че я бы и не решился к ней приставать. — Настоящая она или нет, тебе-то что?
— Во-первых, у нас дракон, который принцесс, на минуточку, ест, — буркнул я. — А во-вторых, меня на ней женить собираются.
Лкаш подумала немного, почесав под тюрбаном лысую башку. Слово «ест» я явно зря вспомнил.
— Дракону так-то все на один укус будут, родненький, — беспощадно объявила она. — Что Хлюдовика, что тебя — ам, и нет никого. Хотя нет, ты-то, может, и увернешься. Вы, эльфы, такие ловкие, что со сковороды сползаете, из котла вылезаете…
Я многозначительно кашлянул, чтобы она не предавалась оркским кулинарным мечтам и вернулась к реальности. Лкаш побурчала и продолжила:
— Я ж правдоньку говорю, чего ты на меня красивым глазом косишь? Он давно не жрамши, с голодухи на первые полчаса моего неуступчивого серденька хватит. Жалко, конечно, прикипела я к нему, но вот зачем он орал «Да лучше я сдохну!»… Вообще-то обидно было, — насупилась Лкаш. — Ну а что до женитьбы, так расслабься и получай удовольствие… Ну или наоборот, напрягись. Ты ж эльф. Ну а так девка справная, аппетитная. Лопай… в смысле жамкай не хочу. И для организма полезно, слушай бабушку Лкаш! Ну и потом, сколько те люди живут? А так будет что потомкам рассказать! Шо ты, эльф, прынцессу жениться водил.
— Ты выяснить это можешь — принцесса она все-таки или нет? — перебил я.
— Да я все могу, счастье, — захихикала Лкаш, — только зачем? Ты вот лучше так посмотри: ежели она настоящая, так королевству сколько благоденствия? Девка хоть и дура пока, но сердцем горячая, рукой твердая. А ум чего, ум наберется. И опять же тебе не править, тебе рядом на стулке сидеть и эльфийскими глазами своими моргать!
Я как раз этими самыми глазами и моргнул недовольно. Очень уж орки к эльфам превзято относились. Да, сородичи, конечно, не сахар. Но я ж другой! Я ж попаданец! Я б своим радаром все заговоры раскрыл, все махинации обнаружил, сеял бы доброе и вечное, светлое и… Телевизор в каждый дом, ипотеку под три процента и не менее двух выходных в неделю… М-да, увлекся маленько.
Другое дело, что в чем-то Лкаш была права. Суса была не столько глупа, нет, все-то она прекрасно соображала, сколько — несоциализирована? Принцесса-то принцесса — или нет, — но дикая. Ни друзей, ни общения нормального. Откуда ей чему научиться, правда? А так, чем больше она с нами ехала, тем сильнее я убеждался — первое впечатление было если и не ошибочным, то быстро сгладилось. И к Аньке она добра, в обиду его не дает, и постоять готова и за себя, и за других.
Меня вот только постоянно за что-то пытается жмякнуть. Ну а с другой стороны, кто из нас без изъяна? Даже идеальных эльфов не бывает.
Так мы тащились по Бурбургу: Леона впереди, крепко схватив Аньку, рядом жалась Суса, а мы с Лкаш замыкающие. Город был — ну, впечатлял. Рай перфекциониста.
«Не плевать!», «Не кричать!», «По газонам не ходить!» — это почему-то прямо посреди улицы, и я даже головой закрутил — где газон? Нет газона. «Корубей не кормить! Штраф 100 ультов!» Корубей тоже не было, что меня ни разу не удивляло, если их не кормить, то что им тут делать вообще. Улицы как по линейке, дома все на один фасад, ровные, как пробка на въезде в город. Но зато движение в Бурбурге меня на слезу каждый раз пробивало: все едут с одной скоростью, никто не превышает, не обгоняет, пешеходы под колеса — тьфу, копыта — не лезут. Даже интересно, за счет чего местная дорожная стража делает план?
Кир-Хой жил на улице номер 10–12, в доме номер 22. Наверное, специально так выбирал, я у него никогда не спрашивал. Дом как положено: коричневый, типа что-то вроде кирпича нашего, крыша серая, окна блестят, занавески белые, как и везде, антеннка торчит какая-то, ровненькая, у меня аж глаз задергался. Крыльцо отмыто, цветы подстрижены, возле двери коврик с надписью «Пошли вон».
— Он нас не ждет, да? — как-то очень печально спросил Анька, таращась на коврик.
— Он никого никогда не ждет, — вздохнул я и покрутил ручку звонка.
Сначала все было тихо. Потом послышались шаги.
— Кто? — услышал я голос приятеля и толкнул в бок Леону, чтобы молчала. Очень хотел я Кир-Хоя разыграть.
— Городская стража!
Дверь тотчас отворилась. Ага, попался! Чтобы Кир-Хой не дал задний ход, я тут же поставил ногу на порог.
— Ты еще живой? — удивился Кир-Хой. — Надо же. И Леона. Лкаш, а ты, не приведи тьма, еще триста лет проживешь. Как было хорошо до вашего прихода! О, небеса, за что мне эти муки? Кого из богов я прогневил?
И он, понурившись, развернулся и пошел внутрь. Суса и Анька неловко затоптались.
— Давай, давай, — поторопил я. — Это нормально. Ну то есть вы потом к нему привыкнете. Может быть.
Леона, потеряв терпение, запихнула их в тесную прихожую. Там было темно, и какое-то время мы терлись друг о друга.
— Что ты меня-то за зад хватаешь? — Леона.
— Ой, прости, я думала, что ты Димиэль.
— Кто мне на ногу наступил? Красавчик, ты? Сейчас я тебя урою!
— Бабушка, не надо уши!
— Отдай топор!
— Кто на меня плюнул?
