– У них? У кого?! Единственный эльф среди них – я!
«Ну так сознавайся…»
– Ты шутишь, мой лорд.
Келегорм негромко рассмеялся. Но продолжил серьезно:
«И всё же я полагаю, что оно у твоих ‘наших’. Саурон сделал всё, чтобы их уничтожить, – но они живы, и Король вернется к власти. Если это не Кольцо Огня, то что?»
– Но оно эльфийское…
«У вас совершенно точно нет запасного эльфа? А сыновья Элронда?»
– Близнецы слишком схожи. Будь у одного из них Кольцо…
«Согласен. Но оно где-то у вас. Не знаю, как и у кого, но уверен – оно в Арноре. Надо будет Гэндальфа спросить, ему наверняка известно».
В середине апреля Келегорм неожиданно вновь заговорил о Кольцах.
«Знаешь, почему Келеборн так поспешил со штурмом Дол-Гулдура?»
Хэлгон удивился вопросу:
– Враг разбит, можно больше не таиться… и добивать лучше сразу.
«Об этом и говорить не стоит. Но всё гораздо интереснее.
Они ведь собирались уничтожить крепость силой Кольца. Оказывается, у них был на счету каждый день».
– Я не понимаю.
«Нэнья слабеет. Словно вода вытекает из треснувшего кувшина. Это настолько явно, что я это слышу».
– А два других?
«Не знаю. И не понимаю, что именно с Нэнья. Или это происходит со всеми эльфийскими кольцами после уничтожения Единого – но тогда они должны ослабнуть настолько, что Нарья наконец обнаружит себя. Или сила Нэньи выплеснулась на уничтожении крепости Врага».
– Или то и другое вместе.
«Возможно… Что ж, осталось добраться до Галадриэли, воззвать к родственным чувствам и молить поведать правду. А то ведь мертвый умрет от любопытства, чем, несомненно, нарушит законы мироздания».
– Мой лорд, – тихо проговорил Хэлгон, – ты знаешь, что научился шутить?
«В самом деле? Поистине, велики изменения в Арде после падения Кольца Всевластья».
Хэлгон улыбнулся, сперва осторожно: я правильно понимаю, ведь это шутка? да, правильно, да можно… да, это обычная ирония, не разбавленная горечью и гневом, ты не просто шутишь, ты теперь можешь подшутить над самим собой… и как же это непривычно, и как же это здорово… – и тут звонкий смех вырвался из его груди, но не потому, что слова Келегорма были уж так смешны, нет, это была радость, чистая, как весеннее солнце, радость от того, как сильно меняется лорд и – как он меняется!..
Что трое всадников на дороге – это дунаданы, Хэлгон понял сразу же, едва увидел их с вершины холма.
Маэфор, Норвелег, кто третий? Духир?
За плечом встал Келегорм. «Ответ Гэндальфа едет?»
– Похоже.
И он торопливо отправился за дровами: следопыты будут здесь к вечеру, костер понадобится на всю ночь, а сушняка на Холмах Мертвых за эти месяцы не осталось вовсе. Надо в лес ходить. И уже не на опушку… Как раз успеть к приезду наших.
– Как ваши беспокойные покойники? – спросил Норвелег вместо приветствия.
«Упокоенные беспокойники», – ответил Келегорм, и Хэлгон немедленно это повторил.
– Совсем упокоенные? А Гэндальф сказал – их еще добивать.
«Что именно он сказал?» – нахмурился Неистовый. Хэлгон задал вопрос вслух.
– Сказал: передай нолдорам, они получат эльфийский отряд в свое время, а пока пусть ждут.
«И это всё?»
Каждый вопрос приходилось повторять. Н-да, это не понятливость Хальбарада…
«Спроси…»
– А Хальбарад остался с Королем?
– Хальбарад погиб. И еще…
Дунадан продолжал перечислять павших, но их имен сейчас не слышал даже Хэлгон. Он смотрел на лорда – искоса, понимая, что тот хочет скрыть свои чувства ото всех.
«Прошу тебя, лорд Келегорм, не загадывай на ‘после войны’». Как знал.
Надо идти дальше. Похоронив очередного – верного, сильного и мудрого, надо переступить через могилу и продолжать идти вперед.
Тебе должно быть привычно – за две тысячи лет. Но ведь и то – каждый раз по сердцу…
А ему?
Для него – первый погибший человек, ставший другом. Не ставший… тот, кто мог бы им стать… но это не легче.
Привыкай, лорд Келегорм. Вот – человеческая смерть. Она будет идти рядом с вами, эльфами. И каждый раз бить в сердце – внезапно. Сколько таких ударов ты способен выдержать? Узнаешь… рискнешь дружить с людьми – узнаешь. Первая эпоха еще доброй покажется.
Усилием воли Хэлгон заставил себя вернуться к разговору.
– С чем вы едете на Северное всхолмье? Или Гэндальф вас послал сюда?
– Туда, туда. На коронацию Арагорна звать наших. На первое мая назначена. Жаль, тебе не приехать.
– Переживу, – нолдор отвечал суше, чем хотел бы.
– За что ты его не любишь?
– А кто сказал, что я его не люблю? – Хэлгону не нравилось, куда пошел этот разговор, но сейчас было не до обдуманных бесед.
– Ну… – Норвелег замялся.
– Вот у Ну и спрашивай!
Духир подошел, положил руку Норвелегу на плечо, дернул углом рта: не трогай его. Видишь же – он не знал о гибели Хальбарада.
Дунаданы расположились у костра, перестав замечать своих хозяев. Это было самое деликатное, что они могли сейчас сделать. Действительно – деликатное.
