— Ка-а-а-ак?! — ревело милое и красивое существо Катарсия.
— Не ори ты так, — зашипел я не нее. — Расскажу дома.
— У-а-а-а!
Твою роту за портянки…
С кем же я связался.
Мимо нас прошли два кентавра в смокингах. Выглядело это настолько нелепо, что я еле сдержался, чтобы не зафыркать. Но это первая раса, помимо эльфов, которую я увидел в Гашарте. Значит, не такая уж и закрытая эта цитадель. Но все равно. Кентавры в смокингах — не айс.
Через час Катарсия сидела на кровати, в которой я не так давно кувыркался до самого утра с сестренкой. Слез у нее уже не осталось, глаза покраснели, распухли. Самой Дриайи не было дома. Это у меня же отпуск в две недели. Хотя по выходу Астария обещала нагрузить меня новыми обязанностями маски.
— Успокоилась? — спросил я, подавая хрустальный стакан с чистейшей водой.
— Угу, — глубоко вздохнула девушка.
— Я могу начать рассказывать?
Она кивнула.
Я внимательно посмотрел на Катарсию. Помню, как однажды я набухался орочьего пойла и поменялся телами с Эльдарионом. Тогда он много говорил. Рассказал о своей дочери. Как любил ее и доверял все свои тайны.
«Она очень верная» — так он говорил.
Но, наблюдая за этим взрослым, хнычущим ребенком, так и не скажешь.
Но мне кровь из носа нужен эльф, с которым я смог бы плести свои интриги, не боясь задавать неудобные вопросы. Все равно не удастся долго скрывать информацию о своей силе. И так уже весь орочий лагерь знает об этом и называет «Легкой душой». С этим вопросом, кстати, нужно что-то делать. Рано или поздно весь Варгарон узнает о моих приключениях. Потом схватят меня, начнут изучать на лабораторном столе, резать ножами. Знаю я такие сюжеты.
— Твой отец спас меня ценой своей жизни. Он не верил, что сможет помочь тебе самостоятельно. Но почему-то верил, что смогу я.
Сказать эти слова оказалось тяжелее, чем я думал. Эх, старею.
— Как он умер? Его убили? За что? — хныкнула девушка. — Где это произошло? Почему он сам не попытался нам помочь? Почему тебе доверил? Зачем было жертвовать собой? Есть же столько вариантов и…
— Стоп! — прикрикнул я, приподнимая руку. — Ты можешь помедленнее?
— А ты можешь повежливее? — надула губки золотоволосая. — Вообще-то, я — майра. Хоть и бывшая.
— Сейчас ты никто. И связана со мной какими-то узами порочности. За твои поступки теперь отвечаю я.
Катарсия недовольно посмотрела на меня. Но на удивление не стала возмущаться.
— Ладно, — кивнула она. — Ты прав, простоэльфин Реордан. Прости. Расскажи, как все произошло.
— Меня зовут Трайл, — оскалился я. — И сейчас я расскажу тебе историю. Слушай ее и запоминай. Потому что я доверюсь тебе, как доверился твоему отцу.
А если ты не поймешь и что-то пойдет не так…
Я посмотрел на каменную стойку, служащую кухонным эльфийским интерьером. Тяжелый казан, как у орков, я там не найду, но для Катарсии хватит и этого заварочного чайника.
Я рассказал ей всю правду. О том, что я Величайший Герой из иного мира. О том, как в неравном бою я победил Архидемона Хаоса и ценой своей жизни спас тринадцать миров от порабощения. Боги не позволили мне умереть — отправив в Варгарон.
Катарсия недоверчиво щурилась. И удивило ее совсем другое:
— Так это ты спалил лагерь орков? Горело так, что едким дымом смердело в Гашарте. Я чувствовала его даже в порочном доме. Мне говорили, что выслали ловчих. Добили выживших орков. Их остатки до сих пор выискивают по лесу. Как-то не верится. Ты что-то недоговариваешь и…
— А это то, из-за чего твой отец мне доверился, — перебил я ее и положил руку ей на голую ляжку. Ох, какая нежная и мягкая…
— Айяяяяя! — завизжала порочная майра и вмазала мне пощечину.
