– Не отказалась бы от парочки справочников, где описаны симптомы и способы лечения. Если таковых нет, подойдет и монография. Ты, главное, скажи, где искать. А то до сих пор изучать эту проблему мне не приходилось. – И призналась, вспомнив о брачных договорах (чего уж душой кривить, этого добра я начиталась вдоволь): – Только юридический аспект.
Аника с облегчением выдохнула.
– Тогда тебе не справочник нужен, а что-нибудь попроще и попонятнее.
«Что-нибудь попроще и попонятнее» на деле оказалось небольшой книжицей с некогда яркой розовато-персиковой обложкой, на страницах которой имелись пятна всего, чего только можно и чего нельзя. Я лично опознала не все ароматы, но въевшуюся на сорок третьей странице машинную смазку восприняла с облегчением. Не одни лишь люди и оборотни читали, без гномов явно не обошлось!
Памятуя о правилах настоящих гномов, прежде чем приступать к линейному прочтению, я пролистала первые тридцать семь страниц. И вуаля! Страничка со сбитой нумерацией обнаружилась. Воспрянув духом, я принялась с остервенением отсчитывать тридцать семь страниц в поисках наиболее ценной информации. Отсчитала и надолго задумалась. На пятьдесят шестой странице главная героиня сидела в мягком кресле, подобрав под себя ноги, и читала. На то, чтобы выяснить, какой трактат следует проштудировать следом за розовой брошюркой от Аники, мне потребовалось еще восемь страниц.
Тщательно законспектировав параметры освещения, позу и жесты образца поведения (героини), я переместилась еще на тридцать семь страниц. И замерла, раскрыв рот от недоумения и сочувствия. Представить себе, как голубые глаза будут двигаться по лицу, я могла. Разве что тролль-каннибал найдет в этом что-то приятное. Но, судя по обложке, героиня пала жертвой не тролля-маньяка, а своего соседа-полуэльфа. Хотя, если вспомнить историю Алариса…
Я серьезно задумалась. Странный учебник мне выдала Аника. Ни объекта исследования, ни предмета, ни методов – ничего научного в книге не содержалось. Зато имелось подробное описание шелкового покрывала, на котором следовало «предаваться разврату», предварительно выпотрошив розы и наверняка оказав себе первую помощь после битвы с шипами. На мой закономерный вопрос: а что делать тем, у кого аллергия на розы? – ответа так и не поступило. Пришлось внести в конспект новый пункт и обвести его кружочком, как аксиому.
Два часа своей жизни я потратила на ознакомление, еще три – на обдумывание и составление плана. На середине этого действа мне за плечо заглянула Саена, и процесс пошел быстрее. А уж стоило леди Матильде узнать, чем мы занимаемся… Меня, кажется, даже простили.
Итак, после коллективного мозгового штурма у меня появились четкие определения идеальной девушки и идеального мужчины. Девушка должна была отличаться идеальной фигурой (критерии идеальности мне, увы, выбить не удалось, как и соотношение габаритов с расой), идеальной прической (здесь мне предоставили три эскиза, которые я и подшила) и неидеальным вестибулярным аппаратом. Мои советницы слаженно протестовали против этого пункта, но я была неумолима и посчитала, сколько раз за выданный мне образцовый учебник героиня споткнулась на ровном месте, упала к ногам героя, упала с лошади, подвернула ногу, свалилась в объятия героя. По всему выходило, что стоять ровно идеальная возлюбленная не умеет. Или же весит настолько мало, что любой ветерок валит ее к ногам героя.
Идеальный же возлюбленный должен обладать следующими качествами: хроническим склерозом (чтобы продолжать ловить героиню и забывать посоветовать ей обратиться к врачу или хотя бы покушать для увеличения веса и сопротивляемости воздуху), мощными руками, мускулистыми ногами и обнаженным торсом (на этом настаивали советчицы), отсутствием аллергии на розы (чтобы бросать их к ногам возлюбленной каждое утро, помогая ей в очередной раз упасть от порыва ветра) и кожными наростами на ладонях (ибо настоящий герой не хнычет и не ранится, добывая эти самые розы). В моменты страсти он в обязательном порядке рычит, кусается и иногда подвывает, как оборотень в лунную ночь. Его же возлюбленная с радостью подставляет «аппетитные части тела» под его «грубые ласки».
На этом моменте мне пришлось остановиться, поскольку здравый смысл продолжил убеждать меня, что пособие предназначено если не для троллей, то для оборотней. И это вполне закономерно: книжку же мне Аника посоветовала. Пришлось уточнить у советчиц, но меня заверили, что разницы никакой. Смирившись, я продолжила работу.
А главная героиня пособия продолжила набивать шишки и выставлять себя на посмешище. Как будто ее основное предназначение было доставлять неприятности. А героя – решать их, демонстрируя свою мужественность и отсутствие здравого смысла. Ведь любой уважающий себя гном перестанет обращать внимание на такую размазню! Это ж надо – в долги влезть, поругаться из-за платья с подругой, прислугу распустить, договоры подписывать не читая и после этого смотреть большими растерянными глазами на своего бывшего врага! Почему-то именно враг рассматривался как лучший в будущем любовник и вторая половина героини.
