Воронцова, но глава московских орков был невозмутим.
— Не усугубляйте ситуацию, Демид Давыдович, — сказал Воронцов. — Попытавшись сейчас вступить со мной в бой или сбежать отсюда, Вы сделаете только хуже себе и своему роду. Вы же мудрый орк, Вы же не будете подставлять под удар всю Вашу семью. Признайте вину здесь и сейчас, избавьте близких от долгого и позорного расследования. Вы поступили ужасно, и мне остаётся лишь догадываться о мотивах Вашего поступка, но выйдите из ситуации с честью!
Игорь Константинович был прав — Демид Давыдович был мудрым орком, и он сразу понял, что значили слова генерального прокурора об ударе для всей семьи. Воронцов намекал, что обвинить при желании можно было весь род Денисовых, и репрессии так или иначе коснулись бы всех. Но Игорь Константинович предлагал сделку: Демид Давыдович должен был при всём собрании признать вину и официально взять всё на себя, тогда его семья осталась бы вне подозрений. Заплатить за это предлагалось самую высокую цену — глава фракции орков в Дворянской Думе должен был выйти из ситуации с честью, то есть, покончить с собой.
Денисов прекрасно понимал: если он не согласится на условия Воронцова, то будет расследование, по итогам которого Демида Давыдовича будет ждать либо Суд Чести в Москве, либо трибунал в Великом Новгороде. И неизвестно, что из этого хуже. А весь его род получит большие проблемы, возможно, кого-то даже обвинят в соучастии. Если Воронцов не лгал, и Лавров с Зайцевым дали показания, то вариантов выйти сухим из воды не оставалось.
А генеральный прокурор явно не лгал, и раз он знал про Лаврова и Зайцева, значит он знал всё. Правда, Демид Давыдович не мог понять, каким образом Воронцов об этом узнал, но по большому счёту сейчас это было не важно — нужно было делать выбор, и выбор этот был невелик. Денисов невероятным усилием воли взял себя в руки и произнёс:
— Я признаю свою вину. Это по моему приказу немцам передали информацию о спецоперации в Польше. Но я не желал гибели орков, наоборот, я хотел её избежать. Мне не нравилась эта затея со спецоперацией, и я думал, если немцы о ней узнают, то они заранее заявят протест, и всё сорвётся. Но я просчитался, и это стоило жизни одиннадцати оркам. Мне нет оправдания и мне нет прощения. Я лишь прошу не винить мою семью, так как они ни в чём не виновны. Всё это я задумал и осуществил сам. Я намерен воспользоваться правом выйти из ситуации с честью и искупить вину кровью.
Орки в зале зашумели ещё сильнее. Ошарашенный Путятин сидел с вытаращенными от удивления глазами, видимо, он был до этого не в курсе предательства Денисова. Игорь Константинович едва сдержался, чтобы не усмехнуться.
Хоть слова Демида Давыдовича звучали не убедительно, но Воронцова такое объяснение устроило. Он понимал: Денисов никогда не признается, что им двигали месть и желание сместить главу Дворянского собрания с должности. Но Игорю Константиновичу было не важно, как его бывший соперник за лидерство среди орков оправдает своё предательство, главное — он признал вину и собирался искупить её кровью.
Денисов сошёл с подиума, но не сел на своё место, а отошёл в сторону, выйдя за круг кресел. Сотрудники службы безопасности, растерянно смотрела то на него, то на Воронцова. Игорь Константинович взошёл на подиум и обратился к собранию:
— Я так понимаю, граф Путятин сложил с себя полномочия председателя сегодняшнего заседания, поэтому, как действующий председатель Дворянского собрания, дальше заседание буду вести я. Только что на наших глазах Демид Давыдович признал свою вину и, чтобы избежать Суда Чести, он решил искупить эту вину кровью. Я должен спросить вас, достопочтенные орки, есть ли среди вас тот, кто готов оспорить это право графа Денисова?
Воронцов сделал небольшую паузу, оглядел весь зал и не заметил в нём желающих лишать Денисова его права на так называемый выход из ситуации с честью. После этого Воронцов кивком подал знак начальнику охраны, и тот предложил Денисову покинуть зал заседаний. Когда Демид Давыдович в сопровождении охраны дошёл до дверей, Воронцов крикну им вслед:
— Постойте!
Игорь Константинович подошёл к Денисову и тихо, чтобы никто не слышал, спросил:
— Что Вы сделали с Аней Васильевой?
— Так это она успела проболтаться? — ответил вопросом на вопрос Демид Давыдович.
— Где она?
— Грязная маленькая шлюха.
Собеседники игнорировали вопросы друг друга, но ситуацию с девушкой надо было прояснять, поэтому Игорь Константинович сменил тактику.
— Ваш род уже не будет таким влиятельным и уважаемым, каким он был до сегодняшнего дня, и Вы это понимаете, — сказал Воронцов. — Но он хотя бы останется, и Вашу семью не будут преследовать. Но если с девчонкой что-то случится, если она не выживет, то я Вам лично обещаю, что Ваш внук сядет в тюрьму на двадцать пять лет без права досрочного освобождения. Его будут судить в Новгороде. И его обязательно осудят, и не важно, причастен ли он к Вашим преступлениям. Это я Вам гарантирую как генеральный прокурор. А как председатель Дворянского собрания, я сделаю всё, чтобы ваш род потерял все позиции. Но если молодая княжна Васильевна вернётся домой, то Вашего внука и ваш род никто не тронет. Даю слово дворянина. Выбор за Вами, граф.