Поутру они уехали, вместо прощания оставив запас зерна, вина и сушеных фруктов. Апрель –месяц голодный, а сколько нолдорам здесь ждать, один Гэндальф ведает.
Если ведает.
Лето прошло никак.
Нельзя сказать, чтобы событий не было, напротив: они посыпались, как яблоки из продравшегося мешка, и главным из них стал заново отстроенный мост в Тарбаде. Пока еще только деревянный, но говорили всерьез, что раз Король вернулся, то и мост построят настоящий, каменный, не хуже древнего, снесенного тем страшным наводнением, а может, еще и получше выйдет.
Зеленопутье снова стало оживленным, и дунаданов за эти месяцы по нему проехало столько, сколько раньше проезжало за век. Торговцы – люди и гномы… гости на королевскую свадьбу, гости с королевской свадьбы, какие-то гондорцы с охраной в красивых доспехах и при знамени с Белым Древом, даже эльфы Линдона – кажется, в Дол-Амрот… Хэлгон смотрел на них, не глядя, а Келегорм и вовсе не видел, словно это они – призраки.
Горечь утраты и безделье оказались слишком сильным ударом для нолдор.
Те, кто знал, что Хэлгон здесь, останавливались, делились новостями и свежими фруктами. Нолдор вежливо слушал, кивал, благодарил.
Те, кто не знал, проезжали мимо, не подозревая, что Холмы Мертвых – обитаемы.
И проезжали очень-очень быстро.
Из-за голубых огней.
Хэлгон и Келегорм были безучастны к тем, кто ехал с севера и на север, а вот юго-западная дорога через Каменистый брод им не нравилась. Вернее, дорога-то как дорога, но те, кто ехал по ней к хоббитам… они были далеко, с Холмов не разглядишь и не разберешь, но даже так… стоило оберечь Тирн-Гортад от таких соседей. Так что нолдоры решили поддерживать эльфийские костры и дальше. Пусть идут разные страшные слухи, пусть ни у кого не возникнет желания сюда подняться.
Опять же – занятие. Одному – выискивать сушняк в Вековечном лесу, другому – поддерживать силу огня. Всё лучше, чем молчать вдвоем.
Что до умертвий, те запрятались так глубоко и сидели так тихо, что порой нолдорам казалось: они сторожат пустые гробницы.
…обычная жизнь следопыта в дальнем схроне. А что на людном тракте – мало меняет дело.
Мысль коснулась его раньше, чем эльфийский взор смог бы различить двух всадников на юге. Но Хэлгону, несущему очередную вязанку дров, не было видно ничего, кроме зарослей орешника вокруг.
Зато слышно…
Дробь копыт и в такт ей – радостное, звонкое ощущение долгожданной встречи, встречи с теми, кто везет самую драгоценную в Арде весть, весть от Гэндальфа, потому что это – гораздо больше, чем конец их безделью на Холмах Мертвых, это начало, начало удачи, ведь Митрандир не просто позволяет, наконец, им уйти отсюда, но он знает, как выполнить их заветное желание, у него есть для них отряд, вот так возьмет и достанет из рукава, он о них не забыл, просто даже у магов эльфийские отряды в рукавах вырастают… быстро, конечно быстро, полугода не прошло, но всё же не мгновенно.
Нолдор бросил ненужные теперь дрова и, расплескивая зеленый подлесок, помчался на южные холмы.
Когда он добежал, с Келегормом уже раскланивались два неотличимых друг от друга эльфа.
Его младшие родичи, если считать через Тургона.
Хотелось броситься к ним, сгрести их в охапку по-человечески… но Хэлгон вдруг остро почувствовал себя простым дружинником. Присутствующим при разговоре лордов.
Говорил Элрохир:
– Митрандир благодарит вас.
«Нам нужна не благодарность».
– Он ждет вас в Эрегионе.
«Где именно? Когда?»
– Он и владыки эльдар, хоть и верхом, но едут неспешно. Хэлгон пешим будет там раньше, чем они.
«Ясно. Что-то еще?»
– Да, – вступил Элладан. – Лорд Келегорм, прости, но я повторю речь Гэндальфа слово в слово.
«И что же такого он наговорил? Опять ‘глупцы’? – он так любит это повторять».
– Он сказал: «Передайте Келегорму: если он станет не требовать, но просить – он получит то, что просит».
Неистовый усмехнулся.
«Его послушать, так я для себя прошу!»
– Лорд Келегорм, мы лишь передаем слова Митрандира.
Дорога по Зеленопутью к Тарбаду ложилась под ноги, как это говорится у людей, скатертью. Сентябрьские дни были солнечными, ночи – холодными и звездными, Хэлгон шел легкой размашистой походкой, напевая дорожные песни или вспоминая забавные случаи, рассказы о которых с интересом слушал его лорд. Келегорм держался в незримом мире, но его присутствие следопыт чувствовал постоянно: они шли вдвоем. У Хэлгона мелькнуло подозрение, что он шагает слишком быстро для Келегорма, – всё-таки сын Феанора привык к коню. Эту мысль арнорец загнал поглубже: еще услышит лорд, обидится…
Настроение у обоих было отличное: позади – победа, впереди – долгожданный отряд и новая битва, новая победа, солнце светит, воздух чист и бодр, дорога спокойна. Встречные торговцы уважительно и с опаской глядели на обгонявшего их телеги одинокого воина в плаще с низко опущенным капюшоном и не пытались зазвать в охрану: было слишком ясно, что этот путник сильно торопится.