Глорфиндэль отвел послов Артедайна в гостевой дом. Несколько лож, стол с угощением, терраса с узорной беседкой. Сзади дома весело звенит водопад: прекрасная возможность помыться с дороги.
– Завтра на рассвете вас выслушает владыка Элронд.
Вечером все трое устроились на террасе. В домиках зажглись огоньки, где-то играла музыка – там танцевали, журчала река.
– Хорошо здесь, – выдохнул Бронвег.
– У них нет войска, – жестко возразил Аргелеб. – Они нам не помогут.
– Помощь может быть не только войском, – покачал головой Хэлгон. – Такой воин, как лорд Глорфиндэль, в бою один стоит отряда.
– А он пойдет с нами? – напряженно спросил наследник. – Вы разговаривали как старые друзья.
– Как старые знакомые, не более.
– Ясно. Отец меня предупреждал, что владыка Элронд тебя не любит. За что?
Нолдор скривился:
– Долго рассказывать и всяко не здесь.
Помолчали.
– Поэтому твой отец предпочел бы послать сюда не меня. Да и я предпочел бы Ангмар этой благости.
– Да, он говорил мне почти этими словами.
– Владыка, я хочу, чтобы ты увидел это еще до того, как соберется совет.
– Откуда?!
– Хэлгон подарил.
– Где он взял эту мерзость?
– Там. Работа самого Короля-Чародея.
Элронд молчал, покусывая тонкие губы.
– Владыка, позвать Эрестора?
– Нет. Ты можешь оставить мне его до утра?
– Конечно.
– Я хочу поразмыслить над ним в одиночестве.
Зала совета была почти пустой. В иные дни она вмещала пару дюжин людей и эльфов, а если сдвинуть кресла плотнее, то и более. Сейчас здесь были только Элронд, Эрестор, Глорфиндэль, пара воинов отчетливо синдарских кровей (Хэлгон их видел впервые и по именам не знал) – и двое посланцев Артедайна.
На столе лежал ангмарский клинок.
Элронд был бледен и хмур. Глорфиндэль догадывался о причинах.
Заговорил Аргелеб:
– Владыка Элронд, по праву родича и перед лицом всем нам грозящего врага мы пришли просить помощи.
– О просьбах после, – почти перебил его Элронд. – Хэлгон принес нам вести, и мы слушаем его.
Нолдор встал и коротко рассказал о событиях последнего года. Положил рядом с кинжалом карту, которую нарисовал этой ночью.
– Да, – заговорил один из синдар, – это назгул. И очень похож на Моргула, черного нуменорца. Я, правда, не встречался со всеми девятью и не могу похвастаться, что знаю воплощение силы каждого из них, но или там есть его брат-близнец, или это он.
– Согласен, – кивнул второй, со шрамом через лоб. – И я узнаю его силу. Он и при жизни любил такое оружие: как можно меньше украшений, зато безупречная полировка, не говоря о заточке.
– Итак, – Элронд обвел всех внимательным взглядом, – мы знаем, что назгулы воспряли и что Моргул – в Ангмаре. Мы знаем, что он готовит вторжение и даже примерно знаем срок. Теперь нам предстоит решить, что же мы будем делать.
Аргелеба едва не передернуло: мало того, что не прозвучало ни слова благодарности Хэлгону, который рисковал жизнью, так Элронд говорит так, будто сомневается, как поступить.
Но пока он искал, как облечь свою мысль в слова, не нарушив приличий, заговорил нолдор:
– Разве надо здесь что-то решать?! Разве не угрожает Король-Чародей нам всем? Или вы думаете, что три племени орков, подчиненные им крепче, чем люди, – это для Артедайна? Он целится в Имладрис и дальше! Выступив сейчас, мы еще успеем нанести удар первыми. Иначе нас разобьют по одиночке!
– Мы выслушали тебя, нолдо, – холодно проговорил Элронд. – Теперь найди в себе силы выслушать нас.
– Прошу простить горячность Хэлгона, – вскинулся Аргелеб, – но он прав: Арнор не выстоит без вашей помощи.
– Арнор? – приподнял бровь Элронд. – Об Арноре я не слышал уже много веков. Если бы Арнор существовал, решение было бы принять нетрудно: мы бы ударили – Арнор с запада, а Имладрис с юга. А сейчас – куда и как вести нам дружины? На Ангмар, чтобы в тыл ударил Рудаур?
– Мы веками противостоим Рудауру…
– И сказители славят вашу доблесть, но где победы? Имладрис готов выступить в союзе с Арнором, но в войнах людей эльфам нет места!
– Но там назгул, – осторожно вмешался Эрестор. – И три племени орков с отличным оружием.
– Как правильно сказал Хэлгон, эти орки вооружаются не против Артедайна. И я не вижу для нас иного пути, кроме обороны. Наши лучники превосходны. Какие бы тьмы орков ни изверг Ангмар – они не дойдут до Имладриса. Они не успеют пустить в ход свое оружие, пусть хоть сам Саурон откует его!
Хэлгон, бледный, кусал губы, сдерживая слова ярости. Аргелеб неимоверным усилием заставил себя говорить спокойно:
– Если вы не можете помочь нам войском, дайте нам хотя бы мастеров. Искусства людей не хватит, чтобы создать оружие, способное противостоять ангмарскому.
– Я не могу ослабить Имладрис. Здесь каждый кузнец на счету. Но могу дать совет: просите о мастерах там, где не грозит назгул. Шлите гонцов в Линдон.
