И разве не первый боец он – служивший самому Келегорму Неистовому, сумевший дважды уйти из Амана, перехитривший ужасного Короля-Чародея? Кто как ни он по праву будет владеть этим сокровищем?
«Я выкинул его кинжал в пропасть, – вспомнились слова старика. – А потом чуть сам следом не бросился».
Так вот какое оружие делаешь ты, Безликий. Вот что творит оно с душами. Даже странно, что кинжал не подал полезную мысль сместить Мальвегила и занять его место. Было бы логично…
Насколько легко Хэлгон отверг мысленный приказ самого Короля-Чародея, настолько мучительной оказалась борьба с его творением. Кинжал нащупал в душе нолдора застарелую нелюбовь к Элронду и на все лады предлагал отомстить Полуэльфу за оскорбления, унизить его и так далее.
Через несколько дней пути Хэлгон понял: это оружие необходимо уничтожить. Показать Мальвегилу, Глорфиндэлю, может быть, Кирдану и, как ни смешно, именно Элронду – а потом… нет, не в пропасть. В огонь. Даже не на переплавку.
Хэлгон достал кинжал. Посмотрел на его благородные линии, на отполированную сталь, на острейшую заточку. Это было произведение искусства. Вражеского – но искусства. Уничтожить это совершенство не поднимется рука…
«Ах, так?! – разъярился нолдор, поняв, что и эти мысли не вполне его собственные. – Значит, я тебя не расплавлю? Тогда я тебя… я тебя… подарю!»
В его душе словно разжались когти.
Это чувство легкости он уже испытывал – тогда, в горах, когда назгул увидел орла и отпустил волю нолдора.
Кинжал совершенно определенно был сбит с толку. Хэлгон еще раз восхитился совершенством его магической силы (это уже не вещь, это почти живое существо!) – и теперь стал представлять себе не униженного и посрамленного Элронда, не Мальвегила, пораженного искусством разведчика, а лорда Глорфиндэля. И грядущий диалог: «В обычае людей – привозить скромные подарки из своих странствий. И я тоже привез тебе… так, пустячок. На память. Возьми!»
Остаток пути до границ Артедайна прошел без прежних видений. Едва в сознании Хэлгона начинали брезжить картины своего величия и чьего-то посрамления, как он старательно воображал, как вручает ваниару этот «подарочек».
Работало безотказно.
Перед дозором дунаданов он словно вырос из травы. Показал королевскую брошь со Звездой Элендила, потребовал коня. День скачки на сменных лошадях, изумленные возгласы стражей на дорожных станциях, его имя, расходящееся веером по Артедайну («Вот она – истинная слава!» – «Вот ведь обрадуется Глорфиндэль подарку!»), а уже к вечеру – гряда Северного всхолмья и твердыня Форноста.
Он скакал так быстро, что весть не успела придти раньше его.
Идти прямо к Мальвегилу? А зачем? – князь ждал год, подождет еще ночь. Пусть лучше соберет совет – два раза не повторять рассказ.
Поэтому он на ходу бросил кому-то из стражников, потерявших дар речи от неожиданности: «Передайте князю, что я вернулся. Рассказывать буду большому совету», – и пошел прямо к себе.
На свете существуют прекрасные пещеры, где очень удобно зимовать, и великолепные наблюдательные кусты… но и в старой кровати есть нечто притягательное. Может быть, то, что пользуешься ею так редко?
Кровать была конечно же свободна. Кто-то из старых товарищей не верил в смерть эльфа, кто-то пусть и счел его погибшим, но… эта кровать всегда была его, и отдать ее новичку было немыслимо.
Хэлгон вошел, буднично поздоровался с теми из разведчиков, кто был здесь, получил пару приветственных хлопков по спине и плечам, на вопросы ответил:
– Хорошо сходил. Успешно. Дайте уж поспать, – и рухнул на свое нехитрое ложе, оставив арнорцев сотрясать воздух восторженным шепотом.
Разведчик вернулся с задания. Обычное дело.
* * *
На совете у Мальвегила не произошло ровно ничего интересного. Недаром князь так не хотел отпускать Хэлгона. Ничего важного для себя дунадан не услышал.
Ничего такого, что объяснило бы ему, как вести войну.
Что их король – чародей, он знал и так. Подробности – для сказителей.
Что Ангмар щедро снабжает Рудаур оружием – не новость еще полвека назад. Хорошо, теперь известно, как это оружие воздействует на обладателя. И что?
Даже карта перевалов и ущелий, которую нарисовал Хэлгон, была почти бесполезна сейчас.
В конце концов князь сказал:
– Хэлгон, мы восхищаемся твоим мужеством, но мы не те слушатели, для которых ты добывал вести. Я готов поверить тебе на слово, что ты видел одного из Кольценосцев и что его цель – не захват земель для Ангмара, не создание нового государства на наших холмах, а уничтожение нас – потомков Нуменора. Я готов тебе верить – но не могу. Твоим словам нужно подтверждение тех, кто видел назгулов. Ты должен идти в Ривенделл. И только когда Элронд и другие подтвердят твои слова, мы станем решать, что делать дальше. Артедайн не может бросить вызов Ангмару: мы слишком слабы. Только если ты привезешь мне военный союз с Ривенделлом и Линдоном, я возьму в руки твою карту. А до того ей место лишь в скриптории.
– Я понимаю, князь.
– И еще. Нам нужно оружие. Если Ангмар вооружен нечеловеческими клинками, нам нужны не хуже. В Линдоне живут эльфы из твоего народа. Сможешь ли ты..?
