— Кто? — переспросил я. А то как бы конкретики хотелось.
— Ты сам кто будешь? — это уже Леона.
Мы с ней обменялись взглядами, жестами предложили другу другу вести допрос. А Аньке сразу вдвоем закрыли рот. Он мог наши вопросы расценить как команду, и хотя он молодчина, просто меры пока не знает.
— Местный я, жена, дети, не убивайте! Куда ж податься, если он денег хороших дает. Да и жена шубу хотела из нырки.
— Кто денег-то дает?
— Великий маг, черный властелин, повелитель мыслей, — с придыханием ответил мужик. — Будущий правитель всего, что вокруг есть.
— Кто?! — я чуть не подавился.
— Ну как кто? Я же сказал… Маг, великий. Пластилин… то есть властелин, — терял самообладание мужик. — Да он! Да он настолько сильный, что дракон перед ним склонился. Щелкнул пальцем и орчиху вашу подчинил.
Вот это была полная чушь. Где орки и подчинение… Они же даже дрессировке не поддаются. Они же непробиваемые. Это у Лкаш в голове что-то есть, а многим оркам голова нужна, чтобы ею в ворота стучать. Я хмыкнул скептически. Леона тоже ухмыльнулась и взяла мужика за палец, легонько сжала. Легонько — для гнома, мужик побледнел.
— Это такое в голове, как музыка была. Я по себе знаю, что оно такое. Раз — и делаешь, что надо, — пояснил мужик, кривясь и постанывая. Я убрал руку от Анькиного рта: он что-то мычал, и я предположил, что оно может быть важным.
— А у меня музыки не было, чей-то мне ее не додали? У меня только чесалось все, — зачастил Анька, и Леона потянула палец мужика вверх — тот взвыл.
— Не знаю, может, ты странный! Было все! Хозяин вас обработал, точно говорю!
Леона перестала тянуть палец.
— Ясно. Примем к сведению. Лкаш ведь действительно ушла с поста. И куда ее увели?
— Так в лес, — выдохнул мужик. — Орка далеко не уведешь, у них эта… чуйка! Спать не спят, зато увести можно. Как отенка за откой.
Вранье, подумал я. Это ж орки, их не пробить! Чтобы на орка что-то так влияло? Но Лкаш сама говорила — зачаровал. Странно.
— Кенни где? Хоббит?
Мужик затряс головой.
— Какой хоббит?
— А при… красная девушка? — вовремя прикусил язык я. — Видел ее?
— А, девку велено забрать было. Все остальные не нужны его всевластности!
— Вы покусились на маркграфа Групружского, — напомнил я. — Быть тебе теперь, приятель, на виселице. Это же тебе не просто так, и никакие зачарования не помогут…
— Тьфу, Ганс, прощелыга, не мог аккуратно прирезать, — сплюнул на землю мужик и отвернулся от нас, видимо, думать о своей нелегкой доле. Болтаться на виселице — такое себе удовольствие. А я удивленно посмотрел на Леону, мол, какой еще Ганс?
— На полу возле кровати еще один трупешник валяется. Промахнулся Ганс, Хлюдовик от магии избавился и… — махнула она в сторону бронетелеги. — Ножичек для бумаг — страшная вещь. Будешь внутри — полюбуйся. Я не стала труп вытаскивать наружу. Девушкам тяжести тягать нельзя.
Ага, а топорик это не тяжесть, это милый девичий аксессуар. Мужика мы пока оставили под присмотром Аньки, строго наказав вопросов пленному не задавать.
— А почему? — тут же спросил Анька.
— Нам он еще пригодиться может, а ты спрашивать правильно не умеешь! Ты ему не тот вопрос задашь, а он или узнает, что не надо, или придумает, как половчее соврать.
Анька надулся, а я подумал, что мне-то тоже уметь бы не помешало. Но мое дело было лихачей ловить, а не преступников раскалывать. Тьфу, грубж, знал бы, пошел бы в опера. Мы вернулись к Лкаш, Хлюдовику и Кир-Хою. Да, поредели наши ряды…
— О Мертвые боги! Они убили Кенни? — спросил Кир-Хой.
— Да грубж с ним! Хоббит, наверное, нору выкопал и там сидит, — окрысился я, хотя понятия не имел, где этот полурослик. — Важно другое! Они украли Сусу!
— Что-кхе-кхе… — простонал Хлюдовик и дернулся. Он, оказывается, в себя пришел. Бледнючий. На вампира похож. Лкаш тут же вернула его обратно — лежать. — Сусанна?
— Да, у этих заказ на нее был, а мы проморгали, — понурился я. — Кровать пустая, а она бы… Грубж, я же даже охрану выставил! Лкаш, а ты-то как оплошала?
Орчиха пожевала губами, вздохнула, отвернулась. Первый раз в жизни я видел смущенного орка. Как бы сказал Кир-Хой — не к добру.
— Странно это, — проговорила она наконец. — Зачаровало. Зачаровало меня. Сама не знаю, как пошла. Как будто тянуло что. Сначала решила — мальчишка кричит, ну, думаю, Хлюша его лупит, наверное. А потом, как вышла — слышу, Кенни в глубине леса вопит. Ну я и пошла туда. Все мысли испарились. И ничего-то меня не остановило, дуру старую.
— Лкаш, — оборвал ее я, — что ты несешь? Ты же орк. На вас вообще ничего не действует. Ну, если только Кшмыш на это способен. Ты же не думаешь, что он… Он же двенадцатый год как с постели встать не может.
Лкаш вздохнула. Так глубоко, что мы все дышать перестали. Кшмыш? Серьезно? Если он в этом деле замешан, то плакали мы все на собственных похоронах. Против него даже Лкаш — так, пылинка, даром что он древний как весь этот мир и на инвалидной коляске. Одним шевелением бровей гору может сровнять. Если приступ склероза не случится.
