– Неужто правда? Быть того не может. Он такой приятный был всегда человек.
– Не верите, так можете спросить у отца Семиона, да и Максимилиана тоже, он тоже его признания слыхал.
И мать Амелия, и госпожа Ланге тоже внимательно слушали кавалера, Бригитт даже присела на край стула у стола, чего уже давно не делала, если за столом была госпожа Эшбахт. Слуги, уже не стесняясь, лезли в столовую, и им хотелось слышать рассказ, как господин казнил зверя, который измывался над округой долгие годы. А кое-кто из солдат в это же время рассказывал о том же, пропивая в кабаке свои полталера.
Все в доме были поражены, особенно Элеонора Августа. Так и твердила сквозь слезы:
– Да нет же, сего быть не может, сие невозможно. Он всегда так любезен был. Бал без него был не бал, турнир не турнир. Может статься, вы что-то перепутали.
А Волков думал с горькой усмешкой: «Кажется, я прикончил еще одного бывшего хахаля своей любезной женушки, интересно, много ли у нее их тут было?» А вслух он сказал ей:
– Будет, будет вам, госпожа моя, слезы лить, как я какую сволочь ни убью, так вы слезами по ней обливаетесь.
А когда перед сном Волков сидел в кресле со стаканом вина, хотел позвать к себе Сыча для разговора, но госпожа Ланге, стоявшая рядом и, пока жены не было, гладившая его по волосам, сказала, что вряд ли Фриц Ламме до утра придет, так как уехал к амбарам вечером. Там у пристаней, говорят, большая драка случилась.
– Драка? – удивился кавалер. – И кто же с кем дрался?
– Да купчишки и их приказчики промеж собой схватились за то, кто первый к причалам станет, – рассказывала Бригитт. – Туда и брат Ипполит поехал: говорят, кого-то крепко побили, едва не до смерти.
– Это еще что такое? – удивился кавалер. Это для него было большой новостью. – Отчего так?
– Время-то горячее, первый хлеб повезли из других поместий через наши пристани, лодок и обозов нынче много, а причалов мало, вот и стоят лодки и возницы, ждут своей очереди грузиться или разгружаться. Уже который день там очереди, – поясняла красавица. – Кто побойчей, чтобы не ждать и лишнего лодочникам не платить, так те норовят без очереди влезть, вот и случается там всякое. То уже не первая склока…
Волков еще больше удивлялся. А она продолжала:
– Надо бы к причалам вашим человека поставить, чтобы за порядком следил, иначе так там и будет. Думаю, новый ваш человек… этот Мильке… кажется, дельный, мне понравилось, как он ваши телеги привозил, все смотрел, все считал, не то что этот грубиян Роха. Думаю, этот Мильке будет в самый раз.
Мильке и вправду был человек дельный, но на капитана у кавалера имелись другие планы.
– Человека над пирсами поставлю, но Мильке надобен мне у рыбачьей деревни, – ответил Волков. – А вы, любезная моя, пошлите сейчас кого-нибудь к архитектору, пусть завтра поутру будет у меня.
– Я-то пошлю немедля, а вот вы когда со мной ночевать будете? – спросила Бригитт. – А то все с женой этой оголтелой вашей только ложитесь.
«Ну, начала опять свою песню».
– Душа моя, я же с вами ложился у Кёршнеров в доме. Только с вами и спал. Неужели вы соскучиться успели? – пытался ласково говорить кавалер, приобнимая женщину за зад и талию.
– Хочу, чтобы и тут хоть иногда спали, – заявила она с вызовом.
«Хочу! Вот хочу – и все, а ты хоть тресни! А мне потом целый день причитания жены слушать и на слезы ее смотреть. Неужели не понимает Бригитт этого, ведь женщина ума немалого?»
– Хорошо, но не сегодня, – согласился он.
– Конечно же, не сегодня… Это как водится, – язвительно произнесла госпожа Ланге и ушла, даже не пожелав ему спокойной ночи.
С самого рассвета генерала опять дожидались люди. Уже собрались у ворот. Тут снова были и Ёган с Кахельбаумом, и кузнец Ганс Волинг приходил справиться насчет водяной мельницы, и другие разные люди, но кавалер ждал архитектора де Йонга. Генерал послал за ним еще на рассвете. Архитектор был у него поутру и ждал кавалера, пока тот принимал других людей. После с архитектором и немногими своими людьми Волков поехал к амбарам. И когда ехал, был немало удивлен количеством телег на дороге, а также состоянием самой дороги. У него, повидавшего за свою жизнь тысячи разных дорог, ни на секунду не возникло сомнения, что, как только пойдут осенние дожди, а они уже были не за горами, эта дорога превратится в канавы с водой и непролазной грязью вокруг. Нужно как можно быстрее решать это вопрос. Вот только платить за постройку хорошей дороги Волков не хотел. Тут ни тысячей монет, ни десятью тысячами было не отделаться.
– Сколько на первый взгляд надо денег на дорогу от начала моих владений и до амбаров? – спросил он у де Йонга, когда они уже подъезжали к до отказа забитой возами площади перед пирсами.
– Дорога не очень сложная, думаю, если делать на совесть… двадцать семь… а может, тридцать тысяч монет.
– О! – удивился не по-хорошему кавалер. И продолжал: – А вы были у меня в рыбачьей деревне?