Казалось, что Денисов вот-вот взорвётся … но он смог взять себя в руки и процедил сквозь зубы:
— Мне нужно сделать звонок.
*****
Выйдя из портала в своей новгородской квартире, я сразу же набрал Милане.
— Здравствуйте, Роман Николаевич! — донеслось из динамика после первого же гудка.
— Здравствуй, Милана! — сказал я. — Мы вроде договаривались, что будем на ты.
— Ну я ведь не знаю, по какому вопросу Вы звоните.
— По личному.
— Тебе опять нужна моя помощь?
— Нужна, но не такая, о которой ты подумала.
— Ты меня заинтриговал. Что же ты такое задумал?
— Да я вообще не о сексе говорю, — разозлился я. — Мне нужна твоя помощь в одном деле. Как секретаря, но по личному вопросу, а не по работе.
— Я вообще-то твой личный секретарь и помощник. Ваши личные вопросы и есть моя работа, Роман Николаевич. Чем я могу тебе помочь?
Милана так прыгала с «ты» на «Вы» и обратно, что выглядело это как издевательство.
— Это не телефонный разговор, — сказал я.
— Ты хочешь, чтобы я к тебе приехала?
— Да. Но не домой. Давай встретимся в каком-нибудь кафе.
— Похоже на свидание.
— Похоже, что ты надо мной издеваешься.
— Ни в коему случае. Куда ехать?
Я сначала принялся вспоминать, какие кафе есть возле офиса дядя Володи, а потом подумал, что не стоит тратить время на поездки по городу. В конце концов, Милана была менее занята, чем я, и приглашал я её не на свидание.
— В моём доме на первом этаже есть кофейня, — сказал я. — Название не помню, но она там одна. Вход не со двора, а с улицы. Жду тебя в ней через полчаса. Возьми Кирилла, если он на работе.
— Он в офисе. Через полчаса буду, — ответила Милана и сбросила звонок.
Я не спеша переоделся, перекинулся парой фраз с Тойво и отправился в кафе. Пришёл на десять минут раньше назначенного, но Милана прибыла почти сразу же после меня — видимо, Кирилл опять проявил в дороге свои навыки гонщика.
— Что будешь пить? — спросил я, когда Милана уселась за столик.
— Можно коктейль? — спросила девушка.
— Почему бы и нет? Молочный?
— Лучше Маргариту. Если есть — клубничную.
Я заказал два коктейля, Милане клубничную Маргариту, а себе молочный — почему-то вдруг захотелось, после того, как услышал слово коктейль. Как только, как официант ушёл, Милана спросила:
— Так чем я могу тебе помочь?
— Мне нужно по личному делу, о котором я не могу распространятся, выехать на пару недель в один из европейских городов. И мне необходима девушка для сопровождения.
— Эскорт? — уточнила Милана.
— Нет. Если ты согласишься мне помочь, я расскажу тебе детали, пока могу лишь сказать, что тебе нужно будет побыть эти две недели моей женой…
— С удовольствием.
— Не перебивай! Тебе нужно будет изображать мою жену на людях, а не то, что ты подумала.
— У-у-у… — с явно наигранным разочарованием протянула Милана. — Жаль, что только на людях. Это могло быть интересным приключением.
— Могло, — согласился я. — Но не будет. Это будет работа. Я тебе отдельно заплачу за эту командировку. Хорошо заплачу. Ты согласна?
— Как я могу быть не согласна, если это командировка? — спросила Милана. — Я ведь работаю на тебя.
— Ну раз согласна, тогда я сейчас более подробно расскажу тебе, что мы должны будем делать.
Подошёл официант, поставил на стол коктейли и быстро удалился. Милана взяла бокал с ледяным красным напитком, сделала небольшой глоток и произнесла:
— Всё же очень похоже на свидание.
— Нет. Это не свидание! — отрезал я.
— Жаль. Меня давно никто не приглашал на свидание.
— А вот это, если честно, для меня загадка. Такую девушку и никто не приглашает? Может, у тебя слишком строгие требования к кавалерам?
— Да нет, вроде нормальные.
— А почему тогда никто не приглашает?
— Я соврала, иногда приглашают, но мне муж не разрешает ходить на свидания.
— Ещё и с чувством юмора девушка, — заметил я.
— Увы, но юмор, это не моё, — сказала Милана.
— Ну про мужа и свидания пошутила же.
— Я не шутила.
— Ага, я понял, — сказал я, улыбнувшись, и вдруг мне показалось, что Милана действительно не шутит, по крайней мере лжи я не почувствовал.
В последнее время мне редко приходилось подключать усиленную эмпатию. Толку в этом не было — мой круг общения имел такую ментальную защиту, которую мне было не пробить. Но Милана была неодарённой, и я решил проверить её искренность — усилил эмпатию и спросил:
— Ты хочешь, сказать, что не шутишь, и ты замужем?
— Да. Я замужем, — совершенно спокойно ответила девушка, и я почувствовал, что она говорит правду.
— Погоди! Ты хочешь сказать, что у тебя есть муж?