То, что живет, – развивается. То, что развивается, – меняется. Это очень простая истина… пока она не коснется того, чем ты дорожишь. Пока судьба тебе не скажет: хочешь безвозвратно уничтожить былое? – так возроди его.
В ту огненную ночь, что была страшнее Лосгара, ты не пустил стрелы. Что ж, время пришло. Но ни лука, ни огня тебе не понадобится. Только разговор с Глиором.
На юге так же отсекли тысячу лет своей истории, назвав Минас-Тирит древним Минас-Анором.
Мудро? – да.
Больно? – еще бы!
Ушло время Эльфийских Колец, сохраняющих прошлое для тех, кому оно дорого. Сохраняющих вопреки жизни.
Когда мир изменится слишком сильно для тебя, ты знаешь, что делать и куда идти.
Но пока ты идешь не на запад.
Пока ты идешь на восток, и небо над дорогой светлеет тебе навстречу.
2009-2019
СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ
Людмила Смеркович (Скади)
Когда Альвдис рассказала мне о своих творческих планах, что она собирается собрать под одной обложкой истории про Хэлгона и дописать в них недостающие куски, я немного загрустила. Мне очень близки ее романы о дунаданах, но, есть такой грех, я никогда особо не интересовалась эльфами в мире Толкиена. Нет, не скажу, что я про них ничего не знаю – я читала «Сильмариллион», мне приходилось разбираться, как их звали и что они делали, когда мы с коллегами делали игры по Профессору. Но именно – приходилось, а не жутко хотелось. Эльфы чем-то меня постоянно удивляли и настораживали.
Они красивее и сильнее людей, они обладают волшебством и разными талантами, недоступными человеку, творения их рук прекраснее и долговечнее, да и сами эльфы не старятся и не умирают своей смертью. Но при всем этом прожившие и накопившие горы опыта существа имеют вполне человеческие недостатки и слабости. Они завидуют, ругаются между собой, мстят, злобствуют, могут вспылить и наделать такого, что за века не разделаешь. Мне решительно было непонятно, как так можно – прожить тысячи лет и оставаться вечно юным не только внешне, но и в душе, причем настолько, что поведение этого древнего, предположительно мудрого создания иногда подозрительно напоминает подростковые глупости. Только спустя много лет мне удалось как-то это уложить у себя в голове.
Это случилось, когда мы обсуждали в начале 2000-х на игротехническом семинаре эльфийскую судьбу, и я готовила доклад, поскольку лучше других знала первоисточник. Вот тогда-то, на том заумном обсуждении, где мы строили рабочее понятие сюжета (и разбирались с ним на материале Толкиена, как на чеканном архетипическом примере), мы и поняли, что это вообще за существа – эльфы. Их бессмертие, вечная молодость, огромные загадочные силы даны им не просто так, за красивые глаза, а как в любом приличном эпическом мире для некоторой миссии, предназначения. И пока они движутся в сторону этого предназначения, это прекрасные, мудрые, волшебные создания. Но как только они увлекаются чем-то посторонним, уводящим их от предназначения, например, семейными скандалами, они теряют все и сразу и становятся малоприятными склочными ребятами, по сравнению с которыми средний человек – образец положительного героя.
Причем у эльфов всегда есть выбор – следовать предназначению или нет. Судьбой Феанора не было ругаться с родственниками, Валар и всем миром, его миссия состояла в создании уникальных, неповторимых вещей. Но он сам выбрал склоки и дрязги. У Финрода было множество возможностей свернуть с пути, но он шел, несмотря ни на что, прямой, как стрела – и через льды Хэлкараксэ, и через конфликт с собственным народом, и через подземелье Тол-ин-Гаурота. С Финродом мне сложно себя отождествить, он слишком идеален, а с Феанором – не хотелось бы. Так что я предпочитаю наблюдать за эльфами с почтительного расстояния, не приближаясь.
И вот мне предлагают написать предисловие к книге-апокрифу по Профессору, где главный герой – эльф. И многие герои второго плана – тоже эльфы, мало всего прочего – именитые. А я оказываюсь в сложной ситуации, потому что довольно слабо этих эльфов понимаю и, прямо скажем, – не многим из них сопереживаю.
Но тем не менее мне есть что сказать важного о третьем томе «Холодных камней Арнора». Ближе всего мне пришлась к сердцу та его часть, которая касается людей – «Волчьи тропы». Это страшная история, пожалуй, самая жуткая из всех, что написала Альвдис. Это рассказ о войне, поэтому он тяжелый и жестокий, как любое повествование на военную тему, если оно написано правдиво. Но о войне в Средиземье, поэтому несмотря на все ужасы и гибель героев, к которым читатель успевает привязаться, надежда все равно есть. Нет, орлы на этот раз не прилетели, зато другие птицы помогли народу Арнора еще раз выжить. Атмосфера в этой части книги мне сильно напомнила хорошие книги и фильмы о Великой Отечественной войне, к примеру «А зори здесь тихие» или «В бой идут одни старики». В прошлом году мне довелось гостить у Альвдис в конце июня, и как раз 22 числа в ночь она читала вслух для небольшого круга друзей главу из «Волчьих троп» – очень вовремя это произошло и очень правильно.
