– И все же, – не отставал Брюно, – я слышал, что СПИД несколько изменил ситуацию.
– Мужикам, – признал акварелист, откашлявшись, – и правда стало проще. Тогда еще попадались рты и пёзды нараспашку, куда входили не представившись. Но для этого нужно было устроить настоящую оргию, с контролем на входе, и все обычно являлись туда вдвоем. Не раз я видел раскорячившихся намокших баб, которые весь вечер сами себе дрочили; никто не намеревался им всунуть. Чтобы доставить им удовольствие даже из человеколюбия, увы, нужен был стояк, пусть хоть минимальный.
– То есть ты хочешь сказать, – задумчиво произнес Брюно, – это был вовсе не сексуальный коммунизм, а та же система соблазнения, только в более широком смысле.
– Это да… – согласился старый хрыч, – куда же без соблазнения.
Все это обескураживало. Однако сегодня суббота, должны появиться новички. Брюно решил расслабиться, принимать все происходящее по мере поступления, не париться; в результате день прошел без инцидентов, то есть вообще, надо сказать, без событий. Около одиннадцати вечера он снова догулял до джакузи. Над мягко рокочущей водой поднимался слабый пар, пронизанный светом полной луны. Он молча подошел к бассейну диаметром три метра. У противоположного бортика обнималась пара, причем женщина, похоже, сидела на мужчине верхом. “А мне что, нельзя?” – с раздражением подумал Брюно. Он быстро скинул одежду и ступил в джакузи. Ночной воздух был прохладным, а вода по контрасту восхитительно горячей. Сверху сквозь переплетенные ветви сосен проглядывали звезды, и его немного отпустило. Девушка все так же елозила на мужике и стонала. Они даже не посмотрели в его сторону. Черты ее лица были неразличимы. Мужчина тяжело задышал. Ее движения ускорились, на мгновение она откинулась назад, луна мимолетно осветила ее грудь, на лицо упала пышная копна темных волос. Она прижалась к своему партнеру, обхватив его руками; его дыхание стало прерывистым, он издал протяжный хрип и затих.
Они так пообнимались еще немножко, потом мужчина встал и вылез из воды. Прежде чем одеться, он скатал презерватив и снял его. Брюно с удивлением заметил, что женщина не двинулась с места. Шаги ее спутника смолкли, наступила тишина. Она вытянула ноги в воде. Брюно сделал то же самое. Она положила ступню ему на бедро, коснувшись члена. С легким всплеском отстранилась от бортика и приблизилась к нему. Облака заслонили луну, она находилась в полуметре от него, но он все равно не смог разглядеть ее лица. Одна рука легла ему на бедро, другая обняла за плечи. Брюно прижался к ней, уткнулся лицом ей в грудь; груди у нее были маленькие, тугие. Он отцепился от бортика, отдавшись ее объятиям. Он чувствовал, как она тянет его к центру бассейна и начинает медленно крутиться вокруг собственной оси. Мышцы шеи у него внезапно расслабились, голова отяжелела. Легкое журчание, едва слышное на поверхности, на глубине нескольких сантиметров превращалось в мощный подводный рев. У него перед глазами плавно вращались звезды. Он размяк в ее объятиях, его член вздымался, высовываясь из воды. Она слегка пошевелила руками, но он едва ощутил ее ласку, пребывая в полнейшей невесомости. Длинные волосы коснулись его живота, он почувствовал, как она лизнула его. Он задрожал всем телом от наслаждения. Она сомкнула губы и медленно, очень медленно, взяла его в рот. Он закрыл глаза, вздрагивая от восторга. Глухой рокот действовал на него умиротворяюще. Когда ее губы дошли до основания члена, он ощутил движения ее горла. Волны наслаждения захлестывали его и баюкали подводные водовороты; внезапно его бросило в жар. Она мягко стиснула его, и вся его энергия разом хлынула в член. Он с воплем кончил; никогда в жизни он не испытывал такого удовольствия.
7. Разговоры в трейлере
Трейлер Кристианы стоял метрах в пятидесяти от его палатки. Она вошла, включила свет, достала бутылку Bushmills и наполнила два стакана. Худенькая, ниже его ростом, она наверняка когда-то была красавицей, но с тех пор ее лицо с тонкими чертами увяло и покрылось красными прожилками. Только шелковистые черные волосы не утратили своего великолепия. Голубые глаза смотрели мягко, печально. Ей, должно быть, лет сорок.
– Время от времени у меня сносит крышу, и я трахаюсь со всем, что движется, – сказала она. – Если с проникновением, то просто прошу надеть презерватив, и все.
Она пригубила виски, потом сделала глоток. Брюно посмотрел на нее: кроме серого худи, она ничего не надела. Ее лобок красиво выгибался; к сожалению, большие половые губы немного обвисли.
– Мне хочется, чтобы ты тоже кончила, – сказал он.
– Не торопись. Выпей. Хочешь, переночуй тут, места хватит… – Она кивнула на двуспальную кровать. Они обсудили стоимость аренды трейлеров. Кристиана не может спать в палатке, у нее проблемы со спиной. – И довольно серьезные, – добавила она. – Большинство мужчин предпочитают минет, – сказала она следом. – Проникновение им в лом, трудно возбудиться. Но стоит взять в рот, как они становятся как дети. У меня сложилось впечатление, что феминизм сильно по ним ударил, больше, чем они готовы признать.
– Есть вещи и похуже феминизма, – мрачно заметил Брюно. Он выпил залпом полстакана и только потом решился продолжить: – Ты давно ездишь в “Пространство”?
