– Чудо! Чудо!
Да, это было чудо! Невидимое сделалось видимым!
– Когда же принесут свиток? – нетерпеливо спросил Билял.
– Церемония еще не закончена, – мрачно сказал Гуанг Чао.
И в самом деле: вдруг ударили в барабан и запели трубы. В зале Благословений появилась процессия. Брамины что-то несли на бархатных носилках, накрытых темным покрывалом. Барабанный бой усиливался. Процессия торжественно обошла по периметру весь зал. Брамины проносили бархатные носилки по темным коридорам с высокими колоннами и пели мантры.
– Что там? – шепнул Билял китайцу. – Еще один священный камень? Почему носилки накрыты?
– Терпение. Это их реликвия, ее еще никто никогда не видел из простых смертных. Поэтому ее и несут так торжественно.
– Ага! Так это и есть свиток! Наконец-то! А когда они его мне отдадут?
– Почему тебе?
– Ведь это я Божественный!
– Сначала соверши обряд.
Билял нетерпеливо переступал с ноги на ногу. И вдруг раздался колокольный звон. Процессия с носилками торжественно отправилась в Танцевальный зал.
– Начинается! – заволновались все.
– Выходит, это было лишь предисловия? – с иронией спросил Билял, идя вслед за носилками и пытаясь разглядеть: что же там, под темным покрывалом? Вслед за ним протискивался Азиз, который словно обладал магическим даром просачиваться через толпу, какой бы плотной она ни была, и каждый раз оказывался рядом со своим господином.
– Ночь будет долгой, – пообещал Гуанг Чао.
– Ничего себе! Я полагаю, бог умиротворен, – усмехнулся Билял.
– Да, – кивнул идущий рядом с ним брамин. – И он теперь готов исполнить свой танец. Жизнь на земле будет продолжаться, пока танцует Шива!
Танцевальный зал в храме был необычным. В виде колесницы, запряженной лошадьми. Искусная работа резчиков поражала! Лошади были, словно живые! Посреди этого зала, в центре летящей в Космос колесницы, замер в позе танцующего Шивы молодой прекрасный брамин: на правой ноге, согнутой в колене, а левая поднята. Правая рука застыла в знаке, означающем защиту и благословение в преодолении страха смерти: поднятая открытая кисть. Левая кисть с выпрямленными пальцами была опушена и направлена к левому колену, что означало для человека возможность освобождения от иллюзорного восприятия мира. На голове у брамина красовалась корона с черепом: символ победы над смертью. Вокруг застывшей в центре зала стройной мускулистой фигуры горели огоньки, олицетворяющие Вселенную в которой танцует великий бог, раз, за разом создавая в ней своим танцем динамическое равновесие. Лицо танцора было раскрашено так, что невозможно было различить черты. Словно сам бог замер в летящей колеснице, готовясь совершить древний обряд.
При первых звуках музыки живая статуя задвигалась. Движения брамина были плавные, но вместе с тем сильные. Каждое что-то означало.
– Он танцует танец разрушения! – сказал вдруг кто-то.
Эти слова утонули в благоговейном молчании. При первых же движениях танца все впали в экстаз. Даже Билял примолк.
– Самолюбие является одним из самых пагубных зол, – шепнул ему Гуанг Чао. Но Билял его не услышал. Он не отрываясь, смотрел на танцора.
Его руки плавно двигались, знаками показывая рождение планеты и ее гибель. Брамин изгибался, словно в его теле не было костей. Руки, ноги, – все было живое и постоянно в движении. Он будто скользил по каменному полу, исполняя древний ритуал. А вокруг все ярче горели светильники. Танец завораживал, язык тела был всем понятен без слов. Вселенная умирает, чтобы родиться заново. Жизнь есть смерть, а смерть есть жизнь. Когда танец закончился, брамин опять замер в позе, изображающий космический танец Шивы: на правой согнутой в колене ноге.
Вновь ударили в колокол.
– А теперь свершится древнее пророчество, – торжественно сказал Гуанг Чао.
Четыре брамина понесли бархатные носилки в колонный зал. Все, как завороженные, потянулись следом. В огромном Царском зале и так уже было не протолкнуться. Прошел слух, что сегодня особенный день, который случает раз в несколько тысячелетий. Сегодня не просто праздник Космического танца, а инициация. Произойдет что-то необычное. Что именно, никто не знает. Но все, даже не очистившиеся от грехов, преодолеют свою карму и впадут в нирвану. Священный огонь разом очистит все кармы, и все грехи будут прощены.
Носилки поставили в центре колонного зала. Брамины торжественно сняли с них черное покрывало, и все увидели золотую статую.
– Это не свиток, – разочарованно протянул Билял.
Статуя была из чистого золота, и она была необычной. Возникало непреодолимое ощущение, что ей не одна тысяча лет и создали ее не здесь, где поклоняются многорукому богу. В каком-то другом храме. И вообще в другом мире. У этого золотого идола было необычно лицо, совсем не похожее на лица индусов. Губы тонкие, нос тоже, а глаза миндалевидные, кончики уходили к самым вискам. И рук было всего две, а не как у прочих статуй бога Шивы. Левая рука лежала на сердце, а правая была поднята, и пальцы сложены в нетрадиционный и необычный знак: большой, указательный и безымянный образуют кольцо, мизинец направлен вниз, а средний палец длиннее обычного и направлен вверх. Билял машинально посмотрел на свою правую руку, где сияло кольцо с рубином. И покачал головой: кольцо явно не налезет на палец золотому идолу.