– Не знаю, мой князь. Попробую.
– И последнее. Ты узнал что-нибудь о том, когда он начнет вторжение?
«И он нас всех погубит в войне. Хорошо хоть, я к тому времени сдохну».
– Мне удалось переговорить с одним из… неважно. Словом, думаю, сколько-то десятилетий у нас в запасе есть.
Во главе посольства отправился сын князя Аргелеб. Впрочем, кроме «главы» почти никого и не было: Хэлгон и Бронвег, телохранитель и очень дальний родич наследника. Им предстояло пробираться через Рудаур, и идти более чем втроем было просто небезопасно. Свой отряд Аргелеб оставил на одного из сотников.
Ничего особо интересного в пути не случилось. Хэлгон повел их через северную границу Рудаура, рассчитывая переправиться через Седую эльфийским способом. Веревкой, хоть и не эльфийской, они запаслись основательно, так что могли позволить себе «мост» с «перилами», а после перерубить его. А Бруинен в это время года просто переходится вброд – течение, конечно, сильное, но ничего страшного.
«Если нас не встретят, – говорил нолдор, – мы войдем в Имладрис с севера. А если встретят, то и беспокоиться не о чем».
Как выяснилось, веревки для переправы они несли зря: на знакомом Хэлгону месте были натянуты две: для ног и для опоры рук. Лорд Глорфиндэль их ждал на знакомой поляне, но на этот раз – без коня.
Хэлгон коротко представил наследника Артедайна и древнего эльдара друг другу.
– Идемте. Владыка Элронд ждет вестей из Ангмара, – и ваниар развернулся, жестом велев следовать за ним.
– А веревки? Их же надо убрать.
– Уберут, – качнул головой Златокудрый.
– Сколько же ваших здесь? – рассмеялся нолдор. – И как на этот раз вы узнали, что мы идем?
Глорфиндэль рассмеялся в ответ:
– На этот раз было совсем легко: вся ваша разведка только о том и шепчется, что ты жив и вернулся. Нетрудно догадаться, что ты станешь делать дальше и когда тебя ждать в гости.
– В гости без подарка ходить невежливо. Лорд Глорфиндэль, я тебе кое-что привез из Ангмара. В благодарность за лембасы.
– Пригодились?
– Если я скажу, что они мне спасли жизнь, я, пожалуй, преувеличу, но… без них мне пришлось бы тяжело. Так вот, прошу, прими подарок, – он снял кинжал с пояса. – Пусть он будет твой.
Хэлгон так тяжело выдохнул последнее слово, столько усталости от борьбы было в нем, что Глорфиндэль не стал задавать никаких вопросов. Обнажил клинок, повертел в пальцах, убрал.
И только спросил:
– Чей?
– Сам делал. Я видел.
– И кто он?
– Назгул, судя по всему. Не Саурон, это точно.
– Хоть это хорошая новость. Что ж, пойдемте, вас давно ждут.
Глорфиндэль повел их тропой настолько хитрой, что даже Хэлгон не был уверен, что запомнит дорогу с одного раза. То и дело они ныряли в густой подлесок, где, казалось бы, пройти немыслимо – но там оказывалась тропа и вела на юго-восток. Они спокойно шли весь день, не встретив ни одного человека. Привал оказался непривычный: ночной. Златокудрый объяснил, что быстрее будет пропустить самое темное время и пройти короткой дорогой при свете, чем идти более удобными тропами ночью.
Люди уснули, эльдары присели поговорить.
– Скоро начнется?
– Он не торопится, но…
– Их армия велика?
– Их армия – все мужчины Ангмара.
– И у каждого серьезного воина – такое оружие.
Нолдор не ответил. Впрочем, это не было вопросом. Спросил сам:
– Я не… рассердил тебя?
– Чем?
– Ну, подарочек…
– Разве я должен сердиться? Ты правильно избавился от него.
– А он на тебя не..?
– Отчего же нет? Мне уже сообщили, что я знатнее и славнее Элронда, так что правление в Имладрисе должно принадлежать мне, – он негромко рассмеялся.
– Я так и думал, что у него не будет власти над тобой.
– У него и над тобой нет власти, – покачал головой ваниар. – Иначе бы ты его не отдал.
– Я видел даже человека, способного избавиться от такого. А я всё-таки…
– Надо очень верить в себя, чтобы его отдать.
– Как ты с ним поступишь?
Ваниар пожал плечами:
– Уберу в самый дальний ларец. Было бы неразумно уничтожать вещь, о которой известно, что она создана назгулом. Чтобы противостоять силе врага, ее надо знать.
Они перешли Бруинен и вошли в Имладрис с северных склонов. Оба дунадана были впервые в древнем городе эльфов и сейчас с трудом сдерживались, чтобы не вертеть головой по сторонам. Высокие скалы, поросшие лесом, защищали Последний Приют от непрошенных гостей (Хэлгон подозревал, что там могли быть и чары, отводящие глаз), а внизу журчал узкий здесь Бруинен, к которому спускались террасы, украшенные деревянной резьбой. Была ли она богатой? – и да, и нет. Ее резали мастера, но изящество и певучесть линий они ценили гораздо выше узорочья, так что здесь царила благородная простота. Дома были небольшие, словно каждый обитатель Имладриса хотел поселиться в одиночестве или с одним-двумя близкими. Этот не было похоже ни на нолдорские крепости, ни на величавую Серебристую Гавань. Осколки разных эльфийских народов перемешались здесь – и каждый хранил свой собственный мир.