…следы появились много и сразу, Хэлгон будто и не заметил этого, он же знал наперед, что нет следов – это самый надежный знак, а как же тогда он отличает, какое «нет следов» ведет к логову, а какое…
Схватка оказалась такой быстрой, что Арагорн не успел ее разглядеть. Треск веток, яростное рычание, хрип… тишина. Нолдор вытирает клинок о мертвого зверя.
Это оказалась самка. Тощая по весне, но сосцы набухли от молока.
Арагорну стало не по себе. Волки, на которых ему доводилось охотиться, были серьезными зверьми, достойными противниками, слишком опасными для такой вот схватки, их бьешь из лука… а эта… с ее выменем (или как там сосцы у волков называются?) – она вроде и зверь, и враг, а думается о ней как о женщине – убогой, страшной, отвратительной, а всё-таки…
– Пойдем, – не дал ему стоять и переживать Хэлгон. – Надо найти логово, пока они не расползлись.
Они копошились под стволом давным-давно рухнувшего дерева.
Серые комочки.
Уже достаточно взрослые, чтобы с любопытством выглядывать наружу, но еще не настолько смелые, чтобы вылезти из ямки, заботливо оберегающей их.
Оберегавшей.
– Сможешь? – спросил Хэлгон Арагорна, вытаскивая первого из волчат.
Тот не понимал опасности и совершенно не боялся двуногих.
Впрочем, и Арагорн еще никак не желал понять происходящее… он понял уже всё, но до последнего не хотел верить в это.
– Смогу что?
– Перебить их, – спокойно ответил Хэлгон. – Мы же за этим здесь.
– Но они….
Волчонок мало чем отличался от щенка… пушистый, лобастый, маленький звереныш, в котором не было ничего враждебного.
– Они варги, – безжалостно произнес нолдор. – И каждый из них вырастет в огромного страшного зверя, жизнь которого уже через пару лет ты разменяешь на жизнь дунадана. Или нескольких. Или, если очень повезет, убьешь его из лука. Или, – сверкнули его глаза, – возьми кинжал и перережь ему глотку сейчас.
– И иначе никак..? – одними губами прошептал Арагорн.
– Попытаешься приручить и превратить в собаку? Чтобы ему было проще перегрызть тебе горло, когда он подрастет? Или твоим родным?
– Хэлгон, должен быть другой выход!
– Ты просто не знаешь. Варги множатся, их стаи объединяются. Уже не мы охотимся на них, уже они охотятся на нас. Варги нападают первыми, Арагорн. Их число растет. Дай их стаям расплодиться – и они прорвут цепь дозоров. Это тебе забыли объяснить в безопасном Ривенделле.
Юноша закусил губу.
– Но я это объяснил твоему отцу. Истреблять логова – наш единственный путь к тому, чтобы отсрочить день, когда цепь дозоров будет прорвана. Это будет, Арагорн. – Хэлгон говорил яростно и от того очень тихо. – Но вот так это случится позже!
Он перехватил волчонка и с размаху ударил его головой о ближайший камень.
Мозги и кровь брызнули во все стороны.
Зверь не успел ни взвизгнуть, ни испугаться.
День был солнечным, и солнце весело блестело сквозь еще прозрачный орешник.
– Так что, сможешь? – спросил Хэлгон. – Или мне?
– Смогу, – сглотнул принц.
– Кинжалом проще, – подсказал нолдор. – Тебе проще.
…волны памяти. Назад, на века назад. На Запад.
« – И ты не смог?
– Я смог, отец. Конечно, я смог. Я взял орочий меч, просто рубил и ни о чем не думал. Мертвое, еще живое…
– Правильно.
– Но, отец, я хочу, чтобы ты знал: с того дня я ни разу больше не брал в руки оружие».
Арагорна рвало. Сначала остатками давешней еды, потом желчью, а потом просто воздухом. Нутро выворачивалось, словно этим могло освободить его от совершенного.
Хэлгон ждал.
Понимал: юноше надо успокоиться. Придти в себя. Что нутро бунтует – хорошо, по первому разу так и должно быть.
Он смог. Его мальчик смог.
А он, Хэлгон, смог научить. Пусть и не родного сына.
Арагорн вырастет настоящим воином. Ужасом для слуг Врага.
Они обходили логова варгов. На переживания и разговоры не осталось времени: весна обгоняла их. Волчата подрастали. Скоро самые любопытные станут выбираться наружу, отбегать от родного укрывища – сначала недалеко, потом подальше, и всегда нужно быть готовым к схватке не только с яростной самкой, но и с теми варгами, кто еще по старой волчьей памяти приносит детенышам еду, закапывая ее неподалеку от логова… надо спешить, спешить до того дня, когда они найдут первое пустое лежбище, а это будет означать – мчаться назад, мчаться так, будто стаи варгов уже гонятся за тобой, потому что ваши колчаны не бездонны, как ни бережете вы стрелы…
Волчицы у логова не оказалось. Арагорн, за эти недели заставивший себя не думать вообще ни о чем, не заметил отсутствия самки; он уже схватил ближайшего волчонка – подросшего, и потому не такого пушисто-милого, как те, самые первые, потянулся за кинжалом, как вдруг окрик Хэлгона «Стой!» заставил его замереть.
– Проверь, кто это, – сказал эльф, ловя своего волчонка.
Арагорн не понял.
– Самец или самка, – пояснил Хэлгон.
– Самка, – отвечал принц, выполнив приказ, но по-прежнему не понимая его смысла.
