Внешне Генри С. Олкотт был представительным мужчиной, выше среднего роста, с приятным открытым лицом, каштановыми волосами, его густая борода по мере приобретения им известности из короткой превращалась в бороду лопатой. На переносице мощного прямого носа он неизменно носил пенсне. Словом, Генри С. Олкотт представлял собой типичный образец практического, энергичного, честного и прямодушного американца.
Артур Конан Дойл как-то заметил в его адрес, что Генри С. Олкотт относится к тем людям, которые с редким моральным мужеством принимают истину, если она даже противоречит их ожиданиям и надеждам.
Что еще сказать о полковнике Олкотте?
Он был масоном, магистром Коринфского ордена системы Королевская Арка, состоял в гугенотской ложе. Сохранился его масонский диплом за номером 448, выданный 20 декабря 1861 года. К масонству принадлежала и Е. П. Блаватская, правда, относящемуся не к западному, а восточному Братству. Так она, по крайней мере, сама утверждала. Елена Петровна была принята в лондонскую ложу 24 ноября 1877 года по обряду усыновления, то есть побочному обряду, который был создан еще до Великой французской революции несколькими масонскими организациями специально для женщин.
В паре с Генри С. Олкоттом Е. П. Блаватская развила бурную деятельность.
Однако она не ставила себе в заслугу знакомство с ним в Читтендене. Согласно ее версии, эта историческая встреча была предопределена волей «махатм», адептов Гималайского Братства, прямых наследников духовных сокровищ атлантов. Вот что Блаватская писала об этом: «В 1873-м, в марте, мне было приказано уехать из России в Париж. В июне было сказано, чтобы я отправилась в США, куда я и приехала 7 июля. В 1874 году, в октябре, я получила задание поехать в Читтенден, штат Вермонт, где на известной ферме Эдди полковник Олкотт производил исследования».
Известность Блаватской росла с каждым месяцем. Со страниц американской прессы она рассказывала читателям невероятные истории о Даниеле Юме, Чарлзе Дарвине, русском царе Александре II, о своих умопомрачительных приключениях в Тибете и Египте. От нее самой, как обратил внимание один из американских репортеров, исходил специфический завораживающий запах, имеющий непосредственное отношение к Востоку. Может быть, это был запах гашиша.
К Е. П. Блаватской приходила слава, которую она годами вожделела и ждала, теперь ей следовало укрепиться в достигнутом успехе. Она неизбежно шла к новым схваткам и победам.
…Елена Петровна предложила взрослым людям игру в сказку. Исходным условием этой игры была вера в мудрость и обширные знания Учителей, адептов Гималайского Братства. Она же возложила на себя роль посредницы между этими посвященными в великие тайны жизни полубогами и обыкновенными невежественными смертными.
От играющих она требовала соблюдения жесткой иерархии, полного послушания и терпения, умения держать язык за зубами.
Блаватская исполняла свою роль духовной наставницы с детской непосредственностью, прямолинейностью и чопорной важностью, словно люди, которых она обучала и передвигала в пространстве, были неживыми послушными куклами. Она наслаждалась игрой с ними, употребляя весь запас красноречия и недюжинного ума на то, чтобы заставить этих людей свернуть с исхоженной, надежной дороги, которая была огорожена к тому же с двух сторон колючками запретов. Она собиралась перевести их на новую стезю, пролегающую среди болотных топей непонятного, на тот тернистый, но благословенный путь истины, которого страшится и столетиями избегает несчастный, глупый, легковерный и жестокий мир. Она внушила Олкотту, что этот мир пока еще не готов к пониманию оккультных наук, и едва приоткрывала перед ним тайную завесу, объясняя, почему людям неизвестны великие секреты «Книги святой Софии».
Блаватская подавляла в Олкотте любые проявления самостоятельности. Первый раз благодаря ему она устроилась в жизни с некоторым комфортом и не допускала мысли, чтобы ее положение изменилось. Она была строга и справедлива с новым другом. Как любящая мать, брала на себя всю ответственность за его дальнейшую судьбу: только я отвечаю за последствия и результаты, к которым приводят приказы моего Вождя».
Иногда, чрезвычайно редко, Олкотт огорчал ее непослушанием, претендуя на прямую связь с Учителями. Он требовал от нее поначалу дословной и точной передачи ему посланий хранителей древней мудрости и знания. Она тут же ставила его на место. Никаких инициатив с его стороны не требовалось, когда она одна сочиняла, ставила и по ходу дела правила пьесу. В случае неповиновения она стращала его духом-повелителем, невидимым существом Джоном Кингом: «Не задирайте свой нос слишком высоко и не суйте его в запретные тайны Золотых Ворот без чьего-либо присмотра; ведь не всегда рядом в нужный момент может оказаться Джон, чтобы схватить вас за шиворот и благополучно вернуть обратно на землю».
Чувство иронии спасало Елену Петровну в самых двусмысленных ситуациях. С его помощью она сохраняла душевное равновесие. «Я опять схожу с ума и пишу вам на непонятном для вас языке. Перевожу дословно», — ехидничала она в одной из записок Олкотту.