– Практически с самого начала. Я сделала перерыв, когда вышла замуж, а теперь снова приезжаю на две-три недели в год. Поначалу это было скорее альтернативное место, в духе новых левых, сейчас тут тусуются в основном адепты нью-эйдж; впрочем, само “Пространство” не так уж изменилось. Интерес к восточному мистицизму возник еще в семидесятые; джакузи и массажи тоже никуда не делись. Тут приятно, но грустновато; ну и здесь гораздо меньше агрессии, чем везде. Религиозный дух немного смягчает откровенную жажду случки. Тем не менее некоторые женщины тут страдают. Мужчинам, стареющим в одиночестве, гораздо легче, чем нам в той же ситуации. Они пьют дешевое вино, вырубаются, у них разит изо рта, а когда просыпаются, начинают все по новой; и довольно рано умирают. Женщины принимают успокоительные, занимаются йогой, ходят к психологам; доживают до глубокой старости и очень страдают. Они продают обессиленное, подурневшее тело; они знают это и страдают. Но при этом не унимаются, потому что им не удается подавить в себе желание быть любимыми. До самого конца они остаются жертвами этой иллюзии. Начиная с определенного возраста женщина, хоть и найдет всегда, о какой член потереться, никогда уже не будет любимой. Так уж устроены мужчины, вот и все.
– Кристиана, – мягко сказал Брюно, – ты преувеличиваешь. Например, я сейчас хочу доставить тебе удовольствие.
– Верю. У меня сложилось впечатление, что ты милый человек. Милый эгоист.
Она сняла худи, легла поперек кровати, подложила под попу подушку и раздвинула ноги. Брюно сначала долго вылизывал ей все вокруг влагалища, а затем короткими, быстрыми движениями языка стал возбуждать ее клитор. Кристиана выдохнула.
– Засунь палец. – сказала она. Брюно повиновался и повернулся, чтобы лизать ее и ласкать ей грудь одновременно. Он почувствовал, как затвердели ее соски, и поднял голову. – Не останавливайся, пожалуйста, – попросила она.
Он положил голову поудобнее и указательным пальцем погладил ее клитор. Ее малые губы начали набухать. Воодушевившись, он жадно лизнул их. Кристиана застонала. На мгновение ему снова привиделась вульва его матери, худая и сморщенная; потом воспоминание улетучилось, и он продолжил все быстрее и быстрее массировать ей клитор, щедро и дружески облизывая ей губы. У нее на животе выступили красные пятна, дыхание участилось. Она была очень мокрой и приятно соленой на вкус. Брюно прервался, ввел ей один палец в анус, другой во влагалище и снова принялся короткими, быстрыми рывками лизать ей клитор кончиком языка. Она кончала неторопливо, с долгой дрожью. Он лежал неподвижно, припав к ее влажному лобку, и, протянув к ней руки, ощутил, как пальцы Кристианы сжали его ладонь.
– Спасибо, – сказала она. Потом встала, надела худи и наполнила их стаканы.
– Сейчас в джакузи мне правда было очень хорошо, – сказал Брюно. – Мы не произнесли ни слова; когда я почувствовал твои губы, я еще не различал черт твоего лица. Никакой игры, все очень чисто.
– Скажи спасибо тельцам Краузе… – улыбнулась Кристиана. – Ты уж извини, просто я преподаю естественные науки. – Она отпила виски. – Тело клитора, венчик и бороздка головки члена усыпаны тельцами Краузе, которые очень богаты нервными окончаниями. Ласки вызывают мощный выброс эндорфинов в мозг. Клитор и головка члена примерно в равной мере усыпаны тельцами Краузе – короче, тут все по справедливости; но есть еще кое-что, и тебе это хорошо известно. Я очень любила своего мужа. Я с благоговением ласкала и облизывала его член, мне нравилось чувствовать его внутри себя. Я гордилась тем, что доводила его до эрекции; носила в бумажнике, словно образок, фотографию его возбужденного члена; не было у меня большей радости, чем доставить ему удовольствие. В конце концов он ушел от меня к молодой. Я сейчас прекрасно поняла, что тебя мои прелести особо не привлекают, у меня там уже все почти как у старухи. Увеличение количества поперечных связей в коллагене в пожилом возрасте и фрагментация эластина во время митоза приводят к тому, что ткани постепенно теряют упругость и гибкость. В двадцать лет у меня была восхитительная пизда; теперь половые губы слегка обвисли, я в курсе.
Брюно допил виски, он совершенно не мог придумать, что ей сказать в ответ. Вскоре после этого они легли. Он обнял Кристиану за талию; они уснули.
8
Брюно проснулся первым. Где-то в кронах деревьев пела птица. Ночью Кристиана откинула одеяло. У нее была красивая попа, все еще вполне округлая, очень волнующая. Он вспомнил фразу из “Русалочки”, у него дома была старая пластинка с “Песней моряков” в исполнении квартета “Братья Жак”. Она уже к этому моменту настрадалась, отказалась от своего голоса, от родины, от великолепного русалочьего хвоста, и все это из любви к принцу, в надежде стать настоящей женщиной. Темной ночью во время шторма море выбрасывает ее на берег, и она выпивает ведьмин эликсир. Ей кажется, будто ее рассекли пополам, боль такая жгучая, что она теряет сознание. И тут несколько совершенно разных музыкальных аккордов словно открывают нам новый мир, и сказочница произносит слова, так поразившие Брюно давным-давно: “Когда она очнулась, уже сияло солнце, и перед ней стоял прекрасный принц”.