актом свободы.
В тот вечер ничего подобного не произошло, и Аннабель вернулась домой. Она чувствовала себя заметно постаревшей. Пройдет почти двадцать пять лет, прежде чем она снова увидит Мишеля.
Телефон зазвонил около трех ночи, медсестра выразила искренние соболезнования. Они правда сделали все возможное, но в итоге, как выяснилось, практически ничего сделать было нельзя. Сердце уж больно старое, что ж поделаешь. Но вообще-то она хотя бы не мучилась. Но вообще-то все кончено.
Мишель пошел к себе совсем маленькими шажочками, не более двадцати сантиметров. Брижит хотела встать, но Мари-Тереза жестом остановила ее. Прошло минуты две, и из его комнаты послышалось какое-то мяуканье или вой. Тут уж Брижит бросилась к нему. Мишель сидел, съежившись в изножье кровати, с выпученными глазами. На его лице не отразилось ничего похожего на горе, ни на какое-либо другое человеческое чувство. На его лице был написан только гадкий животный страх.
Часть вторая. Странные моменты
1
Брюно не справился с управлением, проезжая мимо Пуатье. Его “пежо 305” крутануло на середине шоссе, и, слегка зацепив дорожное ограждение, машина остановилась. “Твою мать! – мрачно выругался он. – Твою ж мать!” “Ягуар”, несущийся прямо на него со скоростью 220 км/ч, резко затормозил, сам едва не задев другое ограждение, и с ревом клаксонов унесся прочь. Брюно вышел из машины и погрозил ему вслед кулаком. “Пидор! – крикнул он. – Пидор, мать твою!” Затем развернулся и поехал дальше.
“Пространство возможностей” было создано в 1975 году группой ветеранов шестьдесят восьмого (по правде говоря, никто из них в событиях 1968 года не участвовал; они, скажем так, сохранили дух тех лет) на большой, поросшей соснами территории немного южнее Руайана, принадлежавшей родителям одного из них. Этот проект, возникший под сильным влиянием либертарианских идеалов, вошедших в моду в начале семидесятых, заключался в создании конкретной утопии, т. е. места, где люди попытались бы “здесь и сейчас” жить в соответствии с принципами самоуправления, уважения к свободе личности и прямой демократии. Однако “Пространство” задумывалось не просто как очередная община; они преследовали более скромную цель – обустроить место отдыха, где в летние месяцы единомышленники получили бы возможность претворять в жизнь вышеозначенные принципы; а также запустить синергетические процессы путем организации творческих встреч в духе гуманизма и республиканских ценностей; ну и еще, по словам одного из отцов-основателей, “поебаться вволю”.
Брюно свернул с автострады на Руайан-Юг и проехал около десяти километров по прибрежному шоссе. Карта была какой-то путаной, и вообще он умирал от жары. Белый деревянный щит, как ему показалось, он заметил почти случайно. На нем красовалась надпись разноцветными буквами:
ПРОСТРАНСТВО ВОЗМОЖНОСТЕЙ
Под щитом, на фанерном панно поменьше, красным цветом вывели девиз “Пространства”:
Моя личная свобода, подтвержденная свободой всех, становится беспредельной.
Михаил Бакунин
Справа от него две девочки, волоча за собой надувной круг в форме утки, спускались по тропинке, ведущей, видимо, к морю. Под футболками у этих сучек ничего не было. Брюно проводил их взглядом; у него заныл член. Конкурс мокрых футболок, мрачно подумал он, это что-то c чем-то. Девочки завернули вбок: очевидно, направлялись в соседний кемпинг.
Он припарковался и подошел к небольшой дощатой сторожке с вывеской “Добро пожаловать!”. Внутри сидела по-турецки женщина лет шестидесяти. В разрезе полотняной туники виднелись ее худые морщинистые груди; Брюно стало ее жаль. Она улыбнулась с каким-то натужным дружелюбием.
– Добро пожаловать в наше “Пространство”, – выговорила она наконец. – Потом снова улыбнулась, на сей раз от души; дура какая-то. – У тебя есть подтверждение бронирования?
Из своего портфельчика из кожзама Брюно достал бумаги.
– Вот и чудненько, – изрекла эта блядина, все еще по-идиотски ухмыляясь.
Движение автотранспорта в кемпинге было запрещено, поэтому он решил действовать в два этапа. Сначала найти место для палатки, потом забрать из машины вещи. Перед самым отъездом он купил в “Самаритен” палатку-иглу (произведено в Китайской Народной Республике, 2–3 спальных места, 449 франков).
Первое, что увидел Брюно, выйдя на поляну, была пирамида. Идеальной формы – двадцать метров в основании, двадцать в высоту. Рамы из темного дерева расчерчивали ее стеклянные стены на квадраты. Некоторые панели ослепительно сверкали, отражая свет заходящего солнца, сквозь другие можно было рассмотреть внутреннее устройство: площадки и перегородки, тоже из темного дерева. По замыслу авторов, это сооружение должно было изображать дерево, что им вполне удалось – роль ствола играл длинный цилиндр, пронзающий пирамиду сверху донизу, видимо, внутри него размещалась центральная лестница. Оттуда выходили люди, поодиночке или небольшими группками, одни – одетые, другие – нагишом. В лучах заката, вспыхивающих на траве вокруг, это выглядело сценой из научно-фантастического фильма. Брюно пару минут полюбовался открывшейся ему картиной, взял под мышку палатку и пошел вверх по ближайшему холму.