Для нее было постоянным утешением обнаружить, что приструненный Олкотт верит каждому ее слову. Блаватская была непоколебимо убеждена, что ему не придет в голову брать под сомнение подлинность посланий «махатм». Тем более что Елена Петровна всегда с необыкновенной точностью указывала, от кого, когда и зачем эти послания поступали. По поводу одной из этих эпистол она с необыкновенной пунктуальностью сообщала Олкотту: «Послание было передано из Луксора вскоре после полуночи, в ночь с понедельника на вторник. Переписано оно было в Эллоре, на рассвете, одним из секретарей или неофитов, причем очень плохим почерком».
В США постоянным «контактером» Блаватской с Луксорским Братством был Учитель Серапис Бей. По крайней мере, за его подписью рассылались увещевательные и рекомендательные письма, в которых содержались критика спиритической практики, а также советы, как и с кем налаживать связи. В числе основных адресатов Учителя был Генри С. Олкотт. Серапис Бей представлял себя главой Египетской группы Всемирного Мистического Братства, с ним был также связан еще один адепт — Тьюитит Бей.
Сераписа Бея Елена Петровна называла Вождем и неукоснительно исполняла его приказы. Благодаря их доверительным отношениям она обладала в отличие от большинства смертных оккультным знанием того, где и когда произойдут те или иные события. По крайней мере, она смогла убедить в своем особом даре ясновидения Генри С. Олкотта, которого в одном из своих писем назвала упрямым и своевольным ребенком.
Послания от Сераписа Бея и Тьюитита Бея, как правило, поступали непосредственно из Луксора, города в Египте, расположенного в среднем течении реки Нил. На западной окраине этого города, сохранившейся части древних Фив, находится величественный древнеегипетский храм с большим количеством колоннад, со статуями-колоссами и аллеей сфинксов. Эти послания переписывались с непонятного для непосвященных языка санзар на английский язык, переписчиками, как утверждала Блаватская, были неофиты Египетского Братства в Эллоре — местечке на северо-западе Индии, известном древними, обильно украшенными скульптурой храмами в пещерах.
Олкотт был слишком озабочен увиденными чудесами и не имел времени заниматься проверкой того, о чем ему докладывала Блаватская. Он также принял к исполнению приказ «махатмы» Мории немедленно основать тайное общество, наподобие ложи розенкрейцеров.
У Е. П. Блаватской и Генри С. Олкотта ясно обозначился интерес к тибетскому буддизму. Свою квартиру-салон в Нью-Йорке в районе Манхэттена они назвали «ламаистским монастырем» — «The Lamasery». На полу квартиры были расстелены шкуры тигра и волка, на каминной доске возвышались позолоченная скульптура Будды и механическая птица, осененные листвой стоящих в кадках пальм.
Чучела совы с удивительно живыми глазами, змей, ящериц выглядывали из-за стекол книжных шкафов и с этажерок. Гордостью этого зверинца было чучело бабуина, огромной обезьяны с круглыми очками на переносице и с книгой Чарлза Дарвина о происхождении видов под мышкой.
В этом салоне собирались искатели истины, привлеченные оккультным энтузиазмом Генри С. Олкотта и остроумными, шокирующими рассказами Блаватской. Все ее гости с каким-то болезненным нетерпением ждали манифестации феноменов. Как вспоминает Олкотт: «Она не скупилась на демонстрации своих психических сил: феномен следовал за феноменом, изумляя, убеждая и обращая в прозелиты ее доктрин тех, кто не скоро бы познакомился с ними и не стал бы, может быть, теософом в силу одних отвлеченных истин и их мудрости».
Из многочисленных «визитеров» Елена Петровна отбирала людей наиболее заинтересованных в постижении теософской премудрости.
Неказистый с виду, но крепкий умом двадцатичетырехлетний адвокат ирландец Вильям К. Джадж стал ее второй опорой вслед за Генри С. Олкоттом.
Вильям К. Джадж, как и она, знал, что такое жизнь, полная лишений. Он родился в Ирландии в 1851 году — в год ее встречи в Лондоне с «махатмой» Морией. В семилетнем возрасте он чуть было не умер, находился в состоянии каталепсии, однако стараниями близких был приведен в чувство, вернулся к жизни. Мальчик рос странным, не от мира сего, с раннего детства пристрастился к мистическим, религиозным книгам. Особенно его интересовала магия.
Во время родов седьмого ребенка умерла мать Вильяма. Семья после смерти матери эмигрировала в Соединенные Штаты и поселилась в Бруклине. Отец Вильяма с трудом кормил семью. Мальчик с четырнадцати лет работал в адвокатской конторе и помогал отцу деньгами. В конце концов Вильям К. Джадж получил право адвокатской практики. К моменту знакомства с Блаватской он занимал положение в офисе прокурора округа, был женат и имел малолетнюю дочь. Вильям помог Елене Петровне и Генри С. Олкотту в создании и регистрации Теософического общества.
Перед учреждением Теософического общества было две неудачные попытки: основание таинственного Братства Луксор, от имени которого Генри С. Олкотт получал многочисленные письма-инструкции, и «Клуба Чудес» — организации по исследованию спиритизма. Наконец, в ноябре 1875 года появилось Теософическое общество, президентом которого стал Олкотт, а Е. П. Блаватская заняла скромное на первый взгляд место секретаря-корреспондента. Однако на самом деле Елена Петровна в Теософическом обществе была ключевой фигурой, ее положение секретаря-корреспондента означало прямую связь с Гималайским Братством, то есть с Индией. В своем альбоме Блаватская записала: «Из Индии получен приказ основать философско-религиозное общество и выбрать для него название, а также сразу избрать Олкотта его членом. Июль, 1875 г.».