– Тогда отпусти. Бьем только самцов.
Арагорн подчинился. Странный приказ? – неважно. Выполнять.
« – И еще он сказал: не думай – мертв орк, ранен. Просто руби и всё».
Эхом отзывались в нынешнем Арноре рейды Гил-Галада тех смытым морем времен, когда его еще звали Финнелахом, и он наводил ужас на орков по побережью Белерианда.
Когда Аллуин, сын Хэлгона, изведал, каково это – не просто убивать, но и добивать раненых врагов.
«Руби, не думай и не различай», – сказал Гил-Галад пять тысяч лет назад.
Но когда тебе велят отличать самцов от самок, то убивать ты можешь, но не думать – нет.
– Хэлгон, почему мы в этот раз убили не всех?
– Так это были волки. Самка убежала.
Волчатину же и ели. Костер в ямке – в десяти шагах не заметишь его, мясо лежит на угольях. Другой еды им до возвращения не будет.
– Я не понимаю, Хэлгон.
– У варгов самка защищает логово, – сказал эльф как об очевидном. – А у волков убегает. Что ты на меня так смотришь, будто не знаешь, чем варги от волков отличаются?
– Варгами мы называем волков, которые служат Врагу, разве нет?
Эльф покачал головой:
– Как говорит Гэндальф, «Врагу служат орки и тролли, варги и волколаки». Беда в том, что орка от тролля и их обоих от человека ты отличишь, если не слепой, а вот варга от волколака и их обоих от волка… – он снова покачал головой, – пока ты не столкнешься с ними в бою, то нет.
– А разница? – Арагорн подался вперед.
– Волколак это дух в обличье волка. В Первую эпоху они бывали и огромными, их же сам Моргот растил. Сейчас… не знаю. Не видел. На мое счастье.
– Но те волки, тела которых исчезают, если их убить? Это волколаки? – требовательно спросил юноша.
– Я еще раз повторю, Арагорн: за все века и все войны, что я в Арноре, я не видел ни одного волколака. Ни живого, ни мертвого. Спроси при случае Гэндальфа, если мне не веришь.
– Я верю! – вскинулся принц. – Но я хочу понять, почему одни варги исчезают мертвыми, а другие лежат трупами.
– Потому что мера Искажения в них разная, – Хэлгон вздохнул, договаривая: – но это ты знаешь и без меня.
– Так что же такое варги? – вернулся юноша к началу.
– Искаженные волки, – твердо ответил эльф. – Не знаю, правда ли, что орки – это эльфы, которых исказил Враг, но точно тебе скажу это о варгах.
Он снял мясо со рдеющих углей, отложил на край костра.
– За века этих войн, когда люди гибли, бывало так, что собаки выживали и сбивались в стаи. Это были жуткие звери. Они не боялись человека. Хуже: они считали его добычей. По счастью, войны и время уничтожали их. Но варги, Арагорн, это волки обличьем, но бродячие собаки по духу.
– И?
– Волк охотится на зверя, лесного ли, скотину ли. Волк не станет первым нападать на людей, ему это незачем. Одичавшая собака – будет. Варг – сам знаешь. Волки уважают своих, но нетерпимы к чужакам: в стае они ругаются, могут задать трепку, но не до крови. Зато с чужой стаей волки способны и насмерть грызться. Варги, как и собаки, напротив: в стае вечно спорят за первенство, зато собраться нескольким стаям…
– Я знаю, – перебил Арагорн. – Я же ходил с Глорфиндэлем и другими эльфами.
– И много было варгов?
– Один раз с полсотни.
– Три стаи, если не четыре, – кивнул эльф. – С орками или без?
– На двоих орки ехали верхом.
– Вот именно, – мрачно кивнул Хэлгон. – Волк не станет договариваться с орком. А варг – собака Врага.
– А волчат ты как различаешь? – нахмурился юноша.
– Очень просто. В волчьей стае только у одной пары щенки: у вожака. И заботится о них вся стая. Поэтому волчица, случись опасность, убегает. И поэтому мы сегодня с тобой так заячьими петлями удирали – от волков, что могли придти ей на помощь. А вот у варгов в стае несколько сук. И каждая больше всего боится, что придет соперница и перебьет ее кутят. Так что если волчица нападает – будь уверен: варги.
– И почему ты сегодня пощадил самок?
– А, – улыбнулся эльф, – здесь тонкость. Откуда, по-твоему, сейчас берутся варги? Моргот за Гранью, Саурон развоплощен Исилдуром. А Моргул нас, конечно, не забыл и не простил, но вряд ли так силен, чтобы брать и творить этих зверей.
– Так что? – юноша забыл про так и не съеденный ужин.
– Так волчьи свадьбы. Но волк на бродячую собаку не посмотрит, если рядом есть волчицы. Он и на волчиц-то не очень будет глядеть: жить в стае сытнее, чем заводить подругу, искать новую землю для охоты и заводить свою стаю.
– И поэтому?
– И поэтому, чем больше будет волчиц, тем меньше волков позарятся на самок варгов. И тем меньше варгов будет через пять-десять лет.
Хэлгон кивнул юноше на позабытое мясо, взял свое.
– Знаешь, Арагорн, есть у меня одна нехорошая мысль. Что Моргул до всего этого додумался куда раньше меня. И поступил просто: вел перебить волчиц. Ну и волки пошли брать себе в подруги… этих. Ладно. Ешь давай. Тебе надо еще до утра поспать.