Не дала богиня даже
Для утехи стад вздыматься
В луговинах травам сочным…
В городах явился голод,
И богам не стало жертвы,
Не пылал огонь алтарный,
Воды светлые умолкли.
Так упорно, безутешно
Мать-Деметра тосковала.
Когда ж не стало больше пира
Ни у богов, ни у людей,
Проговорил владыка мира,
Смягчая злобу сердца ей:
«О прелесть мира, о Хариты,
Летите в выси снеговой
К богине, горестью не сытой…
Вы мир вернете ей забытый,
О Музы, в пляске круговой…»
Тогда впервые Афродитой
Тимпан гудящий поднят был;
В утеху ей, тоской убитой,
Он проявил свой страстный пыл…
И улыбнулась Мать святая:
Коснулась звучных флейт рукой,
И милы ей они, взывая
К восторгу шумною игрой.
Тебя ж красавицей взрастила
В отца чертогах твоего
Судьбы загадочная сила
Ты прогневила божество[56]:
Высокомерно не ходила
Ты к Матери на торжество…
О, что за мощь в небриде[57] пестрой,
Небрежно спущенной с плеча,
В тебе, о тирс зелено-острый
Меж кудрей Вакхова плюща,
И в вас, крутящиеся диски,
И в вас, развитые власы,
Вакханки, нимфы, сатириски,
И лунный свет, и блеск росы…
Но для тебя все боги низки,
Поклонница своей красы!..
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Из дворца — Елена в трауре в сопровождении рабынь.
Все хорошо устроилось, подруги.
Протея дочь не выдала: когда
Царь задавал вопросы об Атриде,
В угоду мне вещунья затаила,
Что с нами он, — сказав ему, что мертвый
Не видит солнца радостных лучей.
А Менелай, покуда случай был,
Оружие взял лучшее — чтоб в море,
Как сказано, умершему его
В отраду погрузить. Пока ж в кольцо
Тяжелого щита продел он шуйцу
Могучую, десницу же копьем
Украсил он и долг отдать последний
Теперь готов… И неспроста он в бой
Вооружает тело: ныне храбро
Над тьмами варваров победный он
Трофей поставит сильною рукою,
Когда обещанный нас примет струг.
А как он свеж! Одеждою свои
Он заменил лохмотья — мой и выбор,
Купелью из речной воды усталым
Дав отдых членам; а ведь уж давно
Ее он не знавал… Но вот жених мой,
Уверенный в невесте… замолчу.
И вы молчите дружелюбно: наше
Спасенье волю ведь и вам сулит.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Из ворот выходит Феоклимен, за ним рабы, несущие или ведущие все перечисленные выше предметы. Выходит также и Менелай в чистой, новой одежде и во всеоружии.
Сюда, рабы: поочередно, как
Ахеец вас поставил, проносите
Свои дары: все море их возьмет…
Рабы удаляются по направлению к берегу.
А ты, жена, коль мой совет разумен,
Послушайся меня: останься здесь.
Ведь разницы не будет, от тебя ли
Получит муж покойный твой дары
Иль от другого. Мне же страшно, как бы
Ты в исступленье горя и любви
Не бросилась в морские волны, память
О прежнем муже живо воскрешая:
И здесь уж слишком плачешь ты о нем.
О новый мой владыка! Тот покойный
От нас себе почета ждет, и с ним
Союз еще не порван… Если б сердца
Я слушалась, то гробовое ложе
Его делить пошла б… Но ведь царя
Не оживишь и этой жертвой… Все же
Позволь самой отдать ему дары
Загробные. Тебе ж да воздадут
Бессмертные за это по желанью
Горячему Елены… и ему,
Пособнику-ахейцу, заодно.
Во мне же ты жену найдешь такую,
Какую должен ты иметь, желая
И Менелаю счастия, и мне.
Ведь счастье нам событья предвещают.
Но дай приказ, чтоб снарядили судно
Для тех даров — и милость доверши.
Ступай, и пусть сидонский им дадут
На пятьдесят гребцов корабль с народом!
А управлять им должен тот, который
И похороны ведает — не так ли?
Конечно, он… Все слушайте его!
Чтоб не было сомнений, повтори…
Не раз, а два, коль ты того желаешь.
Храни ж тебя удача, да и нас.
Смотри ж, не слишком изнывай в слезах!
Мою любовь узнаешь ты сегодня.
Ведь мертвый — тень… и труд напрасен наш.
Я думаю теперь и о живом.
О, ты со мной забудешь и Атрида…
Да… всем ты взял; о счастье лишь прошу.
Все от тебя зависит, коль полюбишь…
Друзей давно умею я любить.
Я сам согласен помогать вам, хочешь?
Ах, что ты, царь… На это слуги есть.
Ну, ну, пускай… Оставим Пелопидам
Обряды их… К тому ж, когда б мой дом
Был осквернен… Но Менелай не здесь ведь
Скончался, а далеко…
Вы властям
Моих земель велите заготовить,
Прислужники, венчальные дары.
Египет весь пускай дрожит от кликов
Торжественных… Елена, ты моя,
И мой удел завиден будет смертным.
А ты, наш гость, лишь эти погрузишь
Сокровища в пучину для Атрида,
Елены мужа первого, скорей
Назад ее вези: на брачном пире
И для тебя, ахеец, место есть…
А там — домой, а хочешь — здесь устрою…
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Те же без Феоклимена и его свиты.
О Зевс! Тебя отцом и мудрым славят:
Взгляни на нас и муки прекрати!
Все в гору, в гору катим тяжесть бедствий,
Усталые, — о, краем ты руки
К нам прикоснись, и путь наш безопасен.
Довольно с нас и прежних злоключений.
Я часто, боги, призывал уж вас
И с ласковой и с горькою мольбою;
Не вечно же обязан я страдать,
Хоть раз удачи требовать я вправе.
О да, одну мне милость окажите
И ей навеки счастлив буду я.
ТРЕТИЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ
О ладья, о дочь Сидона!
Быстровеслая, ты пену
На морских рождаешь волнах
И голубишь… а дельфины
Вкруг тебя резвятся хором
В тихий час, когда морская
Зыбь едва рябится ветром
И взывает Галанея[58],
Понта дочь: «Пловцы, живее!
Парус весь вы отдавайте
Ветра ровному дыханью,
В руки крепкие берите
По сосновому весельцу:
Порт вас ждет гостеприимный,
Ждет Елену дом Персея[59]».
Может быть, теперь уж скоро
Девы-жрицы Левкиппиды[60]
Берега Еврота вместе
Попирать с тобою будут.
Через столько лет ты снова
В хоровод войдешь священный
Иль отпразднуешь, ликуя,
Ночью память Гиакинта.
Был сражен он в состязанье
Диском Феба, и лаконцам
Бог велел, чтоб в год по разу
Гиакинта поминали.