Небольшой городок или большое село, с тремя кирхами и ратушей, рядом с которым встало на постой его войско, генерал велел оцепить. И снова, не давая покоя кавалеристам, разогнал их, уставших, на ночь глядя в разные стороны в разъезды. И конечно же оказался прав. Еще ночью его разбудили, сообщив, что кавалеристы поймали молодчика, который выбирался из городка на лошади. На закате через овраги, по бездорожью, никто другой, как не лазутчик, не поедет. Да еще проскочить мимо кавалеристов попытался. Не проскочил, дурень. Командир разъезда подстрелил из пистолета коня беглеца, так конь долго после того не проскакал – пал, а всадник был схвачен. Разговор с ним оказался короток, а конец пойманных лазутчиков всегда один: еще до рассвета, до того как колонна построилась в дорогу, молодчик был повешен.
И опять разъезды нашли обоз. Вдоль дороги тянулись поля, за полями домики на возвышенностях, и вот как раз за полями и встал на привал обоз. Кавалеристы сунулись к нему, думали, что и за него от генерала получат награду, да налетели на врага. Горцев было человек сто семьдесят, при офицере и двадцати арбалетчиках. Кавалеристы с трудом ушли. Один из них был ранен арбалетным болтом, также из арбалетов ранили трех лошадей. О враге сообщили подошедшей пехоте полковника Брюнхвальда.
– А их точно сто семьдесят? – спросил полковник.
– Больше не видно было, – отвечал кавалерист.
Сразу, выходя из колонны и заряжая оружие на ходу – уже набили руку, – по пшеничным полям пошли стрелки. И капитан Вилли, уже оправившись от раны в ноге, вел первую сотню сам. А за ним, разворачиваясь в линии прямо с марша, пошла первая рота из полка Карла Брюнхвальда. Полковник знал, что нужно торопиться, и посему сам отправился за своей ротой, лишь отправив посыльного генералу, который ехал в середине колонны.
Однако стычки не вышло: увидав сотню стрелков и идущих за ними три сотни пехотинцев, уже развернутых в линию, горцы побежали за село, наверх в горы. Подъехавший к месту генерал дал приказ майору фон Реддернауфу с двумя сотнями людей догнать их и привести языка, хоть одного.
К радости солдат, колонна встала. Кавалеристы кое-кого догнали, потоптали, порубили – жаль, немногих. И пару людей поймали, привели к генералу. Но ничего нового те ему не сказали. Шли людишки как раз в Бёльденген к полковнику Майфельду на соединение.
Место было хорошее, ровное, дорога все круче шла вверх, и офицеры просили сделать тут, около деревни, привал, чтобы поесть и отдохнуть.
Нет. Нет. Нет. Генерал только головой мотал:
– В скорости шага наша победа. Вечером встанем на ночь, тогда и поедим.
Кавалер снова погнал колонну вперед. Он торопился, боялся не успеть. Ему нужно было разгромить собранные силы полковника Майфельда до того, как к ним придут райслауферы из земли Эйпенцель.
Лишь к полудню кавалерийский разъезд сообщил, что до Бёльденгена всего две мили. Еле дошли, выбиваясь из сил и надрывая лошадей, но дошли.
Дорога становилась все круче и круче. Упряжки, тащившие пушки, приходилось менять уже через каждый час. И это при том, что генерал передал всех захваченных на марше лошадей артиллеристам. С обозом дело тоже было не очень хорошо. Лошади устали, чего с них взять. А вот люди…
Волков вернулся в самый конец колонны, к капитану Пруффу.
– Ждать вас не буду, некогда. Идите вверх, за мной, оставлю вам сто человек пехоты и обоз, сам пойду в город. Догоняйте.
– По мере сил спешить буду, – пообещал Пруфф.
Генерал уже знал, что не успел. Лишь только сказали ему кавалеристы, что город забит подводами, которые видны, даже если и не въезжать в ворота, так ему стало это понятно.
Город Бёльденген, как и все города, что лежали не в прекрасных долинах, а в горах, был даже на вид небогат. Растянулся он с одной стороны мелкой реки Бёлде, что выточила большой овраг, пролегавший вдоль города с юга на север. Через овраг тот был положен крепкий каменный мост, такой, чтобы паводками весенними его не смывало, а еще был он не очень широк, шагов десять в ширину. За мостом длинная и широкая улица, вся в лавках и домах, что побогаче, там же площадь, а дома, что победнее, стояли выше и выше этой улицы. За площадью дорога поднималась наверх, на холмы.
На улице, забитой подводами с выпряженными из них лошадьми, заваленной тюками и бочками, суетились люди. Не горожане. Люди ремесла воинского. Арбалетчики вытаскивали из телег свои щиты, тащили их к оврагу, к мосту. К мосту также спешили многие пехотинцы. Офицеры кричали и подгоняли солдат, вестовые скакали на лошадях то туда, то сюда.
Генерал был мрачен, смотрел на это дело с небольшого холма, со своей стороны реки, и понимал, что просто тут ему не будет.
Приехали Брюнхвальд и Кленк.
– Надо начинать, – сразу сказал полковник. – Попробовать. Врасплох мы их застали, так чего же этим не воспользоваться. Строиться они еще долго будут, а я уже в колонне стою.
– Через мост хотите в лоб пойти на горцев? – спросил его Волков.
– Так пока они не построились, нужно начать, – поддержал Брюнхвальда ландскнехт. – Вдруг зацепится полковник на том берегу. То будет удача.
