лубка.
– Твое имя есть на титульном листе!
– Мое имя есть на множестве титульных листов. Точно не уверен, но, полагаю, «Дуэт» принадлежит Гранту Аллену, парню, написавшему «Женщина, которая смогла».
– Но что насчет этой рукописи?
– Как ты могла заметить, ни на одной странице нет исправлений, вычеркиваний и правок.
– Верно.
– Все дело в том, что я просто переписал ее из книги.
Три месяца спустя
– Значит, А. Конан Дойл – имя, принадлежащее издательству «Стрэнд». Я мог бы и догадаться.
Зебулон Дэне, завсегдатай светских клубов, журналист и – эпизодически – консультант мистера Шерлока Холмса, выдохнул сигаретный дым и откинулся на спинку своего любимого красного кожаного дивана. За эркером клуба «Эмнизиэкс» – где можно было говорить о чем угодно, и впоследствии никто не мог припомнить ни слова, даже на суде, – прохожие спешили к ближайшей станции подземки.
– Да, – продолжил он, – я мог бы давным-давно догадаться. Никто не в состоянии писать так много и в столь различных стилях. Но как это выяснилось?
Герберт Гринхью Смит, редактор журнала «Стрэнд», сделал глоток бренди.
– Полагаю, все дело в Уотсоне. Он пришел ко мне с этими чудесными воспоминаниями о приключениях Холмса, но, очевидно, не желал публиковать их под своим именем. Сказал, что врач не может позволить себе писать беллетристику, иначе никто не будет воспринимать его всерьез.
– А кто-то воспринимает Джона всерьез как врача?
Гринхью Смит улыбнулся.
– Согласен с вами. Но Уотсон – хороший человек и чертовски хороший писатель. Кроме того, он уже использовал «А. Конана Дойла» для нескольких историй о Холмсе в «Битонз» и том американском журнале, «Липпинкоттз».
– Который первым опубликовал «Дориана Грея» Уайльда?
– Да, том самом. – Гринхью Смит осушил бокал. – В любом случае я счел, что пора отправить псевдоним на покой и представить Джона Х. Уотсона как «единственного вдохновителя» «Скандала в Богемии». Но Уотсон не хотел об этом слышать. Осмелюсь сказать, Холмс считал, что литературная слава привлечет нежелательное внимание к дому 221-б. Однако лично я думаю, что главной причиной была Мэри. Она мгновенно поняла, что женщины склонны увлекаться писателями, а будучи мудрой женщиной, знала, что ее супруг не в силах противостоять милому личику или ножке. Нет, ради спокойствия Холмса – и супружеской верности – в конце концов было решено сохранить А. Конан Дойла.
Дэне подозвал официанта.
– Еще один бренди моему гостю. – И когда они вновь остались одни, добавил: – Все это небезынтересно, однако десять минут назад вы намекали на нечто большее… Ведь не только Уотсон использовал nom de plume[14] «А. Конан Дойл», не так ли?
Редактор «Стрэнд» выглядел немного смущенным.
– Полагаю, это полностью моя ошибка. Как-то вечером мы с Э.У. Хорнунгом встретились, чтобы поужинать у Эммушки Орци. Вы же знаете, что Хорнунг любит пошутить. Так вот, тем вечером он отпустил какое-то замечание о том, что «Союз рыжих» скорее написал один из Конан Дойлов, нежели сам знаменитый Конан Дойл. Разумеется, он знал, что его зять не в состоянии выписать рецепт, не то что создать рассказ.
– Но его посвящение во «Взломщике-любителе» – «А.К.Д., с восхищением».
– Ирония или очередная безобидная шутка. Плут Раффлс – вовсе не джентльмен, каким кажется, а А. Конан Дойл – отнюдь не автор. Оба притворщики.
Гринхью Смит прервался на глоток бренди, затем продолжил:
– Все это началось еще в восьмидесятых годах. Джон Х. Уотсон и Артур Конан Дойл – старинные друзья и даже похожи друг на друга, так что их можно принять за братьев. Молодые медики познакомились в Швейцарии, где оба учились у какого-то знаменитого окулиста. – Гринхью Смит посмотрел на свой почти опустевший бокал. – Примерно в то время, когда Джон заканчивал «Этюд в багровых тонах», он узнал, что его старый приятель столкнулся с проблемами, пытаясь наладить практику в каком-то провинциальном городке. Кажется, Портсмуте или Саутси. В действительности у Конан Дойла и пациентов-то не было. Холмс вам первый подтвердит, что душа у Джона добрая, и он на собственном опыте знает, каково это – быть одному, в отчаянии, в чужом городе. По правде говоря, не думаю, что он полностью оправился от того, через что ему пришлось пройти при Майванде[15] или в первые месяцы после возвращения в Лондон. Холмс мог бы рассказать вам о кошмарах… Но я отвлекся. Буду краток: Уотсон заключил сделку. Он выплачивает своему другу Артуру процент с литературных доходов, а в ответ использует его имя. Разумеется, Конан Дойлу также нужно было притворяться, что он написал один, затем два, а теперь уже множество «Рассказов о Шерлоке Холмсе». Смущенные читатели продолжают жаловаться: настоящий ли Холмс человек или вымышленный? Описал ли его дела Уотсон или придумал Конан Дойл? Как бы то ни было, тайна хорошо повлияла на популярность, и я уверен, что подобные загадки не в силах решить даже Шерлок Холмс.