Статую торжественно водрузили на пол в центре зала. В круг, где были начертаны те же символы, что и на перстне с рубином. Давешний старик-брамин с молодыми синими глазами взглядом выделил из толпы Биляла.
– Не ходи, – сказала вдруг Алла.
Он лишь пожал могучими плечами:
– Я ничего не боюсь. И кольца мне не жалко. В конце концов, я заберу его обратно, если не совершится обмен.
И он шагнул в центр зала, к золотой статуе.
– Божественный! – торжественно объявил стоящий рядом с ней брамин. – Соверши обряд, о, Божественный! Верни обручальное кольцо!
Билял стянул с пальца перстень с рубином. Гуанг Чао смотрел на это с мрачным и торжественным видом. Рядом замерла Тера.
Все, затаив дыхание смотрели, как Билял надевает перстень на поднятый вверх, к своду колонного зала, палец золотого идола. Сначала всем, как и Билялу, показалось, что оно не налезет, потому что мало. Но кольцо странным образом увеличилось в размерах, а рубин засиял еще ярче. Оно в мгновение ока оказалось на пальце у идола. И вдруг по залу прошел ропот.
– Он закрыл глаза… Он закрыл глаза…
В самом деле, как только перстень оказался на его пальце, веки золотого бога опустились. Рубин вспыхнул, и ослепительно яркий багровый луч ударил в купол храма. Тот разошелся, появился огненный столб, один конец которого упирался в золотого идола, а другой уходил в черное звездное небо. И вдруг все почувствовали, как пол и стены задрожал.
– Билял! – отчаянно вскрикнула Алла.
Он едва успел отскочить. На каменном полу внезапно появилась трещина. Она шла по кругу, начертанному из космических символов. Оттуда, из стремительно увеличивающейся трещины хлынул огонь. Золотая статуя с рубиновым кольцом на пальце мгновенно очутилась в огненном кольце. Одежда на стоящем рядом с идолом брамине запылала, и он тут же обратился в факел. Это уже был не тот священный огонь, который люди, не боясь обжечься, передавали друг другу. Все закричали от ужаса. Брамин за считанные секунды сгорел и рассыпался в пепел. А огонь поднимался все выше и выше, охватывая статую. Она начала плавиться. Золото ручьями стекало с головы идола, по его шее, плечам, по ногам. И текло в зияющую на полу трещину. В ответ огонь поднимался из-под земли мощными толчками, словно к поверхности вплотную приблизился ад, и каждый новый глоток золота только распалял его аппетит.
– Что происходит?! – вцепился Билял в Гуанга Чао. Азиз в свою очередь схватился в своего господина, закрывая его от стены огня.
– Пророчество, – мрачно сказал китаец.
– Алла! – закричала Тера. – Останови огонь!
– Я не могу, – простонала та. – Здесь у меня нет моей силы.
Меж тем еще один мощный толчок потряс древний храм.
– Я тоже ничего не могу сделать, – в ужасе прошептала Тера. – Земля мне не подчиняется.
Лишь один Гуанг Чао торжествующе улыбался.
– Бежим! – закричал Билял и схватил Аллу за руку. – Азиз! Помоги Тере!
К его удивлению, брамины не тронулись с места. Они, как завороженные, смотрели на огонь в центре зала, мало того, потянулись к нему.
– Смерти нет, – торжественно сказал тот, что стоял рядом с элементалями. И шагнул вперед, протянув руки к огню. – Мы все станем эфиром. И это будет вечно.
– Безумцы! А ты предатель! – накинулся Билял на китайца. – Ты знал, что так будет! Это ловушка! Но ты наверняка знаешь, и как все исправить! А ну – идем! Нам надо выбраться за ворота! Там к нам вернется наша сила!
– Я никуда не пойду, – спокойно сказал Гуанг.
– Тогда я тебя понесу!
Билял взвалил сопротивляющегося китайца на плечо.
– Азиз! Веди к выходу женщин! Бежим!
Пол теперь ходил ходуном и на глазах разваливался. Им приходилось на бегу перепрыгивать через огромные трещины. Перед Билялом с грохотом упала колонна. Он едва отскочил. Алла вскрикнула. Азиз в ужасе завопил. А космический храм продолжали сотрясать мощные подземные толчки.
– Конец света! – обреченно сказала Тера.
Люди падали, не в силах устоять на ногах и валились друг на друга. Алла остановилась, было, увидев, как упал ребенок, но Тера схватила ее за руку:
– Поможешь одному – не поможешь всем. Только мы все еще можем исправить. Идем!
Плачущего малыша подхватил на руки отец. Люди спешно покидали территорию храма, те, которые пришли в себя. Но многие все еще будто находились под гипнозом. Они садились на дрожащую от подземных толчков землю, на ступени храмов, просто на каменные плиты пола и истово молились. Брамины-дикшитары вообще не собирались покидать храм. Для них свершилось пророчество. Смерти нет, есть просветление и вечная жизнь. Значит, так суждено.