– Это у реки, на самом юге? Где брошенные лачуги? – вспоминал архитектор.
– Да. Хотя лачуги там уже обживаются.
– Бывал один раз, – отвечал де Йонг. И тут же он догадался: – А вы никак и туда думаете дорогу вести?
– Туда буду строить дорогу еще раньше, чем к амбарам, – сказал кавалер без намека на раздумья. Кажется, это вопрос был для него уже решен.
– Это дорого, – сразу предупредил де Йонг. – Семьдесят тысяч – семьдесят пять… Даже просто топографию – и то будет недешево сделать. У меня на то времени не остается, тут придется иных людей приглашать.
– Топографию… Это рисунок на карте?
– Да, рисунок с учетом всех холмов и оврагов, без него сметы не посчитать.
– Капитан Мильке с этим справится, я думаю. Вы его знаете?
– Кажется, видел у вас, но не был представлен. Но зачем же вам такая дорога? Вот же ваш золотой ключ. – Де Йонг указал на забитую телегами площадь, на пирсы, на лодки, стоящие вдоль берега и ждущие своего часа для погрузки. – Вот все, что вам нужно. Зачем еще дорога? Тем более такая дорогая.
Да, возможно, на первый взгляд все так и было, но это на первый взгляд. А Волков из тех людей, которые всегда пытались в мутной пелене будущего разглядеть и то, что дальше. Он ничего не сказал архитектору, а поехал по дороге на юг от пирсов.
– Желаете посмотреть, как строится дворец? – спросил де Йонг. – Уже начали возить кирпич, надеюсь на этой неделе начать ставить фундамент.
– Поторопитесь с ним, – велел Волков, для которого жить под одной крышей с двумя женщинами становилось невыносимо. – Коли есть возможность… все… все в первую очередь на дворец направляйте.
«Быстрее бы уже отселить Бригитт».
– Все так и делаю. Как только будет готов фундамент, отправлю две бригады каменщиков, уже нанял их, они ждут. Стены выставят до октября… обещали. А уж печи и крышу за две недели поставим. Я вам сейчас все покажу…
– Нет, не сейчас, – отвечал кавалер, въезжая на пригорок, с которого открывался вид на реку, на пристани. Он указал архитектору на реку. – Видите, какое столпотворение, а если горцы ратифицируют договор, то по этому договору я обязан их к пристаням пускать без очереди. Тут еще хуже станет.
– Мало причалов, – согласился де Йонг.
– Мало, нужно еще хоть на две лодки причалов сделать.
– Но берега больше удобного нет.
– А вот, – Волков показал рукой, – это разве плохое место?
– Тут? Да тут берег крут, много срезать земли придется. То недешево будет, – предупредил архитектор. – Вон то и вон то – все это нужно будет срезать, половину холма скопать, иначе к пристаням не подъехать будет.
– Нанимайте людей, – распорядился кавалер, – и подготовьте мне смету.
– Уж и не знаю, как мне все успевать? – От волнения у де Йонга брови поползли на лоб, глаза округлились.
– Берите себе помощника. Делайте, делайте, работайте, пока у меня есть деньги.
– Хорошо, займусь и этим.
– И побыстрее, вон людишек сколько желающих с моих пристаней грузится, а может статься, что и еще больше будет.
– Займусь, займусь сегодня же.
– И это еще не все, – продолжал кавалер. Он даже усмехнулся, видя, как изменилось лицо архитектора, де Йонг, кажется, был уже напуган. – Прямо на этом месте начните строить еще один дом.
– Еще дверец?
– Нет, не дворец. Дом. Но такой дом, чтобы на две части был поделен: в одной части контора, а в другой – жилой дом. Чтобы приказчик тут же за стеной мог жить.
– Но зачем же вам нужен подобный дом, для чего вам контора? – удивлялся де Йонг.
– То не для меня, – отвечал Волков, – то для герцога.
– Для курфюрста нашего? – еще больше удивился архитектор.
– Не для него лично, а для его человека, так что делайте на совесть, пусть дом будет теплый: зимой тут весьма крепкие ветра с реки.
Глава 43
Де Йонг слез с коня, чтобы открыть свои бумаги и записать все пожелания господина Эшбахта: не дай бог забыть что-нибудь. А потом, пряча грифель и закрывая папку с бумагами, архитектор уже думал, что на этом все дела с кавалером закончены, но он ошибался. Волков просил сопровождать его и дальше. Поехали они вдоль реки на юг, туда, где как раз сейчас строились лачужки из глины и дерева для пригнанных кавалером крестьян. Домишки были дрянь: дранка, глина да некоторое количество бруса и кривых досок. Но ничего, ничего, для начала, чтобы зиму пережить, и это пойдет. Кавалера радовало, что люди сами старались наладить свое жилье, клали в домах печи, за домами бабы уже разбили огороды, ковырялись в земле, чуть левее от берега уже как-то размечали наделы, а кто-то уже взялся и пахать хорошие куски. Козы на веревках объедали хорошую, невыгоревшую от солнца траву на пригорках. Даже собаки откуда-то взялись, уже вдумчиво облаивали из-за угла проезжавших.
«Ничего, обживутся людишки, лишь бы Ёган не ошибся, лишь бы земля тут, у реки, хорошей, плодородной была. Зиму переживут, я им помогу с едой, а дальше приживутся. Народец крепкий».