Я оказался самым проворным и очутился в гостиной еще до того, как все перестали друг на друга орать. Кир-Хой взирал на меня мрачно, как на врага. Значит, все было в порядке, стратегию можно было и не менять.
— Доброе утро, — сказал я и сел.
— Кому доброе, а кому тьма и ужас, мизинцем ударился, кран протекает, слышал, небо на землю упадет скоро, а кости показывают, что гореть нам всем в пламени сотни лет и нет спасения… совсем нет…. — с терзающим душу унынием высказался Кир-Хой, а потом покосился на прихожую. — Они там еще не поубивали друг друга? Жаль, очень жаль. Жизнь — это лишь череда страданий!
Первый выскочил Анька. Следом Леона — она вроде как на всякий случай взялась за ним приглядывать.
— Леону ты еще не забыл, — продолжал я, — а это Анька. Мальчик-гений, без шуток. Собрал такое, что тебе до гроба будет сниться. В город нас на этом не пустили, конечно.
— Пороть тебя некому, техника — это зло, она поработит мир и все разумное взвоет от ужаса, — мрачно изрек Кир-Хой. Леона дернула Аньку рядом с собой на диванчик, прикрывая ребенка от направленного горящего взгляда. Как назло, у Кир-Хоя глазищи были черные и очень страшные.
— Это Лкаш, — обратил я на себя это не особо приятное внимание. — Память тебя, надеюсь, еще не подводит?
— К сожалению, — набычился Кир-Хой. — Кости мне предрекли, что когда-нибудь тебя, старая карга, зажарят эльфы… Зажарят и сожрут. А потом отравятся. А эльфов сожрут орки. И настанет тишь и гладь. Идеально…
— А это, да встань, задница, перед тобой принцесса стоит, между прочим! Ее королевское высочество принцесса Сусанна.
Кир-Хой и ухом не повел. У него даже выражение лица не поменялось. Уголки губ опущены, веки прикрыты и космы черные так и висят, хотя прическу за столько лет поменял.
— Моя невеста.
О, эффект от моих слов появился: на лицо Кир-Хоя легла тень. Он уже было открыл рот, чтобы ляпнуть как обычно что-то, но мы успели вовремя. Я зажал говорилку, а Леона не дала Кир-Хою оторвать мне руку.
— Мы все вместе на дракона идем, — обрадовал его я.
Кир-Хой сопел, но говорить я ему не дал. Иначе сейчас мы услышим очередное пророчество с не очень приятным концом.
— Мы решили, что ты едешь с нами, — теперь можно было быстро отпрыгнуть к остальным. Коллега наш не очень безобидный и очень обидчивый.
— Нет, — ответил Кир-Хой. Это было предсказуемо. — А ко мне вы чего притащились? Попрощаться или заверить завещание? Я вам и так сходу скажу: провал вас ждет, дракон вас спалит, потом зажарит и сожрет… Выплюнет и снова сожрет. Ваши косточки будут хрустеть на острых-острых зубах!
Анька замер, Суса побледнела, открыла рот и тут же закрыла, уловив мой знак. Я как воробей стреляный знал, что к каждому чудику можно достучаться. Просто к некоторым приходится это делать ногами… или огромным дрыном.
— Мы же команда, — напомнил я, стараясь подходить, как к дикому непослушному животному. — Ты нам нужен.
— Нет, вам нужен красивый памятник на могилку. Скульптура «идиоты и дракон», — опять насупился Кир-Хой. — Зачем ты вносишь хаос в мое болото? Я только что начал жить спокойно, тихо, мирно, никто меня не трогает. Никаких концов света не по расписанию. Сижу, никуда не выхожу. Еду приносят. Мусор вывозят. Никого не вижу. Хорошо.
— Ты же скоро плесенью покроешься, — спрогнозировал я. — Ты когда последний раз вообще меч в руки брал?
— Ой, давно, — обрадовался Кир-Хой. — Когда в банк ходил деньги класть. Меч, он очень сильно усиливает взаимопонимание и честность.
— И дракон тебе неинтересен, значит. Он, конечно, ужасен, мрак, огонь и всякая другая ерунда. И мы помрем все и даже пепла от нас не останется. Но тебе же совсем не хочется посомтреть на наши мучения, да? — я поднялся, потянулся, обвел всех остальных взглядом чуть с прищуром. — Ну ладно, тогда мы пошли. Спасибо, что с порога не выпнул. И тебе занудной жизни!
Я потянул Аньку с диванчика, Леона и Лкаш тоже поднялись, одна Суса ничего не понимала и в игре принимать участия не хотела. Я скорчил ей многозначительную харю — мол, я знаю, что делаю, делай как я. Просто так Кир-Хоя не взять, только на любопытство, тлен и всякие неуемные разрушения. Я так с ним, собственно, и познакомился. Увидел, что его в жертву какому-то монтробожеству тьмы и других гадостей хотели какие-то сектанты принести. А он на камне-то лежал, потому что тщетность бытия его настигла, и он решил уйти из этого ужасного мира. Не ушел, конечно. Его и спасать не пришлось. Встал с камня, объяснил сектантам, что так приносить в жертву нельзя, мол, они завывают не так и кинжал неправильный, да и титулов у «властелина мрака и господина тьмы» как-то маловато. Некачественно все сделано, халтура.
В общем, мне даже стрелять не пришлось. Кир-Хой в два счета показал мастер-класс, как надо приносить кого-то в жертву. Вжик-вжик — двумя мечами — и капец культу. А любитель стонать «я чую, наши кишки намотают на пики» даже живописно разложил тела вокруг алтаря — чтобы красивая фигура получилась. С Кир-Хоем главное — точно знать, какие из его жалоб-предсказаний-проклятий настоящие, а какие — так, не со зла, а исключительно по воле говнистого характера.