Проснулся он радостный и бодрый – впервые за те два месяца, что продолжался его длительный отпуск. Он вышел, свернул на проспект Эмиля Золя и зашагал под липами в полном одиночестве. Но одиночество его не беспокоило. На углу улицы Антрепренер он остановился. Было около девяти, магазин “Золяколор” как раз открывался, и продавщицы-азиатки рассаживались за кассами. Небо в просветах между башнями Богренель казалось на удивление чистым; какой же все это безысходный тупик. Возможно, ему стоит поговорить с соседкой из дома напротив. “20 лет” – журнал про все на свете, она должна хорошо разбираться в жизни общества, ей наверняка известны механизмы, помогающие включиться в жизнь людей, да и про психологические факторы она наверняка что-то понимает; по-видимому, ему есть чему у нее поучиться. Гигантскими шагами, почти бегом, он кинулся назад и взлетел по лестнице к ее квартире. Он трижды позвонил в дверь, долго не отнимая пальца. Никто не отозвался. Он совсем растерялся и пошел домой. Стоя перед лифтом, он задумался о себе. Что с ним такое? Депрессия? Имеет ли этот вопрос какой-то смысл? За последние несколько лет его квартал заполонили плакаты, призывающие к бдительности и борьбе с Национальным фронтом. Лично он ни за, ни против, и такое безразличие уже само по себе тревожный знак. Общеизвестная трезвость взгляда у человека в депрессии, которую, правда, принято описывать как тотальное безразличие к обычным людским заботам, проявляется прежде всего в отсутствии интереса к вопросам действительно малоинтересным. Влюбленного в депрессии еще можно худо-бедно себе представить, а вот уж депрессивного патриота – никогда.
Вернувшись к себе на кухню, он понял, что естественная основа демократии, вера в свободный и рациональный выбор человеком своих действий и, в частности, в свободный и рациональный выбор индивидуальных политических предпочтений является, вероятно, результатом путаницы между понятиями свободы и непредсказуемости. Водовороты вокруг опор моста в структурном смысле непредсказуемы, но никому тем не менее не придет в голову называть их свободными. Он налил себе бокал белого вина, задернул шторы и лег, чтобы подумать. Уравнения теории хаоса не содержат никакой привязки к физической среде, в которой разворачиваются их проявления; и эта универсальность позволяет находить им применение как в гидродинамике, так и в популяционной генетике, как в метеорологии, так и в социологии групп. Их способность к морфологическому моделированию превосходна, но предсказательная – практически нулевая. Уравнения квантовой механики, напротив, позволяют предсказывать поведение микрофизических систем с потрясающей точностью, и даже с абсолютной точностью, если отказаться от всякой надежды вернуться к материалистической онтологии. Установление математической связи между этими двумя теориями по меньшей мере преждевременно, если не вообще невозможно. Однако Мишель был убежден, что формирование аттракторов через эволюционную сеть нейронов и синапсов является ключом к объяснению человеческих мнений и поступков.
В поисках ксерокопии последних публикаций он сообразил, что уже больше недели не доставал почту. Естественно, в ящике валялись в основном рекламные проспекты. С запуском судна “Коста Романтика” компания TMR намеревалась переосмыслить концепцию круизов класса люкс. Корабль описывался как настоящий плавучий рай. Вот как могли бы сложиться – стоит только захотеть! – первые мгновения его путешествия: “Сначала вы попадаете в залитый солнцем центральный холл под огромным стеклянным куполом. На панорамных лифтах поднимаетесь на верхнюю палубу нашего лайнера. Там с огромной обзорной площадки вашему взору словно на огромном экране предстанет морской пейзаж”. Он отложил проспекты в сторону, пообещав себе изучить их более подробно. Прогуливаться по верхней палубе, созерцать море в огромное окно, плавать неделями под одним и тем же небом… чем плохо? Тем временем Западная Европа успеет рухнуть под бомбами. И они, посвежевшие и загорелые, высадятся на новом континенте.
А пока надо жить, и жить по возможности весело, разумно и ответственно. В недавнем выпуске “Последних известий Монопри” как никогда много внимания уделялось понятию социальной ответственности предприятий. В очередной раз автор редакционной колонки с гневом обрушивался на расхожее мнение, что любители поесть могут забыть о фигуре. Все приоритеты компании “Монопри” с момента ее создания доказывают как раз обратное: богатый ассортимент, самые популярные бренды и скрупулезный выбор продукции. “Сбалансированное питание – доступное желание” – нагло утверждалось в статье. После этой запальчивой и вполне себе ангажированной первой полосы следовала развлекательная часть с умными советами, обучающими играми и прочими напутствиями “хозяйке на заметку”. Мишель не отказал себе в удовольствии подсчитать свое суточное потребление калорий. За последние несколько недель он не подметал, не гладил, не плавал, не играл в теннис и не занимался любовью; единственными тремя видами деятельности, которые он мог пометить галочкой, оказались сидение, лежание и сон. В результате выяснилось, что ему требуется всего 1750 килокалорий в день. Судя по его письму, Брюно то и дело плавал и занимался сексом. Он сделал перерасчет с новыми вводными: энергетические потребности взмыли до 2700 килокалорий в день.