Ха, не-а. На самом деле она вмазала сама себе. Только в моем теле. Отлетела на несколько метров. Шмякнулась на пол.
— Называй это — «легкая душа», — пролепетал я женским голосом. — По крайней мере, так это называют о… ор…
Ох-х. С этим телом что-то не так. Какого?..
Ее шаакле был вторым по величине из тех, что я видел. Первый — у Грэна. И сейчас с этим сосудом происходило странное. Черная жидкость закипела, стала булькать. Это отдалось головокружением и легкой болью по всему телу. Язык стал заплетаться.
— Что… за…
— Что ты сделал?! — заверещал Реордан. — Как? Почему?! Невозможно! О нет! Нет! Нет! Живо верни! Живо или умрешь!
Не знаю, как я не упал в обморок, но на последнем краю осознания себя я смог дотянуться до тела Реордана.
Темнота…
Свет…
Я снова вернулся в свой респаун. Катарсия лежала на полу, ее трясло, а глаза закатились. Энергия просачивалась через ее поры. Синяя пелена покрыла все ее тело.
Девушка сжала кулаки, запела:
— Ахаре… Маэш… Асраал… Раиэль… Ма!
Я не узнавал этих слов. Но после них энергия стала затухать. Голубая сила впитывалась обратно в сероватую кожу. Светопредставление закончилось. Катарсия тяжело дышала на полу.
— Весело, — почесал я затылок.
Еще час ушел на разборки. Оказывается женщины обидчивые, и им не нравится, когда мужчины так глубоко в них проникают. А еще у Катарсии так называемый нестабильный сосуд души. Регенерация ее жижи настолько высокая, что шаакле трещит по швам. И чем больше маны она тратит за раз, чем выше регенерация. Она давно научилась контролировать это. А я вот не смог.
— Я не ручаюсь за себя, если ты это повторишь! Буду бить сильно, предупреждаю. Сразу в лицо. А я еще я могу царапаться и кусаться, не думай, что я какая-то смазливая аристократка.
— Да нет, что ты… не думаю… просто…
— Да? Что? Ты хочешь, что-то сказать? Говори, не томи. О, нет, ты до сих пор молчишь? Что ты так смотришь? А? Да что? Не смотри!
— Слушай, Кать, — подступился я к тяжелой теме. — Ты можешь идти. Я тебя вытащ…
— Нет!
— Что нет?
— Ты сам сказал, что пообещал отцу помочь мне, а не просто вытащить из порочного дома. Ты хочешь оскорбить его память? И я не Кать, я Катарсия.
Я захлопал губами.
— Фигасе ты меня подловила.
А ведь правда. Эльдарион никогда не говорил «вытащи дочку из психушки и оставь ее на улице». Он четко просил помочь его семье.
Я завис в размышлениях о том, как увильнуть от такого неудобного обещания. Но ничего не смог придумать.
— Ну ладно, — хитро улыбнулся я. — Тогда собираемся в дальний путь, Катюш. Есть одно место, где тебя никто не обидит.
— Кто будет меня собирать? И у меня ничего нет. Ни слуг, ни украшений, ни ароматических масел. Нужно сходить закупиться. Обязательно купи посеребренный гребешок, не золотой. И как я без вечернего платья? Походного костюма? Ах, да. Не каждый кучер ящероидов подойдет. Он должен быть обучен три года и… что ты делаешь?
Я не стал уточнять, как она без всего этого жила в притоне для «прокаженных». Быстро же она оклемалась. Вот что значит голубая кровь в жилах. Хотя папан-то ее вечерние рейтузы не требовал у орков.
— Смотрю что у сестры есть, — сказал я, ковыряясь в маленьких кружевных трусиках. — У вас размеры разные. Хотя могу свои дать, не жалко.
