кала их тонким узором растений. Когда же Он обратил помыслы к тому, чтобы населить землю живыми существами, Она и тут украсила его труды своими выдумками — ведь это Первая Жена одела птиц в яркие перья и научила их петь, наделила оленей ветвистыми рогами, ящериц — чешуей, зверей — мехом и шерстью и раскроила их во все цвета радуги».
Мужчина, который забывает об этом, не только не благочестив, но и глуп. Ведь он лишает себя лучшего друга и советника…
«Воистину тот, кто лишает свою помощницу и спутницу жизни подобающей ей власти, лишен разума и здравого суждения!»
И к тому же зачем брать на себя лишнюю работу, если можно свалить ее на жену, а?
«Гм… Но ведь такие глупцы берут на себя не работу, а только власть и ответственность. Работа-то по-прежнему остается на плечах женщин, только вот им мешает то, что распоряжаются всем глупцы».
Что ж, это всего лишь еще одно, что разделяет их с Джамалом. Неудивительно, что военный вождь до сих пор не нашел девушки, которая пожелала бы войти в его шатер как жена. Его мнение о том, что женщина «должна знать свое место», давно сделалось притчей во языцех. Уж не потому ли Джамал так озабочен тем, чтобы добиться власти, а?
Дирик упрекнул себя. Время ли сейчас размышлять об отвлеченных материях?
Улыбающаяся Кала уже исчезла вместе с гостями. Их собственные дети уже выросли, завели семьи, и теперь Кале не о ком было заботиться, кроме как о себе да муже. Она зачастую тяготилась вынужденным бездельем и потому искренне радовалась гостям. А в последнее время гости появлялись нечасто — ведь их клан уже давно кочевал вдали от прочих Железных кланов, — так что Лоррину с Реной Кала радовалась вдвойне. Кроме того, Кала была посвящена во все замыслы Дирика. И вряд ли он мог бы доверить этих бледнолицых чужестранцев более надежным рукам. К тому же Кала могла ответить на любой их вопрос, а Дирик предвидел, что вопросов будет немало.
«А заодно моя женушка позаботится о том, чтобы как следует приодеть девушку. Девушка вроде бы кажется покладистой — и ей же лучше: Кала не терпит, когда ей перечат!»
А сам Дирик тем временем принялся обдумывать другую часть своего плана: под каким предлогом он мог бы почаще вызывать к себе пленников? Ведь пленные официально находились в распоряжении Джамала, и, если жрец будет слишком часто с ними общаться, вождь начнет смотреть на это косо. Первый Кузнец не так уж часто посылает знамения, так что придется выдумать какой-нибудь другой повод.
«Впрочем, насчет прошлой ночи меня пока никто не расспрашивал, так что на крайний случай можно будет отговориться и знамением». Но неплохо все же было бы придумать что-нибудь посущественнее…
— Жрец Дирик! — окликнули снаружи.
Дирик вздрогнул от неожиданности. Голос был незнакомый. Жрец поспешно взял себя в руки. Быть может, он поторопился, решив, что по поводу прошлой ночи оправдания не понадобятся.
— Входи! — отозвался он уверенным, ровным тоном, со всем достоинством, подобающим его сану.
Вошедший юноша был одет как войн, и на шее у него висела гривна со скрещенными копьями — знаком военного вождя. Значит, он из людей Джамала, а не какой-нибудь пастух, ищущий откровения свыше. Однако, когда Дирик устремил на воина суровый взгляд, тот поклонился довольно почтительно, хотя и несколько запоздало.
«Ага, видно, я все же еще не растерял всю власть в клане!»
— Жрец Дирик, я явился от военного вождя, — сказал юноша, выпрямившись.
Дирик терпеливо ждал, пока юноша изложит поручение, но тот замялся, словно бы не находя слов. Странно. Если Джамал прислал вызов, отчего же его посланец так колеблется? С таким делом следовало посылать кого-нибудь понаглее!
— Военный вождь почтительнейше просит уделить ему частицу твоего времени, — сказал наконец юноша.
Дирик вопросительно приподнял бровь.
— Моего времени? Мое время посвящено служению моему народу, и вождь это прекрасно знает. Упрашивать меня нет нужды.
Воин неловко переминался с ноги на ногу.
— Дело в том… Видишь ли, достойнейший жрец, дело в этих новых рабах. Вождь просит, чтобы ты взял на себя труд допросить новых пленников о том, откуда они взялись и где живет их племя.
Теперь Дирик вскинул обе брови. На этот раз изумление его было неподдельным.
— Я? — недоверчиво переспросил он. — Но разве подобные вопросы не находятся в ведении военного вождя?
Юноша смешался еще сильнее.
— Это так. Но вождь все же просит, чтобы ты взял это на себя, а потом сообщил ему о том, что узнаешь.
Дирик сделал суровое лицо.
— Отчего же вождь вознамерился поручить это мне? Ведь я занят не менее его — и мое время посвящено всему клану, а не только воинам. У него должна быть какая-то серьезная причина, чтобы отрывать меня от дел и поручать мне допрашивать демонов. Ведь это нужно лишь затем, чтобы вступить в войну с ними! А Первый Кузнец не завещал нам воевать с демонами ради добычи или ради чего бы то ни было.