— Молчи лучше, — посоветовал Кир-Хой. — Эта жопа даже меня не привлекает. Собираемся и чешем обратно. Я против такого выступать не готов. Лучше сразу под кустом лечь.
Да никто не готов, грубж! Но почему он нас в живых-то оставил? Ему одним чихом ничего не стоило нас всех положить! Да и не стал бы он мелочиться, еще и помощников себе из людишек выбирать. И Суса ему зачем?
— Не Кшмыш, — произнесла Лкаш тихо. — Нет. Он хоть и силен, старый пень, но со мной такое не сделает. Ему проще всех нас прихлопнуть. Лучше бы это был Кшмыш, потому что… одно только способно меня так за собой повести. И как его уничтожить, я, кусочки мои, не знаю.
Кажется, Лкаш умудрилась прибить мой радар. Он заглох и не подавал признаков жизни. Чтобы Лкаш, наша Лкаш, была так растеряна? А она ведь реально не знала, что делать!
— Есть такое диво, — продолжала Лкаш, — Перстень Подчинения. Сама я про него за свой век только слышала, да и Кшмыш говорил, что все это выдумки. Боялся, может, что кто начнет искать, да и его самого подчинит. Магом для этого быть не нужно, только на палец Перстень надеть. А если и маг надел, то все… Любое существо ему подвластно. Как вон тот, — она ткнула пальцем на мужика. — Как я. А не подвластно, так или путано магией или вообще засыпает. На людях только оно не действует…
Кир-Хой довольно хмыкнул. А это интересно, подумал я. Ну так — да, люди к магии на уровне мозгов не чувствительны, их только если убить физически магией можно, а заставить что-то делать магически — тяжко, проще по голове дать или денег.
— Сусанна, — опять простонал Хлюдовик. — Вы что, проморгали Сусанну, идиоты?!
Я пожал плечами. Чувствовал вину, как иначе? Она же нам верила. Помогала нам. Спасала, грубж задери!
— Да, проморгали, — признался я и попытался обнадежить и себя, и Хлюдовика, — но она живая. Она какому-то магу нужна…
— Спасти, — еле слышно приказал Хлюдовик, страшным тоном приказал и неожиданно больно ткнул меня пальцем в грудь. — Спасти сейчас же! Она наша последняя надежда!
Ну слава эльфийским богам, что не я, вздохнул я. Но спорить с хлыщом не хотелось: глаза горящие, щеки белые, кровь выступила на бинтах. А еще перед глазами мелькнул тонкий ножичек для бумаг, торчащий аккурат в глазнице несостоявшегося убийцы. Страшновато, и радар со мной согласен.
— Где искать-то ее? — Кир-Хой, как всегда, предполагал самое худшее. — Может, ее уже съели.
— Это вряд ли, — поспешил успокоить Хлюдовика я, потому что он опять задергался. — Ну, кто будет принцессу есть, кроме дракона? А до него еще идти и идти. И да, она не совсем… настоящая, последняя надежда.
— Ты что несешь! Вырвать язык тебе следует, эльф! — вскинулся Хлюдовик. Я испугался, что у него опять кровотечение откроется. Да что я постоянно оправдываться должен?
— Ну, сам сказал, что отец у нее — простой рыцарь, — выкрутился я. — Значит, не настоящая.
— Тридцать плетей за такие слова о моей племяннице! Нет, сразу палачу отдам! — прорычал хлыщ, а у меня челюсть отвисла. Что? А Хлюдовик даже привстал и опалил таким взглядом, как тогда, при первой встрече, и все равно было, что сейчас у него и плаща новенького не было, и кудри не напомаженные. — Что уставился? Ее матушка покойная — сестра мне единокровная. Наследница престола.
— Так что же ты наследницу сюда потащил? — попытался в ответ рявкнуть уже я. — Или король не возражал, а тебе и дела не было никакого?
— Много бы ты, эльф, понимал, не твоего ума дело, — процедил Хлюдовик. Так, что теперь и я растерялся. То он короля ни во что не ставит и все дела за него переделывает, то возразить не может? Смешно. Хотя и не очень. Виселица замаячила у меня перед глазами, а Хлюдовик подвел черту: — Спасать Сусу сейчас же. Иначе зря, все это зря…
«Что зря?» — хотел было спросить я, но хлыщ уже притворился мертвым. То есть как бы потерял сознание. Жопа опять? Да еще какая.
— Не нравится мне все это, — сказал я Кир-Хою. — Вот точно это все не к добру. Не с той ноги мы сегодня все встали.
Ха, а надо это взять на заметку: Кир-Хой вылупился на меня и глупо открыл рот. Привык, что это его прерогатива стонать и жаловаться. Зато обошлись без мрачных прогнозов.
Глава тридцать шестая
Мужика мы этого так и оставили. Ну куда нам его девать? Труп выкинули из бронетелеги только, вот он нам точно незачем.
План тоже пришлось менять на ходу. Хлюдовика теперь уже приманкой не сделаешь. Так и ехали — Лкаш, Анька и Леона по основной тропе, с раненным Хлюдовиком в бронетелеге, а мы с Кир-Хоем отправились к Лысому перевалу.
Я оглянулся — впечатляюще выглядит, если деталей не знать. У Аньки ружье торчит из люка танка, Лкаш на броне, всегда готова, как пионер, щитами помочь. Уже и не возражала, да и смысл, теперь не до планов. Вот почему все через грубжеву задницу? Не задалась охота, а все почему? Потому что кто-то нюх потерял. Пенсионер хренов. Днище, а не охотник!