“Пространство” располагалось на лесистых холмах, землю устилал ковер из хвои, между холмами виднелись поляны; повсюду стояли общественные туалеты; строго ограниченных мест для кемпинга не предполагалось. Брюно вспотел, его пучило: очевидно, он переел в придорожной забегаловке. Мысли путались, при этом он прекрасно сознавал, что выбор правильного места для палатки – залог успеха его предприятия.
На этом этапе своих размышлений он внезапно заметил натянутую между двумя деревьями веревку. На ней, трепеща на вечернем ветерке, досыхали чьи-то трусы. А что, это идея, подумал он, в кемпинге соседи запросто знакомятся, вовсе не обязательно затем, чтобы трахнуться, знакомятся, и все – надо же с чего-то начинать. Он положил палатку на землю и стал изучать инструкцию. Французский перевод вообще никуда не годился, английский оказался не лучше, да и другие европейские языки вряд ли бы его спасли. Чертовы китаезы. Что они имеют в виду, советуя “развернуть полужесткие дуги, чтобы оформить купол изделия”?
Он с растущим отчаянием вглядывался в схемы, когда справа от него появилось некое подобие скво в кожаной мини-юбке; в сумерках виднелись ее большие обвисшие груди.
– Ты только приехал? – проговорило привидение. – Хочешь, помогу тебе поставить палатку?
– Я справлюсь. – сдавленным голосом ответил он, – я справлюсь, благодарю. Спасибо за предложение. – Он почуял ловушку. И правда, через несколько секунд из соседнего вигвама (где они могли купить эту хрень? сами, что ли, соорудили?) раздался отчаянный вой. Скво бросилась туда и вскоре вышла с двумя спиногрызами, по одному на каждом бедре, и принялась лениво покачивать ими туда-сюда. Вой усилился. К скво рысью подбежал ее самец, с членом наружу. Это был грузный бородатый мужик лет пятидесяти с длинными седыми патлами. Он взял одну из мартышек на руки и принялся сюсюкать; тошнотворное зрелище. Брюно отошел на несколько метров – он чуть не влип. С их гаденышами бессонница ему обеспечена. А эта корова наверняка еще кормит грудью; впрочем, сиськи у нее что надо.
Брюно сделал исподтишка несколько шагов вбок от вигвама, однако с трусиками ему расставаться не хотелось. Это были изящные прозрачные вещицы, сплошь одно кружево; ну нет, к скво они точно не имеют отношения. Он высмотрел себе место между двумя канадками (кузины? сестры? школьные подруги?) и принялся за работу.
Закончил он затемно. В сгустившихся сумерках спустился к машине, чтобы забрать вещи. Мимо него сновали семейные пары и одинокие путники, довольно много одиноких женщин лет сорока. На деревьях тут и там попадались прибитые дощечки с надписью БУДЬТЕ ВЗАИМНО ВЕЖЛИВЫ, он подошел поближе. Под дощечкой висела плошка, до краев заполненная презервативами, отвечающими госстандартам. Внизу стояла белая пластиковая урна. Он нажал на педаль и посветил карманным фонариком: в ней среди банок из-под пива валялось несколько использованных презервативов. Это обнадеживает, подумал Брюно, они тут, похоже, не сидят без дела.
На холм он взобрался с трудом: чемоданы оттягивали руки, он задыхался; пришлось остановиться на полпути. Несколько человеческих особей слонялись по кемпингу, лучи их фонариков то и дело перекрещивались в темноте. Чуть дальше, на прибрежном шоссе, движение еще было оживленное. В “Династии”, по дороге в Сен-Клеман, сегодня вечеринка топлес, но у него нет сил туда тащиться, ни туда, ни куда-либо еще. Брюно простоял так почти полчаса. Я смотрю на свет фар между деревьями, сказал он себе; вот это и есть моя жизнь.
Добравшись до палатки, он налил себе виски и подрочил влегкую, листая Swing Magazine (слоган “Право на удовольствие”); он купил последний выпуск в массажном салоне неподалеку от Анже. Он совершенно не собирался отвечать на их секс-анонсы, сейчас ему не взойти ни на гэнг-бэнг, ни на фонтан из спермы. Женщины, соглашающиеся на встречи с одинокими мужчинами, предпочитают, как правило, чернокожих, и в любом случае требуют достойных размеров, до которых ему ой как далеко. Просмотрев одно за другим все объявления, он вынужден был признать, что с таким маленьким членом ему нечего соваться в порнотусовку.
В целом, однако, он не так уж переживал из-за своей внешности. Волосяные имплантаты прижились, ему попался компетентный специалист. Он регулярно посещал тренажерный зал, и, честно говоря, для сорокадвухлетнего мужчины он еще очень даже ничего. Брюно налил себе вторую порцию виски, кончил прямо на журнал и почти безмятежно заснул.
2. Тринадцать часов полета
Довольно быстро “Пространство возможностей” столкнулось с проблемой старения. Молодым людям восьмидесятых идеалы его основоположников казались безнадежно устаревшими. Если не считать мастер-классов спонтанного театра и кружка по калифорнийскому массажу, “Пространство” исполняло фактически функции кемпинга, однако по комфорту проживания и качеству питания оно не могло тягаться с обычными базами отдыха. Более того, известный дух анархизма, присущий этому месту, затруднял контроль на входе и сбор платежей, поэтому финансовое равновесие, с самого начала довольно шаткое, теперь и вовсе выглядело недостижимым.