Разумеется, Дирику только того и надо было: он ведь как раз подыскивал повод побольше общаться с пленными. Но жрец надеялся, что воин под влиянием смущения выдаст истинную причину, двигавшую Джамалом. К тому же ему вспомнилась сказка про Первого Кузнеца и хитрую песчаную лисицу…
«Если я, как та лисица, буду говорить, что мне совсем не нужно это жирное красное мясо, что я терпеть не могу жирного красного мяса, что жирное красное мясо едят одни только глупцы, быть может, мясо оставят без присмотра…»
Расчет оказался верным.
— Они… они не хотят больше разговаривать с ним, о жрец, — признался воин, ежась под пристальным и недовольным взглядом Дирика. — Женщина сказала мужчинам, которые пришли с ней, чтобы они с ним больше не разговаривали. Джамалу не хочется их пытать, потому что они скажут все что угодно, лишь бы избежать пыток, и тогда он не сможет отличить ложь от правды.
Юноша сглотнул, на лбу у него выступил пот.
— Женщина говорит, что отныне будет беседовать только с тобой.
Взгляд Дирика ничуть не смягчился.
— Ах, вот как? И почему же женщина-демон отказывается беседовать с кем-то, кроме меня? Мне это не очень-то нравится — все дело выглядит чересчур подозрительно. Быть может, демоны хотят навести на меня порчу! Быть может, они страшатся силы Первого Кузнеца и стремятся избавиться от его верховного жреца, чтобы безнаказанно творить свои злодеяния!
«Нет-нет, я не хочу этого жирного красного мяса!»
Что бы ни сделала Шана, это, по-видимому, смутило и разгневало Джамала. И при этом она ухитрилась сделать так, что Джамал не мог проявлять свой гнев, не потеряв лица. Надо же, какая умница! Впрочем, внешне Дирик никак не выказал своей радости.
— Она сказала… — теперь воин говорил почти шепотом, словно позор вождя бросал тень и на него самого. — Она сказала, что устала доказывать вождю, что они не демоны и что в своем народе она сама военный вождь, а наш вождь не оказывает ей должных почестей. Что он унижает ее, и она решила отплатить ему той же монетой. Она говорит, что ты, жрец, был единственным, кто обошелся с ней так, как надлежит обходиться с пленниками, и потому отныне она будет разговаривать только с тобой. Она сказала это сегодня утром при множестве свидетелей.
«Ух ты! Быстро же она учится, эта девушка! Она использовала против Джамала наши обычаи, и теперь он ничего не может поделать!» Дирика разбирал смех, но он сохранял суровое выражение лица. Жрец немного помолчал, как бы обдумывая просьбу, и наконец произнес:
— Хорошо. Я буду говорить с пленными вместо Джамала. Быть может, они и в самом деле не демоны, а даже если и демоны, я положусь на то, что Первый Кузнец защитит меня мощью своей от их козней. Быть может, с помощью учтивости мне удастся добиться того, чего Джамал не достиг с помощью заносчивости.
Наверно, последнего говорить не стоило, но Дирик не удержался: уж очень велико было искушение. Воин только втянул голову в плечи, словно этот черепаший маневр мог спасти его от стыда.
— Можешь сходить за женщиной, пока я подкреплюсь, — добавил Дирик и махнул рукой, отпуская воина. Тот был только рад поскорее исчезнуть.
Кала устроила гостей и вернулась с завтраком для Дирика.
— Славные детишки. И та кремовая джабба девочке очень идет, — сказала она, ставя еду перед мужем. — Помнишь, та, которую я шила для Бешебы, а она выросла из нее, прежде чем я успела закончить вышивку?
Дирик кивнул, хотя на самом деле понятия не имел, о чем идет речь. Ему вся одежда казалась одинаковой. Ну да, одежда бывает старая и поношенная, красная или желтая, но подробностей он не различал. Но Кала никак не могла в это поверить. Это был ее единственный недостаток.
— Я думаю, ей будет удобнее в приличной одежде, — кивнул Дирик. — Спасибо, что позаботилась об этом. А теперь… видишь ли, обстоятельства внезапно изменились, и мне нужен твой совет. Джамал только что прислал ко мне своего человека…
Он рассказал о посланце Джамала. Кала сидела и внимательно слушала. Услышав о хитрости Шаны, она улыбнулась и энергично закивала.
— Хорошо придумано, муженек! — воскликнула она, впрочем, не очень громко, чтобы ее не услышали за пределами шатра. — Тем легче будет исполнить твой замысел!
— Мне хотелось бы, чтобы ты ненадолго осталась при мне, — сказал Дирик. — Ты лучше моего разбираешься в замках — так, может, ты придумаешь, как отомкнуть эти ошейники так, чтобы они выглядели как прежде, но при этом их можно было снять.
— Уж постараюсь! — Кала улыбнулась еще шире, и ее белые зубы сверкнули на темном лице, как молодая луна в ночном небе. — Я рада буду познакомиться с этой хитроумной девицей. Может быть, я расскажу ей о том, как ведут себя мужеподобные женщины, чтобы ей легче было выдавать себя за воительницу. Это заставит Джамала обращаться с ней как с военнопленной, а не как с рабыней.
— Хорошая мысль! — хохотнул Дирик. — Очень хорошая! Мне это и в голову не приходило. Это выбьет Джамала из колеи. Он и с нашими-то мужеподобными предпочитает не разговаривать, а уж с ней-то!..