ло искать адвоката.
— Значит, быть войне? — задал я вопрос, ответ на который уже прекрасно знал.
Отец молча кивнул.
Глава 8
Капитан вооружённых сил Российской Федерации Алексей Семёнович Лавров прибыл в резиденцию Дворянского собрания Москвы на встречу с председателем собрания князем Воронцовым. Молодого орка переполняли эмоции, для него это была большая честь — всего три недели назад он бок о бок сражался с князем Воронцовым, выполняя специальное задание в Польше, и вот теперь был приглашён на аудиенцию.
О чём им предстояло говорить, Лавров не знал. Ему сообщили о встрече с Воронцовым неожиданно. Капитан должен был отправиться в длительную служебную командировку, но перед этим пришлось заехать в резиденцию Дворянского собрания.
Помощник князя встретил Алексея Семёновича у входа и проводил его в кабинет председателя. Игорь Константинович сидел за большим столом и был чрезвычайно серьёзен. При виде Лаврова Воронцов улыбнулся, они обменялись приветствиями, и хозяин кабинета пригласил гостя за стол. Как только капитан присел, главный московский орк сказал:
— А я тебя помню, Алексей Семёнович, ты храбро дрался в Польше.
— Драться под Вашим руководством, Игорь Константинович, было честью, — ответил капитан. — Я запомню это на всю жизнь.
— Жаль, что нас там ждали, и много наших погибло.
— Соглашусь с Вами, это ужасно.
Воронцов оценивающе оглядел капитана, тот не был похож на циничного предателя и, похоже, действительно сожалел о случившемся. Да и во время спецоперации он бросался на врага в первых рядах, рискуя жизнью. Но при этом Лавров был первым подозреваемым в передаче информации немцам. Князь тяжело вздохнул и сказал:
— В общем, тут дело такое, Алёша, слушай внимательно. У меня нет времени долго разговаривать, ходить вокруг да около, поэтому я скажу сразу и прямо, а ты постарайся не делать глупостей. Я считаю, что информацию о нашей спецоперации немцам передал граф Денисов, Демид Давыдович. И сделал он это с твоей помощью, так как вы родственники.
— Да как Вы можете меня обвинять в таких вещах?! — мигом вскипел Лавров. — При всём уважении я не потерплю такого оскорбления! Я требую извинений!
— Тише, тише, не кипятись, а то я ведь могу сменить тон нашего разговора. И не вздумай попытаться сбежать!
— Мне незачем бежать! — продолжил возмущаться капитан. — Потрудитесь объяснить, на каком основании Вы бросаетесь такими обвинениями?!
— То, что немцам информацию передал Денисов, уже доказано, — соврал Воронцов. — Сейчас моя задача выяснить, как она попала к нему. И я подозреваю в этом тебя. Уж извини, но родственники предателя попадают под подозрение первыми.
— Вы… Да Вы… — капитан от возмущения не мог подобрать нужные слова.
— Ещё раз говорю, не кипятись. Если вдруг это не ты виноват, я принесу извинения, и ты получишь компенсацию.
— Мне не нужна никакая компенсация! Мне нужны извинения!
— Погоди, до них надо ещё дойти. Путь у нас не близкий, и совершенно неизвестно, кто перед кем будет в конце извиняться. Ты понимаешь, что с нашей разницей во владении магией, я могу сейчас сделать с тобой всё что угодно?
— Догадываюсь.
— Поэтому, как я уже сказал, постарайся не делать глупостей. У нас с тобой есть два варианта: я могу сейчас подавить твою волю и выпытать у тебя вообще всё, что ты знаешь, но ты можешь и добровольно мне всё рассказать.
— Но мне нечего Вам рассказывать! Ни я, ни Демид Давыдович ни в чём не виноваты!
— Ты за Демида Давыдовича-то не говори, а то может конфуз получиться. Сейчас мне нужно, чтобы ты сам выбрал способ нашего искреннего общения: добровольно или при помощи заклятия. При первом варианте у тебя останется шанс на чистосердечное признание и сотрудничество со следствием, при втором — тебя гарантированно ждёт трибунал в случае твоей вины. Ну и как я уже сказал, есть третий вариант — если ты не виноват, то я принесу извинения. Но для этого тоже надо будет тебе в голову залезть, уж извини, но на слово я тебе не верю.
— Но я действительно ни в чём не виноват! Мне нечего Вам сказать, — стоял на своём капитан. — И нечего скрывать. Можете сразу мне в голову лезть, чтобы это всё быстрее закончилось.
— Залезть к тебе в голову я всегда успею. Сначала скажи, Демид Давыдович хоть что-нибудь у тебя спрашивал про спецоперацию?
— Нет.
— Может, интересовался, как служба идёт?
— Интересовался, конечно. Он часто интересуется.
— А как именно интересовался? Случайно, не спрашивал, не собираешься ли ты в командировку или на учения?
— Спрашивал.
— И что ты ему ответил?
— Что на учения еду в Беларусь.
— Ты издеваешься надо мной, что ли? — вспылил Воронцов. — Ты отрицаешь, что передал Денисову информацию, и тут же рассказываешь, как ты это сделал.
— Я не передавал ему информацию о спецоперации. Я сам о ней узнал лишь за пару часов. Вы же помните, когда нас в курс дела ввели. До этого нам сообщили, что будут большие учения.