– А вдруг нет? – неприветливо спрашивал капитана генерал. – Вдруг не зацепится, вдруг сомнут его горцы, скинут в реку?
Волков сомневался, сомневался сильно. Перед ними были те солдаты, что почти не знали поражений, об упорстве которых ходили легенды.
Кленк не ответил на этот вопрос. Подъехал Роха. И, поняв, о чем говорят офицеры, сказал:
– По мосту сразу хотите идти? Опасно, и арбалетчики вам закидают правый бок болтами. Мы же даже не знаем, сколько их. Может, не все тут, на глазах, может, за домами на улицах еще есть.
– Все так, но нужно попробовать. Коли успеют построиться и упереться, так я задним шагом отойду. Главное, чтобы от моста меня не отрезали, – отвечал Брюнхвальд. – А вы, майор, не давайте арбалетчикам свирепствовать.
Да, в этом, конечно, смысл был, враг едва начал вставать в строй. Только первые линии сержанты ровняли. А к строящимся рядам еще бежали и бежали солдаты. Хорошо поймать не готового к схватке врага. Хорошо.
Все смотрели на кавалера, ждали только его решения. И тянуть было нельзя: враг приходил в себя, собирался, строился. Надо, надо было рисковать, имелся шанс, что враг в сумятице, в скученности на площади и улице не построится как следует. Даже места там недостаточно. Если войти на ту сторону да потеснить его, загнать на узкие задние улицы, не дать работать арбалетчикам, отсечь врага от его обоза… Да, все это было весьма заманчиво…
– Двумя ротами, – принял решение Волков. – И вы не ходите, пусть колонну ведет Хайнквист.
– Я собирался вести…
– Я знаю, – оборвал полковника генерал, – но я не хочу тут, в этих чертовых горах, остаться без последнего полковника. Поведет колонну капитан-лейтенант Хайнквист. И просите его быть осторожным и беречь людей, слышите, Карл, велите ему беречь людей, нам их здесь негде нанимать.
Пока Брюнхвальд не уехал, господа Габелькнат и фон Каренбург заговорили с генералом.
– Господин генерал, дозвольте нам идти со штурмовой колонной, – попросил за обоих Габелькнат. – Не то на войне были, а в деле так побывать и не довелось.
Волков взглянул на них едва ли не раздраженно: глупые сопляки, – но запрещать им этого он не хотел, да и в колонне настроение будет получше, если молодые господа окажутся во главе нее.
– Не забудьте перед тем помолиться, господа, – произнес он. – И не вздумайте потерять мой флаг.
Рохе ничего говорить было не нужно, он поехал к своим людям, чтобы выдвигаться с ними к обрывистому берегу реки и там завязать перестрелку с арбалетчиками врага, чтобы отвлечь их от колонны, что собиралась переправляться через мост.
Протяжно и, как всегда, резко зазвенела труба: в штурмовую колонну стройся. Барабаны стали выбивать дробь: готовься. Солдаты первой и второй роты стали становиться плотнее, в голову колонны пошли доппельзольднеры, старики в хорошем доспехе, сержанты становились на края. Некоторые – у кого были щиты – доставали их из обоза: от арбалетов то что нужно. Габелькнат встал в первый ряд. Сумасшедший. За ним фон Каренбург рядом со знаменосцем и капитаном Хайнквистом. Все торопились. Пока на той стороне, за мостом, еще не закончил построение враг, надо было начинать. Труба заиграла: в атаку! Барабаны сменили дробь на мерный ритм приставного шага. Колонна пошла. Двинулась к мосту.
Так и началось дело при Бёльденгене.
Пока колонна шла к мосту, стрелки завязали перестрелку с арбалетчиками врага на том берегу. Наученный горьким опытом Вилли не подходил близко к краю оврага; оседлав возвышенности, стрелки стали стрелять со ста пятидесяти шагов по укрывавшимся за расписными павезами арбалетчикам. С такой дистанции арбалетные болты защищенному даже легким доспехом человеку вреда почти не причиняли. А вот аркебузная пуля пробивала павезу и могла ранить, а уж от мушкетной так мало что могло уберечь. Ей главное попасть, а вот с этим у стрелков было хуже, чем у арбалетчиков. Так и перестреливались лениво – одни не могли причинить большого вреда, другие попросту мало попадали.
А колонна Хайнквиста тем временем уже подошла к мосту. И Волкову было не до стрелков. Едва колонна вступила на мост, как ей навстречу двинулась баталия горцев. Не все горцы еще собрались на площади, и не все из собравшихся построились, но они уже были готовы дать отпор. Шагали в десять рядов по сорок человек.
Волков оскалился, как от боли: вот тебе и «повезет», горцы есть горцы, застать их врасплох – большая удача, а уж коли построились… Он обернулся к Фейлингу.
– Господин Фейлинг! Скачите к Хайнквисту, пусть отходит, пусть трубачи играют отход.
– Что? – Молодой человек с восхищением смотрел на движущуюся по мосту колонну, он поначалу даже не понял, о чем его просит генерал. – Отступать Хайнквисту?
– Езжайте, что же вы стоите! – заорал кавалер.
Тут терять времени было нельзя, сейчас, как только голова колонны выползет с моста, она тут же упрется в баталию горцев, а та неминуемо охватит ее еще и с флангов, сомнет и затопчет. А еще все арбалетчики врага бросили пустую перестрелку со стрелками Рохи и Вилли и обрушили на мост ливень из болтов.