Он получил еще одно письмо – из мэрии Креси-ан-Бри. Ввиду работ по расширению автобусной стоянки возникла необходимость изменить планировку муниципального кладбища и перенести некоторые могилы, в том числе могилу его бабушки. Согласно установленным правилам, при перезахоронении останков должен присутствовать один из членов семьи. Он может записаться на прием в отдел похоронных концессий с 10.30 до 12.00.
18. Встреча после разлуки
На смену автовагону в Креси-ла-Шапель пришел пригородный поезд. Да и сам поселок сильно изменился. Он остановился на вокзальной площади и удивленно огляделся. На проспекте генерала Леклерка, у выезда из Креси, открылся гипермаркет “Казино”. Вокруг тут и там виднелись новые коттеджи и многоэтажки.
Здесь все застроили, когда открылся “Евродисней”, пояснил сотрудник мэрии, особенно после того как линию пригородного метро продлили до Марн-ла-Валле. Сюда решили переселиться многие парижане; цена на землю выросла почти в три раза, и самые стойкие фермеры распродали наконец свои хозяйства. Теперь у нас есть спортклуб, многофункциональный зал и два плавательных бассейна. Что касается правонарушений, то да, существуют еще отдельные недоработки, но не больше, чем везде.
По дороге на кладбище, проходя мимо старых домов и не тронутых временем каналов, он испытывал то смутное, тоскливое чувство, которое всегда возникает, когда возвращаешься в места своего детства. Он пересек сторожевую тропу и оказался напротив мельницы. Скамейка, на которой они с Аннабель любили сидеть после уроков, никуда не делась. В темных водах плавали против течения крупные рыбины. Солнце на мгновение пробилось из-за туч.
У входа на кладбище Мишеля ждал человек. “Вы ведь…” – “Да”. Как сегодня принято называть могильщиков? В руках у него была лопата и большой черный мешок для мусора. Мишель пошел за ним.
– Вам не обязательно на это смотреть. – буркнул он, направляясь к открытой могиле.
Смерть трудно постигнуть, и человек всегда с большой неохотой смиряется с ее зрительным образом. Мишель видел труп бабушки двадцать лет назад и тогда же поцеловал ее в последний раз. Однако то, что он обнаружил в разрытой яме, поначалу удивило его. Бабушку похоронили в гробу, а во свежевскопанной земле виднелись только щепки, гнилая доска и еще какие-то непонятные белые штучки. Когда Мишель сообразил, на что именно он смотрит, то резко отвернулся, заставив себя смотреть в другую сторону, но было поздно. Он успел увидеть испачканный в земле череп с клочьями седых волос и пустыми глазницами. Он увидел разбросанные позвонки с налипшей грязью. Он все понял.
Рабочий запихивал останки в полиэтиленовый мешок, поглядывая на подавленного Мишеля.
– Вечно одно и то же… – проворчал он. – Вот же им невмоготу, дай взглянуть – и хоть ты тресни. Гроб не может простоять двадцать лет! – сказал он с какой-то даже злостью.
Мишель ждал поодаль, пока тот перекладывал содержимое мешка на новое место. Закончив, он поднялся и подошел к нему.
– Вы в порядке? – Мишель кивнул. – Надгробие перенесут завтра. Распишитесь в ведомости.
Вот, значит, как. Вот, значит, как бывает двадцать лет спустя. Перемешанные с землей кости и копна седых волос, на удивление многочисленных и живых. Он вспомнил, как бабушка вышивала, сидя перед телевизором, как шла на кухню. Вот, значит, как. Проходя мимо “Спортивного бара”, он осознал, что его трясет. Он зашел и заказал пастис. Сел и понял, что запомнил этот бар совсем другим. Теперь тут появился бильярдный стол, видеоигры и телевизор, по которому крутили музыкальные клипы MTV. Рекламный щит с обложкой Newlook завлекал фантазмами Зары Уайтс и австралийской белой акулой. Постепенно он погрузился в легкую дрему.
Аннабель узнала его первой. Она расплатилась за пачку сигарет и уже шла к выходу, когда увидела его. Он ссутулившись сидел за столиком. Она замешкалась на две-три секунды, затем подошла. Он поднял голову. “Вот так сюрприз…” – тихо сказала она и села напротив него на молескиновую банкетку. Она почти не изменилась. Лицо осталось невероятно гладким и чистым, волосы – ослепительно светлыми; неужели ей уже сорок, невероятно, она выглядит максимум на двадцать семь – двадцать восемь.
Аннабель заехала в Креси практически по тем же причинам, что и он.
– Отец умер неделю назад, – сказала она. – От рака кишечника. Он долго мучился и очень страдал от болей. Я тут осталась ненадолго, чтобы помочь маме. А вообще я живу в Париже – как и ты.
Мишель опустил глаза, на мгновение воцарилась тишина. За соседним столиком двое молодых людей обсуждали соревнования по карате.