– Благодарю, владыка Элронд, – сухо проговорил Аргелеб. – Именно так мы и поступим.
Казалось, совет окончен – но тут первый раз заговорил Глорфиндэль.
– Владыка Элронд, как тебе известно, Хэлгон подарил этот кинжал мне. И я не намерен более расставаться с подарком. Поэтому я прошу позволения отправиться вместе с ним в Линдон.
– Хорошо, – кивнул тот. – У меня нет причин для отказа тебе. Ты можешь отправляться хоть сегодня…
Все встали.
–…только я хочу переговорить с тобой прежде, чем ты уйдешь.
Элронд прохаживался по кабинету. По стенам стояли стеллажи со свитками. Напротив окна висела искусно выполненная карта.
Вид у правителя Имладриса был довольный, ничуть не похожий на тот холодный и равнодушный, что на совете.
– И что это было, владыка? – спросил Глорфиндэль, входя. – Не знай я тебя, я бы решил, что кинжал подчинил твой дух.
– А что же ты решил, зная меня?
– Я решил спросить, – улыбнулся ваниар. – Ты оставил Артедайн один на один против Рудаура…
– Именно! – медленно произнес Полуэльф. – Именно это я и сделал.
Ваниар несколько мгновений размышлял:
– Мы берем орков на себя!
– Я же ясно сказал на совете. Мы позволим врагу взять Имладрис в осаду – и будем держать ее столько, сколько будет нужно. Люди должны справиться с людьми.
– Но почему ты…
– Почему я был высокомерен? Почему я злил их? Чтобы они рассчитывали только на самих себя. Их обоих надо немного пришпорить. Аргелеб – думаю, он достаточно взбешен, чтобы сделать правильные выводы из моих слов об Арноре.
– А Хэлгон?
– Я отказался дать им мастеров, – усмехнулся Элронд и взглянул на родича: поймет ли его мысль?
– Но Хэлгон не кузнец.
– Это неважно. В этом огнеглазом до сих пор горит огонь Феанора. Я был бы рад никогда его не видеть, но думаю, Король-Чародей обрадуется встрече с ним гораздо, гораздо меньше.
– Но ты отправил их просить Линдон о мастерах.
– Да, и об этом я хочу поговорить с тобой. Глорфиндэль, прямой отказ обидел бы моего арнорского родича, а объяснений ему не понять, он слишком горяч. А ты не хуже моего знаешь тех, кто сейчас в Линдоне. Ты помнишь их мастерство по Гондолину, а я – по Второй эпохе. Оно не уменьшилось, нет…
– И ты не хочешь, – пристально посмотрел на него ваниар, – чтобы они помогали Артедайну?
Элронд покачал головой:
– Они не знают Моргула. Этот огнеглазый – знает. Он не умеет ничего, кроме главного. И если Хэлгон в пару с кузнецом сделает хотя бы кинжал… Молчишь? Представляешь, что это будет?
– Он не поверит в свои силы.
– Да. Поэтому он должен поверить в отказ Линдона.
– Владыка. Ты предлагаешь солгать ему? Или что?
– Убеди Хэлгона войти в кузню. Он любит Артедайн и прислушивается к твоим словам, он согласится. Как это сделать – решай сам. Одно мы знаем: в отчаянье, уверенный, что он первый и последний, он добьется невозможного.
* * *
Обратно добрались быстрее: Глорфиндэль вел их тропами эльфийской разведки.
В одну из ночей, когда оба человека уснули, ваниар пересказал свой разговор с Элрондом.
– Я не смогу, – сказал Хэлгон. – Я не кузнец.
– Да, ты не кузнец, – голос перворожденного звучал строго. – Просто знай: я не поддержу просьбу Артедайна о линдонских мастерах. А когда меня спросят о причине, я расскажу то же, что и тебе.
Хэлгон вскочил.
Это было хуже предательства, страшнее удара в спину! И больнее от того, что ваниар ничуть, ни на волос не желал ему зла.
Златокудрый эльф сидел спиной к костру, спокойный, словно в мире не было ни войн, ни назгулов, ни ангмарских клинков. В его мире… в том мире, что жил в сердце перворожденного.
В мире, за который он и сражался, когда приходил час.
В мире, за который он некогда погиб.
– Ты сможешь, – сказал Глорфиндэль. – Ты знаешь, что надо делать. Он ведь учил тебя?
С этим не поспоришь: Владыка действительно учил.
Два валинорских эльфа сейчас молчали отнюдь не о кузнечном ремесле. Келегорм, в те времена, когда его еще звали Светлым, постигал совсем другое. Сын Феанора – и все его дружинники.
Уже виден Форност.
Тезка той крепости в горах, что на века стала роднее родного дома. Ты любил Форменос больше всего на свете – больше Тириона, в котором родился, больше Лесов Оромэ, когда Владыка отвернулся от вас, поддержав приговор Пламенному, ты полюбил скалы Форменоса много, много раньше того часа, когда они стали крепостью и местом вашего изгнания, ты навеки полюбил звездное небо над Форменосом, эти бесконечные огни в синеве, которой не было видно из Тириона… ты мечтал увидеть звезды над Эндорэ, а увидев их, в первые века мечтал вернуться в Форменос… а потом уже и не мечтал.
А вот пришел в Форност.
Шутки шутишь, Владычица Вайрэ? Сплетаешь нити в своем гобелене? Подхватываешь оборванную некогда? Можно ли вплести ту нить, древнее Солнца и Луны, древнее Проклятия, древнее Непокоя – можно ли вплести ее в узоры дня сегодняшнего, в судьбы людей?