Я задумалась, припоминая своих врагов. На всякий случай. Мало ли? Вдруг я что-то упускаю и нужно обратить на них пристальное внимание и действовать согласно инструкции? Падать, заламывать руки, смотреть на объект вожделения, выпучив глаза и работая насосом. Чем должны помочь в процессе влюбления в себя героя вздохи частотой один раз в секунду, я так и не поняла, но игнорировать рекомендацию не стала. Повздыхала минуту в рекомендуемом темпе, перед глазами помутнело от переизбытка воздуха, и я наконец-то поняла, почему героиня постоянно падала.
Что ж, тяжело, но может и получиться. Все же какая-то логика у составителей пособия была. Но вернемся к симптоматике. Глубокие частые вдохи, покраснение кожных покровов, тяжесть внизу живота, повышение температуры следовало толковать как влюбленность.
Я поспешила припомнить, было ли в моей жизни подобное, и память радостно подсунула воспоминание десятилетней давности. Целитель, правда, заверил меня и матушку, что это отравление с ин-ток-си-ка-ци-ей и прописал сутки голодать, а после – щадящую диету, но теперь я знала правду. Это было не отравление – это была влюбленность. По крайней мере, симптомы сходились. Оставалось только выяснить, кого же я тогда так неосмотрительно полюбила. И сильно, ибо внизу живота болело так, что целителя пришлось вызывать еще раз.
Духи, а может, ну ее, эту любовь? Брачным договором отделаемся? Духи непоколебимо промолчали, а я продолжила писать.
После возникновения влюбленности следовало принять ряд мер по ее усугублению. Зачем? Мне отказались объяснять. Пришлось продолжить работу. Целителя нельзя было звать ни в коем случае – его ни разу на страницах пособия не упомянули. Вместо этого рекомендовалось налегать на сладкое и пить успокоительные капли на ночь. Во время особенно мучительных приступов разрешалось усугубить ситуацию алкоголем и всю ночь жаловаться на жизнь подруге-наперснице.
– Отбой! – прокричал в коридоре кто-то благословленный духами, и я с радостью отложила ручку.
Взглянула на свои записи и тяжело-тяжело вздохнула. Стойкое желание удавить мерзавца, из-за которого со мной могла случиться эта «влюбленность», крепло с каждой новой записью. Узнаю, кто приворотным зельем балуется, – сам прочувствует, что такое «любовь» для бедной девушки!
Утро не задалось с самого пробуждения. Нехорошие полукровки, с которыми мне пришлось делить комнату, нагло переписывали мой выстраданный конспект. Хорошо еще, что метко брошенная подушка отвлекла их от дел писчих и наставила на путь истинный. Девушки мигом вспомнили о построении и попятились к двери. Одна лишь Матильда решила остаться.
Леди тяжело вздохнула и присела на край кровати. Моей. Отчего бедное ложе прогнулось и встретилось с полом. Повисла пауза, прерываемая лишь тягостными вздохами полутроллихи. Наконец она решила высказаться.
– Дура ты, Тарька, – отрезала она. – Умная, а ничегошеньки из книги не поняла. Там же что главное, в любви-то? Чувства! А у тебя одни тезисы и попытки объяснить необъяснимое. Сумятица одна.
Я промолчала. Признаться, о своих записях я была лучшего мнения, но допускала и вероятность упущения чего-то важного.
– Собирайся! – Кровать согласно скрипнула, когда троллиха решила избавить ее от своего веса. – Мы идем в город.
И так это было сказано, что любой спор угас бы в зародыше. Одна лишь осмотрительность робко подняла голову:
– Нужно сообщить магистру.
– Отпустит! – уверила меня леди и отправилась лично отпрашивать всю комнату.
Я покачала головой: сомнительно, что, получив внушение от магистра Реливиана (а никто другой не смог бы испортить мне начавшую было доставлять удовольствие практику), магистр Рейсталь или Каэль отпустят нас гулять по городу. Не пойдут же они с нами, в конце-то концов!
Почтенные магистры и не пошли. Вместо этого оставили бойкую Матильду в министерстве разбираться с собратьями, решившими сменить место жительства. А меня, ввиду особого расположения, сослали во дворец к Алесту, раз уж грядки по душе не пришлись. Кто доложил о нашей несовместимости, осталось для меня тайной. Возможно, все та же Матильда пожаловалась. Но даже если и так – я была ей благодарна. Во дворце все же куда интереснее, чем под палящим солнцем и с тяпкой наперевес. Особенно рядом с приворотными травками.
Благую весть о моем новом назначении принес лично Алест. Вошел, раздернул шторы и уселся на край стола. И никакого почтения к девичьей комнате. Напротив, эльф с интересом изучал забытую на комоде косметику. И, конечно, взгляд его не смог миновать моих записей.
Мягко и беззвучно, как шпион на задании, эльф добрался до столика и сцапал мои листы.
– Я посмотрю?
Я кивнула. Пусть смотрит. Все равно меня за эти записки уже обозвали. Так что… А вдруг Алест чего дельного скажет? Он эльф начитанный, не всегда чем-то полезным, но, может, здесь знает больше моего. Я с надеждой уставилась на друга, откладывая подушку подальше.