ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Елена и хор.
Ты в горе, знаю я; но все ж полезно
Спокойней неизбежное нести.
О жены, о подруги, что за рок
Меня сковал? Иль я на свет родилась
Чудовищем, загадкой? Так во мне
Все странно, необычно так… То Геры
Игрушкой становлюсь я, то своей
Красы безвольной жертвой… Боги, боги[24]!
Стираются же краски и со статуй;
Так отчего ж мою вы красоту
Не смените первичным безобразьем?
Тогда б забыли греки тот позор,
Который нам навязан, и хвалила
Меня молва, та, что так зло теперь
Елены имя треплет.
Тяжко людям,
Коль боги им испортят жизнь одним
Каким-нибудь несчастьем; но смириться
Все ж легче им… Меня со всех сторон
Несчастья оцепили. Клеветою
Опутана Елена; а куда ж
Безвинные заслуженных тяжеле
Страдания! Из родины меня
В край варварский перенесли владыки
Судьбы моей; лишенная семьи,
Рабой царевна стала. Все — рабы ведь
У варваров[25]; свободен — лишь один.
А якорь тот — единственный, который
Еще держал ладью моей судьбы,
Надежда, что за мной Атрид приедет
И вызволит из горестей меня,
Его уж нет: в волнах погиб мой муж.
И мать погибла, и ее убийцей
Считаюсь я. Неправдой, пусть; но все же
Неправда та — моя. Краса хором,
В девичестве седеет Гермиона…
И даже тех, которым имя дал
Отец их Зевс, — моих не стало братьев…
И вот в пучине неустанных бед
Страданьем, недеяньем сражена я.
И в довершенье если бы в отчизну
И удалось вернуться — предо мной
Она б закрыла двери: за Елену
Троянскую там приняли б меня,
За ту, что с Менелаем возвращалась.
Будь жив еще Атрид, друг друга мы
Узнали бы — приметы есть такие,
Что их никто не знает. Но его
Уж нет, и нет спасенья.
Жизнь зачем же,
Скажите мне, еще? Какой удел
Готовлю я себе? Чертог богатый
У варвара супруга и его
Обильный стол? Но если телом мужу
Отдастся ненавистному супруга
И тело ненавистным станет ей.
Нет, лучше смерть… но только бы покраше.
Висячей петли безобразен вид;
Рабам и тем позор! В мече, напротив,
Есть что-то благородное. К тому ж
Одной минуты дело… Вот какая
Пучина зол вокруг!.. Других краса
Венчает счастьем — мне она в погибель.
Кто б ни был гость, — должна ли всем словам
Пришельца ты давать, царица, веру?
Он говорил о муже слишком ясно.
Бывает ясен часто лживый сказ!
Да, но правдивый — и того яснее!
Там зло, здесь благо; зло ль тебе милее?
В сетях тревоги всюду вижу страх.
Скажи: в дворце-то ласковы с тобою?
Милы мне все; жених лишь ненавистен.
Ты вот что сделай: памятник покинув…
А дальше что ж? Какой совет услышу?
В чертог войди. Там Нереиды дочь,
Которой все открыто, Феоноя,
Пусть возвестит тебе, в живых ли муж
Иль умер. И тогда увидишь, стоны ль
Твоей судьбе приличны или радость.
А не узнав наверное, тебе
Какая ж польза плакать?
Ну, исполни ж
Мои слова, Елена: брось гробницу
И вопроси царевну. Под рукой
Разгадки ключ: зачем же ждать чего-то
И впереди искать? И я с тобой
Охотно в дом войду, чтоб девы вещей
Гадания услышать. Не жене ль
С женой делить ее труды и муки?
Елена после некоторого колебания соглашается; хор собирается вокруг нее. Движения эти сопровождаются музыкой.
СЦЕНА ПЛАЧА
Совет ваш, он сердцу мил;
Идите ж, идите в чертог,
Подруги, узнайте мук
Исход и борьбы моей.
Желанья мои с тобой.
О ты, злополучный день!
Какую я весть услышу,
Каким ее плачем встречу?
Беды не накличь себе!
Стенаньем до времени
Не мучь себе сердца ты!
Что сталось с супругом моим?
Видит ли свет
И колесницу солнца,
И в небе светил дороги?
Иль под землей меж мертвых
Ночи приял покров он?
В мыслях лелей — что краше…
Дальше там будь что будет!
Тебя призываю я с клятвой,
Тебя, в тростниках зеленых,
Еврот мой студеноструйный:
Если верна та слава,
Слава о смерти мужа…
Ты теряешь рассудок!
В петле тогда воздушной
На смерть укачаю тело,
Или, булатною силой
Души сокрушив покровы,
Груди пронзенной влагой
Губительный меч оболью;
Жертвой паду трех богинь,
Жертвой того Приамида,
Что их в ущелье идейском
Ждал у загонов своих.
Пусть на других падают беды!
Ты же счастлива будешь.
О город бед, о Троя!
Деяний несодеянных
Тебя мечта сгубила,
И ты познала муки!
Красота моя — Кипридин
Дар — ценою слез и крови
Окупилась: беды к бедам,
Слезы к слезам, муки к мукам.
Мать детей своих оплачет,
Сестры волосы обрежут
В слезный дар погибшим братьям
Там, у темных вод Скамандра…
И смешался крик со стоном
В городах Эллады; руки
На главу кладут там жены,
Ногти жадные вонзают
Девы в нежные ланиты.
О Каллисто[26], ты блаженна, Аркадии дочь!
Пусть даже бога любовь тебя в зверя тогда обратила,
Все же твой жребий завиднее жребия Леды.
В шерсти мохнатой, с глазами, горящими яро,
Ты избежала сознания муки…
Счастлива ты, Титанида, Меропова дщерь!
Дивно красивая стала оленем с златыми рогами…[27]
И избежала стрелы Артемиды.
Ты же, краса моя, ты
Башни сгубила Приама,
Лучших ахейцев сгубила!
Уходит в ворота с хором[28]. Видно, как они все поднимаются по откосу кремля. У дверей дворца их встречает старая привратница; узнав их, она их впускает и закрывает за ними двери. Сцена остается пустой, музыка умолкает.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Со стороны моря приходит Менелай. Его одежда в беспорядке и носит следы кораблекрушения, волосы и борода не расчесаны. Из-под лохмотьев виднеется, однако, большой меч. Он без свиты.
О царь Пелоп, когда-то на полях
Писийских[29] колесницу Эномая[30]
Опередивший[31], о, зачем, скажи,
Тогда среди богов ты не почил,
Когда еще отцом Атрея не был,
Родившего от Аэропы[32] нас
С Агамемноном-братом, двух героев?
Без похвальбы сказать могу: в таком
Числе еще не видел мир и войска,
В каком я вел на кораблях ахейцев
Под Илион. Им не навязан был я[33],
Я выбором гордиться молодежи
Могу как вождь.
И что ж? Одних уж нет,
Другие же, пощажены волною,
Одно несут — умерших имена
В далекую отчизну. По лазурным
Морским волнам и сам я с той поры,
Как башни Трои рушил, бесприютен
Скитаюсь столько лет — хоть поглядеть
На Спарту бы… Но богу не угодно…
Я Ливии оплавал берега:
Суровы и пустынны. А к Элладе
Едва меня приблизят волны, тотчас
Назад уносит судно ветер — мне
Попутного не посылали боги
В Лакедемон родимый…
Потерпел
Я только что крушенье; я лишился