Для меня «Волчьи тропы» – высшая точка, кульминация третьего тома. В ней, а также до и после нее в тексте причудливо перевиты истории очень давних дней и забросы в довольно далекое будущее. Первая и Третья эпохи перекликаются, как и положено в мире Толкиена, где сюжеты повторяются, продолжаются и находят себе новых героев среди тех, кто когда-то слушал сказки у огня, будь то пламя домашнего очага или походного костра. И большинство этих сказаний, как уже было отмечено выше, об эльфах.
Я неожиданно для самой себе зачиталась ими, хотя помню, как мы обсуждали с Альвдис еще не записанные сюжеты у нее (или у меня?) на кухне, и я честно ее предупреждала, что мне подобные истории не близки. Но добравшись до уже почти готовой к изданию книги, я довольно быстро поймала себя на том, что вижу что-то неуловимо-знакомое в диалогах, в характерах, в развитии событий. Причем, что странно, «Сильмариллион» мне на ум не шел, а стучалось в висок что-то другое, прочно забытое, но очень близкое. И потом я вдруг поняла, кого они мне напоминают, альвдисовские эльфы. Дело в том, что я с ними много лет знакома и помню их молодыми.
Они были именно такие, находящиеся в постоянном поиске своего предназначения, непрерывно творящие – кто тексты, кто песни, кто картины, кто украшения – одни более успешно, другие менее, но все одинаково страстно. Болезненно-самолюбивые, обидчивые, часто конфликтующие друг с другом и со всем социальным окружением – в семье, на работе, на учебе. По-настоящему, искренне отзывчивые к бедам и проблемам близкого человека и совершенно непримиримые к тому, кого сочли врагом. Это люди, игравшие в эльфов, ребята и девчонки из фэндома, сложившегося вокруг ролевых игр по Толкиену в конце 90-х и начале 2000-х. Большинство из них с тех пор не только повзрослели, но и постарели, иных уже и нет в живых.
Эльфы Толкиена – эпические персонажи, для них каждое решение необратимо, любой шаг в сторону от предназначения – фатальный и гибельный. Эльфы Альвдис – любимые герои людей, которым очень хотелось стать этими героями хотя бы в игре, в коллективной фантазии. Автор, описывая их ошибки и неудачи, нередко дает своим героям второй шанс, а если нужно – и третий. И это для меня выглядит не как нарушение канона Профессора, а просто как следование другим сюжетам – не первоисточника, но фэндома. Особенно меня порадовал финал, где у пожилых бессмертных появляется нехарактерная для них в далекой юности способность понимать другого, думающего и действующего не так, как они. Даже некоторые смертные обиды можно, как выясняется, простить перед уходом за море.
Я надеюсь, что эта книга найдет своего читателя не только среди ролевиков и толкинистов, но и между теми, кто провел молодость в любой неформальной творческой среде – будь то любители авторской песни, или литературный клуб, или театральная студия. Все эти художественные сообщества чем-то неуловимо похожи, хотя, конечно, и разница между ними есть, как между разными народами и домами эльфов. И над своей жизнью в сообществе – ведь именно в них и случается настоящая, насыщенная, драматическая жизнь– стоит поразмыслить, может быть, даже не дожидаясь старости, а пораньше.
Эльф среди людей. У этой книги поразительно точное название.
ВРЕМЯ ЭЛЬФОВ. БРЕМЯ ЭЛЬФОВ
Татьяна Волоконская
В разрушенном Аннуминасе, куда Хэлгон приводит юного Арагорна (будущего Первого) в «Волчьих тропах», арки и оконные проёмы пережили монолит стен. В этом городе-призраке больше нет направлений, нет маршрутов и успокоительной расчленённости пространства на зоны и соединяющие их промежутки. Кажется, что арки никуда не ведут. Кажется, что окна больше не впускают в дом свет, а только пропускают его сквозь себя. Кажется, что ты свободен в своём движении, что «можно пройти и под аркой, а можно – и там, где была стена». Это жутковатое ощущение словно бы обращает в призрак и тебя самого. По крайней мере, Арагорн не в состоянии представить себе этот город вновь заселённым людьми.
Всё правильно: этот город – для эльфов. Потому решение Арагорна Второго восстановить его… скажем так, призвано пробуждать смешанные чувства.
Так же, как Аннуминас, «Эльф среди людей» – это наследие эльфийской культуры. И попавший в неё извне рискует не отделаться только сильным головокружением. Что ж, попробуем уловить хоть что-то, пока и нас не развоплотило.
Время
Хронология «Эльфа среди людей» – престранная вещь: вместе с Хэлгоном мы беспрестанно перемещаемся взад и вперёд по временной шкале, не в силах уловить внутреннюю логику в этих прыжках. «Свадьба Аллуина» должна следовать за «Волчьими тропами», «Падение Амон Сул» – предшествовать им. Так для человеческого сознания.
Над сознанием эльдар время не властно, эльф живёт во всех точках своей истории одновременно. Диалог Хэлгона с умершими друзьями – вождями Арнора – продолжается годы и столетия спустя их смерти, вопреки времени, вопреки законам, управляющим посмертной судьбой людей. Лишь один из синдарских лучников приходит в отряд Келегорма истреблять нечисть Тирн-Гортада, все остальные участники этого похода заняты исцелением язв Первой эпохи. Последний из долгов, которые отдаёт Галадриэль, прежде чем уйти на Запад, – долг её юности, той эпохи, когда её ещё не звали Галадриэлью.