Гринхью Смит прикончил свой второй бренди.
– Время шло, Конан Дойл с готовностью влился в ряды литераторов, хотя по-прежнему посвящал много времени своим истинным пристрастиям – крикету и бильярду, а также поездкам в Швейцарию, чтобы покататься на лыжах. Можете себе представить, он даже занимается боксом! Иногда этот человек напоминает мне Джека Лондона, хотя Лондон действительно умеет писать.
Дэне фыркнул.
– На мой вкус, Конан Дойл всегда был слишком общительным. Альфред Дуглас однажды сказал мне, что он действительно ходил на китобойном судне. Вы об этом знали? Могу представить его с гарпуном в руке вместо лыжной палки. Что до Джека Лондона, я вас умоляю. Я полжизни бегал от этих мужланов с Дикого Запада. Худшие мои кошмары – о тех злосчастных временах, когда я служил гвардейцем. А вот Генри Джеймс – писатель моей души.
– Лично я его не выношу. Как там сказала бедняжка Кловер Адамс? Генри Джеймс жует больше, чем откусывает. Если спросите меня, этот толстый псевдоангличанишка понятия не имеет, как рассказывать истории. Была ли гувернантка в его повести сумасшедшей или нет? Я так и не понял. А вот Саки – настоящий рассказчик.
Гринхью Смит на мгновение задумался, покачал бокал, вновь наполненный бренди, и со вздохом продолжил:
– Уотсон не думал, что сделка продлится долго. Может, год или два. В конце концов, после того как доктор перевел свою практику в Сассекс-Даунз, рассказы о Холмсе не появлялись несколько лет. Уотсоны были счастливы, заняты и не слишком нуждались в деньгах, ведя простую сельскую жизнь. Но после смерти ребенка и самоубийства несчастной Мэри Джон покатился вниз. Алкоголь, проигрыши на скачках, старые кошмары об Афганистане, вновь дали о себе знать раны от джезайлов[16], и однажды ночью он достал свой старый армейский пистолет и решил вышибить себе мозги. Ради чего жить? Спас его Холмс: сначала пригласил обратно в 221-б, а потом заставил описать их новые дела.
– И таким образом, – прервал его Дэне, – Уотсон сотворил «Собаку Баскервилей».
– Не совсем так, – ответил Гринхью Смит. – Уотсон снова взялся за дела Холмса в «Пустом доме». Но задолго до этого читатели «Стрэнд» стали требовать новых рассказов о великом детективе, а насколько я тогда знал, Уотсон больше не собирался писать о нем. Поэтому я попросил Флетчера Робинсона заняться тем зловещим происшествием с Баскервилем. Щедрый Джон с радостью предоставил свои записи и полевые заметки. В качестве благодарности Робинсон заметно усилил роль Уотсона в этом деле. Возможно, немного перестарался. Но Робинсон прекрасно знал Дартмур и мастерски добавил жуткие штрихи, которые так любят читатели. По моему мнению, Дэне, ничто не могло сравниться с «Собакой», пока Монти Джеймс не начал публиковать свои истории о привидениях. Однако Робинсон весьма нахально посвятил книгу самому себе.
– Итак, благодаря вашим редакторским махинациям Флетчер Робинсон, использовав имя Конан Дойла и заметки Уотсона, написал «Собаку Баскервилей». А я-то считал Майкрофта коварным человеком.
– Дэне, вы ведь в некотором роде журналист… Вы знаете, каковы редакторы. Когда одним поздним ноябрьским вечером Холмс упомянул загадку Баскервилей, она засела в моей памяти. Как я мог упустить такую хорошую историю?
– Следовательно, если я правильно понял, к тому моменту под именем Конан Дойла скрывались два писателя?
– Намного больше. Я совершенно потерял совесть. Шутка Хорнунга навела меня на мысль, что Уотсон – лишь один из Конан Дойлов. Почему не быть другим? Это имя уже прославилось, и люди купят любую ерунду, подписанную им. Однажды днем я беседовал со Стэнли Уайменом – и неожиданно понял, что спрашиваю, не согласится ли он написать детектив под псевдонимом. Уаймен тогда только начинал – кажется, едва вышло его «Волчье логово» – и с радостью ухватился за «Белый отряд». К сожалению, мы повздорили, и роман по частям выпустил «Корнхилл». Но не так давно я уговорил нашу подругу Эммушку взяться за «Сэра Найджела». В ней течет цыганская кровь, и она с удовольствием обзавелась тайной личностью, совсем как ее сэр Перси Блэкни, также известный как…
– Пожалуйста, не надо! – воскликнул Дэне, но опоздал.
– …как Алый Первоцвет! «Его ищут здесь, его ищут там, французы идут за ним по пятам!» – Тут Гринхью Смит вскочил на ноги и принялся размахивать воображаемым мечом, приняв столь героическую и благородную позу, что ей позавидовал бы сам Фред Терри и даже сэр Генри Ирвинг.
Однако Дэне был вне себя от смущения.
– Прекратите, мой дорогой сэр, – приказал он. – Пожалуйста, не забывайте, где вы находитесь, и сядьте. Мне бы не хотелось, чтобы моего гостя выставили из клуба за чрезмерный энтузиазм.
Гринхью Смит неохотно опустил правую руку и вернулся на свое место, тихо бормоча себе под нос:
– «В раю ли, в аду – где искать его след? Проклятье, опять ускользнул Первоцвет!»