Воронцов с подозрением посмотрел на гостя. Если бы этого парня не ожидала крайне незавидная участь, то Игорь Константинович решил бы, что капитан над ним издевается. Но Лавров, казалось, был искренен.
— Серёжа, давай ты вообще всё мне расскажешь о твоём общении с Демидом Давыдовичем на тему учений и всего остального, — предложил князь.
— Он позвонил мне где-то три недели назад, — сказал Лавров. — Спросил, как идёт служба, мы разговорились. Демид Давыдович поинтересовался, не собираюсь ли я в командировку или на учения. Я сказал, что учения намечаются, нам буквально незадолго до этого сообщили о них.
— А тебе не показалось странным, с чего вдруг у него такой интерес к тебе появился?
— Конечно, показалось, всё же мы не самые близкие родственники. И я даже его об этом спросил. Демид Давыдович, сказал, что у него скоро женится внук, будет пышная помолвка, и он очень хотел бы видеть меня на этом мероприятии. Мне это польстило, но я сказал, что могу не попасть на помолвку, так как точно не знаю, когда будут учения. Но Демид Давыдович сказал, что я такой не один, и он планирует подстроиться под родственников. И попросил меня предупредить, как только я поеду на учения или в командировку.
— И ты его предупредил?
— Конечно, но ни про какую спецоперацию я не говорил. Я всего лишь позвонил накануне вечером и сказал, что завтра мы выдвигаемся на учения. Но я даже не знал куда.
«Идиот, — с тоской подумал Воронцов. — Вот из-за таких и вылезают всегда проблемы. Потому что от таких не знаешь, когда и чего ожидать».
— Ты самому Денисову звонил? — спросил Игорь Константинович, стараясь держать себя в руках.
— Нет. Демид Давыдович — орк занятой, он попросил позвонить его помощнику, который составляет списки приглашённых на мероприятие.
— Как его зовут?
— Александр.
— Отчество? Фамилия? Я должен из тебя по одному слову всё вытягивать?
— Зайцев. Александр Зайцев. Отчества не знаю.
— Как мне его найти?
— Я могу дать его номер телефона.
Воронцов покачал головой, развёл руками и в сердцах произнёс:
— Ты понимаешь, что ты натворил? Никто тебя никуда не собирался приглашать! Ни на какую помолвку! Денисов просчитал, что ты будешь привлечён к спецоперации, а ему нужно было знать её дату. И ты ему её сообщил! Точнее, не ему, а этому Зайцеву, который сразу же после этого позвонил немцам и предупредил их!
— Но… — Лавров не знал, как реагировать на слова князя. — Но зачем Демиду Давыдовичу это делать? Я просто не верю Вам! Он не мог! Ведь столько орков погибло.
— Всё очень легко проверить, — сказал Воронцов. — Завтра, а может, даже и сегодня, в этот кабинет привезут твоего Зайцева, и я с ним поговорю. И если он подтвердит, что по указанию Денисова звонил немцам, то можешь считать, Алёша, что гибель наших братьев на твоей совести.
— Но я не мог подумать, что Демид Давыдович… — у Лаврова задрожал голос, а потом и вовсе перехватило дыхание, примерно минуту он стоял, выпучив глаза и открыв рот, но потом всё же пришёл в себя и сказал уже совершенно другим голосом и тоном, по-военному чётко и громко: — Если Ваши подозрения подтвердятся, Игорь Константинович, то я прошу наказать меня по всей строгости закона!
— По всей строгости, Алёша, это трибунал и расстрел. Ты участвовал в передаче информации врагу во время военной спецоперации и практически сорвал её.
— Значит, пусть будет так. Если всё, как Вы говорите, то я заслужил. Надо было думать, что делаю.
— С одной стороны, безусловно, заслужил, думать, действительно, надо, — согласился Воронцов. — Но с другой — я вижу, что Денисов просто тебя использовал, точнее, твоё доверие. Злого умысла в твоих действиях я не вижу. Только халатность.
— Она привела к гибели орков.
— Это да. Преступная халатность. То, что ты сделал, уже не исправить, но из уважения ко всем погибшим ты должен будешь дать показания в суде. Ты это понимаешь?
— Понимаю.
— Это хорошо. До суда я тебя спрячу. И пусть все думают, что ты в командировке. А сейчас давай номер Зайцева.
*****
После разговора с отцом я вернулся в имение бабушки. Ехать в Новгород смысла не было — кесарю о неутешительном итоге переговоров я рассказал по телефону. На душе было тяжело, меня не покидало ощущение, что я мог предотвратить трагедию, но не справился. Головой я понимал, что на самом деле ничего я не мог предотвратить, но всё равно расстраивался. Настроение было настолько скверным, что я даже не пошёл к источнику. Просто отправился в свою комнату и завалился спать, попросив прислугу разбудить меня, как приедет бабушка.
Проснулся сам. На рассвете. Зная идеальную исполнительность прислуги княгини Белозерской, сделал вывод, что бабушка или до сих пор не приехала, или приехала слишком поздно и запретила меня будить.
Взял телефон и активировал экран. Цифры на нём показывали четыре двадцать — рановато для подъёма, но я проспал около двенадцати часов и хорошо выспался, поэтому валяться дальше в кровати не захотел. Я умылся ледяной водой, надел спортивный костюм и кроссовки и отправился на улицу — решил сделать пробежку по лесу. Во время занятий с Тойво я проложил для себя маршрут по лесным тропинкам вокруг имения и частенько по нему бегал.