнице, ждёт её не меньше, чем вы. И ждёт её с радостью. Думаете, он безумец?
— Не знаю, с чего вы взяли, что он, едва живой, радуется предстоящему финалу своей гнусной жизни, но спешу вас заверить: эта радость от того, что его мучения подойдут к концу. Но мне всё же любопытно: что вы предлагаете, — спросил эмиссар.
— Отменить её. Ваши отнюдь не мирные соседи как-то слишком легко дали попасть в плен столь ценному кадру. Как вы там говорили? Бич пограничья? И такой силач вдруг случайно попадает в плен?
— Думаете, они собираются напасть? — поднял брови священник.
— Это всё совершенно неважно. Город надёжно защищён от любой угрозы. Армия, гвардейцы и маги родов, полиция в состоянии повышенной готовности. Верно, генерал? — надменно произнёс Старожилов и посмотрел на одного из многочисленных обладателей зелёного офицерского мундира.
— Можете не сомневаться, ваше высочество. Я даже буду рад, если начнётся слимопад. Ведь он докажет лишь одно — мощь и несокрушимость пятнадцатого легиона империи! Город в абсолютной безопасности! — громко ответил генерал, поддерживая имперского эмиссара.
Эти идиоты совершенно не ведают, что творят… Лес рубят — щепки летят. Сколько людей должно погибнуть, прежде чем они осознают всю опасность и реальную степень угрозы? И ведь я им даже прямым текстом сказал, что их ожидает катастрофа…
Право, имперская заносчивость заслуживает наказания. И раз уж мне их не переубедить… Просто подожду.
Князь прибыл за час до казни. Слегка подвыпивший и весёлый, он позвал меня поболтать тет-а-тет. Под неодобрительный взгляд эмиссара мы оба вышли в коридор и проследовали в соседнее помещение.
— Чем могу быть полезен? — поинтересовался я без должного уважения, как это принято для князей.
Всё же я всё ещё гость, не вассал или подданный. Тем более не собираюсь расшаркиваться перед этим ничтожеством, что потерял всё моё уважение в первый же день знакомства.
Я миллионы тварей в обликах зверей и людей убивал ради людей, что не являются моими родственниками, что были простыми выжившими да беженцами, которые решили пойти со мной. Сперва их был много. Больше миллиона… Но с каждым годом, с каждым десятилетием численность падала. Постоянные перебежки к более спокойному месту, опасности повсюду, болезни… Наши ряды редели, а новых людей рождалось всё меньше и меньше. Даже сильнейшие не выдерживали это испытание и отправлялись на вечный покой.
Когда от государств не осталось ничего, кроме воспоминаний, к числу моих людей стали прибавляться все те, кто пожелал идти вместе с нами, пытаясь найти своё место в суровом мире. А я искал выход. К тому времени, как я его нашёл, из миллионов людей мы превратились в горстку выживших. Немногим более пяти тысяч, большая часть из которых — дети.
Море крови было пролито ради того, чтобы дойти до запретных земель. Миллионы смертей случились ради того, чтобы всего несколько тысяч дошло до финала…
Я каждого из тех, кто пришёл со мной к храму, знаю по имени. Помню, как они родились. Помню обещания их родителям приложить все силы, чтобы довести их наследие, их детей к спасению. Я был крёстным отцом каждого из них. И стариков, и детей, и последних воинов погибшей империи…
А эта мразь, с ухмылкой сидящая напротив меня, унаследовала явно не лучшие черты своего отца. Предала его и наплевала по приказу императора…
— Слушаю, — тяжело вздохнув, подавил я гнев человеческий.
— Я хотел бы поговорить о моём отце, — произнёс Радов Леонид Станиславович, человек, который был очень даже похож на своего отца внешне.
— Я даже удивлён, — честно сказал я. — Думал, вы уже забыли о старике.
— Как же, забудешь о нём… — скривился Леонид. — Мне все говорят, что вы человек дела и не любите долгих расшаркиваний…
— Тот, кто вам это сказал, очень наблюдателен, и он совершенно прав, — кивнул я. — Хотите выкупить его жизнь?
— Ну, как бы… — Новый князь слегка опасливо огляделся по сторонам, но никого, кроме двух его телохранителей, не нашлось.
Видимо, он очень им доверял, раз прямо при них осмелился предложить мне то, отчего я возжелал испепелить это ничтожество немедля…
— Скорее я бы хотел выкупить его смерть. Старый конь отслужил своё, пусть и думает, что это не так. Он стал вялым, погряз в удовольствиях и женщинах. Тратит пять процентов казны на коллекцию вин, которые даже не собирался пить. Ха! Впрочем, теперь у моих гостей лучшие вина этого мира! Неплохо, правда?
— Что ты от меня-то хочешь? — сказал я, не шелохнув и мускулом.
— Ну как что? Он уже никому не нужен. Пусть его настигнет та же кара, что и нашего деда. Он отравил его и взошёл на трон. Думал, что никто не знает… Пусть тоже отправится в мир иной. Незачем ему возвращаться сюда и баламутить воду. Мы и без него прекрасно справимся и будем добрыми соседями. Ну как, идёт?
Что-то он увидел в моём взгляде такое, что одёрнул обратно протянутую мне руку. И правильно сделал. Признаться, ещё секунда — и я бы её сломал.
— Понимаю ваше негодование, соседушка. Неприятно пачкать руки о такую мерзость. И совершенно с вами согласен, что любой труд должен быть оплачен.
Дело в том, что мой отец, будучи тем ещё параноиком, создал больше сотни счетов по всему миру и заложил множество охраняемых банковских ячеек. Так сказать, пенсионных… Этих пенсионных хватит для вооружения целой армии или спонсирования ещё одной, а быть может, и двух войн против герцога Шлёнского. А он, вы уж мне поверьте, несомненно захочет взять реванш годиков через пять.
— И дальше что? — продолжал я сидеть, словно каменная глыба.
— Ну, давайте так: всё, что вы из него выжмете и что я смогу получить таким образом, мы разделим пятьдесят на пятьдесят. Вам для постройки города тоже понадобятся незадекларированные в империи средства. Я не эмиссар, но лучше него знаю, что некоторые вопросы с дикарями проще решить торгом. Пусть режут друг друга за ваш счёт.
— Не интересует.
Победная улыбка так и застыла на лице нового князька. Казалось, всё лицо превратилось в статую, которую достаточно разбить одним лёгким щелбаном.
Почти минуту парень, пожелавший моими руками убить собственного отца, мешкался.