— О чем ты? Я не понимаю.
Я показал ей свои эльфийские «семейники».
— О трусах.
Катарсия упала в обморок прямо на подоспевшего с улицы Блюма. Котоящер наконец заинтересовался, что происходит в его хоромах.
Мне пришлось сходить и прикупить Катарсии вечернее платье. Точнее я купил ей кожаные штаны, куртку, панталоны, хлопковую блузу и высокие сапоги. Еще и сдача осталась — семнадцать серебряных.
Немного подумав, я решил наведаться еще кое-куда.
Все это время я жрал дома только сухофрукты и коренья. И от них уже тошнило. Поэтому я пошел в «обжорный ряд» темных эльфов. Здесь есть торговые дома из разряда «только для аристократов». И таких смердов, как я, туда никогда не пустят. Пришлось вздохнуть и закупаться в «Съестном Сэйры». Как ни странно, но за стойкой стоял человек. Я очень старался сдерживать недоумение на лице. Обязательно спрошу у Катарсии, почему же так.
— Чего изволите? — добродушно отозвался усатый мужчинка в белом фартуке.
— Я только посмотреть.
А смотреть было на что. Фрукты, овощи, коренья, специи, непонятные травы и приправы. Огромнейшее количество морепродуктов в ящиках со льдом. Креветки, омары, какие-то неведомые твари, пялящиеся на меня еще живыми глазами. Половину из этих существ я знал или видел в интернете, но другая половина — неведомая дичь. И выглядело инопланетно. Один только увеличенный в миллион раз черный сперматозоид чего стоит. Но не было хлеба и мяса.
— А на вынос что-нибудь есть? — спросил я.
— Хотите, чтобы вам что-то приготовили?
— Ага. И еще что-нибудь длительного хранения. В долгую дорогу.
— Понимаю вас, — добродушно улыбнулся человек, но я все равно заметил на его лице тени недоумения. — Походные злаки на сколько дней?
— На неделю.
— Как прикажете. А по поводу готовых блюд… Сегодня можем предложить термияри под соусом братьев Атрушей, зеленые окунцы с кореньями семилунника, крапивницу с початками зеленых нуриков. Чего изволите?
— Э-э-э, на выше усмотрение, — потупил я в страшные названия и протянул пять серебряников. — На всё. Побольше рыбы, пожалуйста.
— Сию минуту, — засиял приятный торгаш и ушел на кухню.
Ну, не «сию минуту», конечно… Я уже заскучал, когда запыхавшийся повар вернулся. Он всучил мне увесистый ящик, исходящий сногсшибательным запахом.
Вот это я мужик. Сейчас найду подход к Катарсии через желудок. Все-таки она красотка и эльфийский тестостероновый организм на нее знатно реагирует.
По пути на цыпочках подкрался к книжной лавке, подглянул в витрину. Уверен, что гиеновый божок больше здесь не появится. Попугал и свалил. Молния не бьет дважды в…
Грэн Арелья помахал мне рукой.
Я пискнул и удрал, чуть не выронив ящик со жратвой.
— Я не могу вкушать рыбу, — поморщила Катарсия носик, глядя на стол, заваленный едой. — Неужели ты даже такого не знаешь? Ну ты даешь. Я тебе удивляюсь. Я-то думала, ты хоть в чем-то успел разобраться. Ладно, скажу. Темные эльфы не могут есть животное мясо, ты же это понял? Что? Нет? Не успел попробовать? Тебе повезло. От этого можно и умереть. Правда ты сразу бы почувствовал отвращение. Но зато вы можете есть рыбу и морскую пищу. Некоторую. А вот светлые не переваривают вообще ничего животного происхождения. Одна креветка может стать смертельно опасной. Я полукровная эльфийка. И считаюсь лучшим представителем и тех, и других. Но то, что касается пищи — у меня от светлых эльфов.