– Мне нужно… предупредить Келегорма, чтобы не ждал меня к охоте. Я только выеду за Завесу – он услышит мое осанвэ.
Тингол и Мелиан не стали возражать: им лучше лучшего было известно, что ничья мысль не могла проникнуть через чары владычицы Дориата. А позволить Белегу попрощаться с этим более чем неподходящим другом… вообще-то, лучше обойтись без этого, но раз Куталион так переживает….
– Пр-роклятье! – Келегорм швырнул кубком о стену.
– Что случилось? – встрепенулся Дирнаур.
– Белег. Перворожденного заперли в этом треклятом Дориате, словно нашкодившего мальчишку. У Мелиан и подходящее пророчество нашлось: дескать, если пай-мальчик Белег еще раз увидит своего плохого дружка, то Эсгалдуин потечет вспять, все меллорны превратятся в колючие кусты, на голове у Тингола вырастут три зеленых уха и произойдут не менее ужасные вещи! Например, синдары когда-нибудь перестанут ненавидеть нолдор, а нолдоры – презирать синдар. Поистине, это чудовищно и допустить такой катастрофы никак нельзя! Поэтому нашего Белега усадили под деревце, сунули ему в руки арфу, надели венок и велели пребывать в бл-лагости!
Последнее слово прозвучало как чернейшее ругательство.
– И… что теперь? – проговорил Дирнаур.
– Что? На охоту едем, что еще! Только на стрелы Куталиона больше рассчитывать не придется.
Видение пятое. Нарготронд
Нет империи, нет цели,
Нет надежды…
Следы вели в Нарготронд. Это было замечательно. Это означало, что бедная девочка точно в безопасности.
Белег гнал коня. Всё было ясно и, кажется, благополучно. Можно облегченно вздохнуть – впервые за эти дни.
Совсем недавно – и, кажется, вечность назад, – посеревшее лицо Тингола, его обезумевший взгляд: «Найди ее! Верни мою деточку!» Потом долгое блуждание в Завесе, напряженный поиск – не выхода из Дориата, нет – поиск того пути, которым прошла Лучиэнь. Потом – скачка по следу, когда галоп сменялся пристальным разглядыванием следов, и снова вскачь, и снова склоняться над смятыми травами…
А дальше – самое страшное. Следы волколаков. И – запредельным счастьем – трупы тварей. Отпечатки копыт. Следы когтей огромного пса, так хорошо знакомого Куталиону.
Картина боя была перед следопытом как живая.
«Он спас ее. Он был с Хуаном – и еще с кем-то. Неважно. Он отвез ее в Нарготронд. Какое счастье. Мы вернем нашу девочку в Дориат, и уж больше я ее не выпущу. Сам буду стеречь».
– Мой лорд, этот синдар хочет видеть тебя.
– Келегорм!
– Здравствуй, Белег.
Что-то насторожило следопыта в том, как прозвучало это холодное «здравствуй».
Келегорм сидел в кресле, неподвижный, бледный и… чем-то неуловимо напоминающий Тингола. «Серое отчаянье. Серое безумное отчаянье» – невольно подумалось перворожденному.
– Я… рад снова видеть тебя, – сказал Белег, понимая, что говорит не то… и не зная, как ему говорить с лордом Аглона… то есть уже не лордом. Точнее – не Аглона.
Губы Келегорма дрогнули в усмешке:
– Тингол и Мелиан выпустили тебя? Не ждал.
– Я поскакал за…
– …за вашей принцессой, понимаю.
– Она..? – напряженно спросил Белег.
– Она здесь, – кивнул Келегорм. – У меня.
И это холодное «у меня» заставило Куталиона напрячься так, как бывало в оглушительной тишине Нан-Дунгортеба, когда не знаешь, откуда ждать врага – и ждешь его отовсюду.
Лорд нолдор встал:
– Я ждал кого-то из Дориата. Правда, не думал, что это будешь ты. Но так даже лучше. Вот, – он протянул Белегу свиток.
– Что это?
– Мое письмо Тинголу. Я требую Лучиэнь в жены.
Пол закачался под ногами синдара.
«О Эру, за что?! Я мечтал увидеть этих двоих супругами, но… не так! Это злая насмешка судьбы… почему?!»
– П-почему, Келегорм? – срывающимся голосом спросил он.
Тот развел руками:
– Думаю, ты слышал о наших потерях. Мне нужно новое войско. В Дориате оно есть. А у меня – дочь Тингола.
– Но… ты собираешься жениться…
– А как иначе я его получу?
– Но… она?..
– Не волнуйся. Я не слишком буду докучать ей своим обществом. Обещаю.
– Келегорм, мне страшно слушать тебя… – прошептал Белег.
Эту фразу он прежде говорил много раз, и тогда они меняли тему разговора. Их споры были далеки от поступков. И вот – дела Неистового совпали с его словами.
– Страшно слушать? – Келегорм прищурился. – Нолдоры, заживо горящие в огне Браголлах, – это было гораздо страшнее. Белег, у меня нет выхода.
– Как не было его в Альквалондэ? – глухо спросил тот.
– Да, – совершенно невозмутимо кивнул лорд нолдор. – Как не было его в Альквалондэ.
Дориатец зажмурился. Келегорм ждал, потом спросил:
– Так ты отвезешь мое письмо? Или мне искать иного гонца?
Тот проглотил комок в горле:
– Ты позволишь мне поговорить с ней?
– Ни в коем случае.
– Почему?!
– Потому что я хорошо знаю тебя. И вижу, что ты приложишь все силы, чтобы этой свадьбы не было. Даже не надейся увидеть Лучиэнь. Ее хорошо охраняют.
Куталион поднял голову, посмотрел Неистовому в глаза и произнес негромко и четко:
– Ты прав, лорд нолдор. Я приложу все силы, чтобы этой свадьбы не было.
Келегорм ответил ему безмолвной усмешкой.
Видение шестое. Водопады Эсгалдуина
…А исход войны решает
Человеческий ресурс.
Он пытался заставить себя испытывать какие-то добрые чувства к этому адану. Не получалось.
Да, он отмечен высокой судьбой – более светлой, чем они все. Да, он много больше, чем адан. Да, его любит их принцесса. Да, он совершил немыслимое… Да, да, да.
За всё это можно уважать. И Белег его, несомненно, уважал. И – испытывал непонятное для эльдара чувство, которое сам Берен назвал бы просто: «терпеть не можешь».
С прихода этого адана пошла череда бед – для Дориата и самого Белега. Начиная с побега Лучиэни и заканчивая нынешним вторжением Кархарота. Никогда в Огражденном Королевстве не случалось ничего подобного. А Белег – он потерял ближайшего друга. Потерял не в бою.
И всё, что осталось от былой дружбы, – это валинорский пес. Отрекшийся от Келегорма так же, как и Белег.
Одна потеря на двоих.
– Лучше бы мне стоять у его погребального костра, – сказал Куталион, ероша шерсть Хуана.
Пес рыкнул, соглашаясь. «Лучше. И нам, и ему. Он стал чудовищем страшнее тварей Нан-Дунгортеба».
– Я начинаю понимать его, Хуан. Понимать его стремление бить тварей, раз уж нельзя дотянуться до главного врага. У нас есть Кархарот. С ним нужно расправиться. А битва – это забвение. Хоть ненадолго.
Снова согласное рычание.
– Я всё думаю, Хуан: а если бы тогда я не принял бы запрета Тингола, если бы был рядом с ним и в Браголлах, и потом… изменилось бы хоть что-нибудь? Смог бы я помочь ему?
Он снова потрепал пса, на сей раз притихшего.
– Молчишь? Не знаешь? Вот и я не знаю.
Пес глухо зарычал и выскользнул из-под руки синдара. Со времен Аглона у него был проверенный выход из любой тоски – своей ли, хозяйской: битва.
Хуан скрылся в кустарнике, где, кажется, затаился Волк Моргота.
…Начало схватки Белег позорно пропустил. Мрачные мысли притупили его внимание, и первые несколько мгновений бой кипел без него. А потом… потом всё было кончено.
Умирающий Хуан. Умирающий Берен. Тингол, которого этот адан успел закрыть собой.
И – мертвый Волк.
Маблунг, деловито вспарывающий брюхо Кархарота.
Сильмарил.
«– И вы действительно поклялись преследовать любого?
– Да, Белег.
– Но почему? В чем ценность Сильмарилов для вас? Для Феанора – это одно, но для вас? Не станете же вы утверждать, что они – часть души каждого из его сыновей?
– Мы слишком многое потеряли из-за них. Всё, чем дорожили. А потом и отца… Если не ради возвращения Алмазов, то зачем нам жить? У нас больше нет ничего.
– Но… вы все мастера, каких не видело Эндорэ. Зачем превращать себя в безумных мстителей?
– Белег, чтобы творить, мало искусных рук. Нужна душа, открытая миру. А наши души – мертвы. Мы пали первыми жертвами Альквалондэ. Мы сгорели в пламени Лосгара.
– Не верю. Ты лжешь самому себе.
– Ты забыл добавить свое обычное "мне страшно слушать тебя"».
– Элу, не прикасайся к Камню! Не надо, прошу тебя!
А Хуан – мертв. Не хватило сил у израненного тела? Или – у измученного духа?
Видение седьмое. Завеса
Я же спорил с судьбой капризною –
У нее опять не сезон
– Брат, посланцев в Дориат возглавлю я.
– Ты?! Келегорм, это пока еще посольство, а не война!
Это «пока еще» очень понравилось Неистовому, но он не стал обращать внимание Маэдроса на невольную оговорку.
– Брат, я почти уверен, что навстречу нам отправят Белега. Он многое знает о нас. Мы договоримся.
– С бывшим другом договориться труднее, чем с врагом. Не езди, брат.
– Поеду. Я знаю каждый куст на границе Дориата…
Келегорм не договорил: «И хочу разведать другую сторону этой границы. Пока это еще посольство, хм».
На синдарские посты он выехал быстро. Почти все дозорные были известны ему.
С недобрым весельем Келегорм наблюдал, как старые знакомые делают вид, что не знают его. Одни скрывали гнев, другие – смущение, третьи хотели бы заговорить, но не решались.
– Мой старший брат и лорд посылает письмо вашему королю. Мы хотели бы переговорить с ним с глазу на глаз, но, зная ваши обычаи, не настаиваем на этом.
Гонец умчался, Келегорм велел нолдорам разбить лагерь, причем ему – лорду! – в кои-то веки поставили большой и красивый шатер. Куда Келегорм и удалился величаво – ожидать ответа Тингола.
Ночью он выбрался бесшумной тенью. Никто не ждал этого, никто не увидел его. Несколько десятков шагов, от дерева к дереву – и вот она, Завеса. Серебристый туман на опушке густого леса.
Успокоиться. Не думать о войне, о Сильмариле, о Тинголе. Нет сомнений, что врага