Александр Петрович, как и обещал, прибыл в начале шестого. Я встретил его в башне и проводил в кабинет к бабушке.
— Кровь готова, — сообщил Романов и продемонстрировал нам бутылочку с рунами, достав её из небольшого чемоданчика, что принёс с собой. — Я тоже готов к работе.
— И Клим Георгиевич готов, — сказала бабушка. — И даже жаждет нам помочь.
— Это радует, что он хочет остановить бессмысленное кровопролитие, — заметил кесарь.
— Он хочет побыстрее отсюда уехать, — пояснила бабушка. — Но эта мотивация ничем не хуже.
— Отличная мотивация, — согласился Романов. — Ради этого можно немного потерпеть.
— Потерпеть?
— Да, ему будет немного больно.
— Насколько больно? — спросил я.
— Это не проблема, — сказала бабушка.
Мы с ней произнесли свои фразы одновременно. Кесарь отреагировал на бабушкину широкой улыбкой, а мне решил не отвечать. Но я переспросил:
— Насколько больно ему будет?
— Терпимо, — уклончиво ответил Александр Петрович. — Но я должен был предупредить, потому что он, скорее всего, будет кричать. Это нормально для такой процедуры.
— Пусть кричит, — совершенно спокойно отреагировала на слова кесаря бабушка. — Нам это не помешает, я подготовила Вам помещение для работы в дальнем флигеле.
— Благодарю Вас, Екатерина Александровна, — сказал Романов. — А когда я смогу приступить к работе?
— Да хоть сейчас, — ответила бабушка. — Мы с Романом сможем при этом присутствовать?
— Присутствовать — да, принимать участие — нет.
— Мы просто посмотрим со стороны, если Вы не против, — сказала бабушка. — Никогда не видела за работой мага крови.
— А долго это всё будет происходить? — спросил я, не удержавшись от того, чтобы опять не влезть в разговор.
— Точно сказать сейчас не могу, — ответил Александр Петрович. — Я никогда этим не занимался. Процесс для меня незнакомый, трудно предсказать, как всё пойдёт. Вряд ли в голове у Дроздова есть кнопка ускоренной перемотки воспоминаний. А если и есть, то сначала надо будет научиться ею пользоваться. Но, по крайней мере, я примерно представляю, в какой период это с ним произошло. Даже знаю наиболее вероятную дату.
— Как Вам удалось это узнать? — спросила бабушка. — Только не говорите, что определили по его крови, а то я начну Вас опасаться.
— К сожалению, такие навыки мне пока недоступны, — улыбнувшись, ответил кесарь. — Но мне доступны материалы следствия по делу гибели руководителей «Русского эльфийского ордена». Я посмотрел отчёт о визитах Дроздова в тюрьму. Он приходил обычно раз в три дня. Почти всегда до обеда. И лишь в один день он приходил два раза: утром и вечером. Я сегодня утром поговорил с охранником, дежурившим в тот день. Охранник вспомнил одну интересную деталь: когда Дроздов пришёл второй раз, он вёл себя так, будто утром не приходил — со всеми поздоровался, спросил, не произошло ли чего с его подзащитными за последние сутки.
— Вы полагаете, ему подправили память, он забыл, что уже в этот день был в тюрьме и ещё раз пришёл? — спросила бабушка.
— Очень похоже на то, — ответил кесарь. — Впрочем, гадать можно сколько угодно — пока не проверим, не узнаем. Но начну я с этого периода.
— Ну раз процесс небыстрый, то предлагаю не затягивать с началом, — предложила бабушка.
Бабушка позвонила помощникам и велела привести Дроздова в дальний флигель, мы отправились туда же. Когда пришли, адвокат уже был на месте. Комната, которую подготовили кесарю для работы, напоминала кабинет психолога — в первую очередь кушеткой по центру и умиротворяющим интерьером. Помимо кушетки, в комнате стоял большой стол и четыре стула вокруг него. На одном из этих стульев сидел Дроздов.
Когда мы вошли в комнату, адвокат поднялся, и я сразу же ощутил исходящий от него страх. Почувствовал это не только я, потому что бабушка сразу же сказала:
— Не волнуйтесь, Клим Георгиевич, всё будет хорошо. Вам совершенно нечего бояться.
Кесарь поставил на стол свой чемоданчик, познакомился с адвокатом, перекинулся с ним парой фраз по предстоящей процедуре, после чего попросил Дроздова раздеться по пояс и прилечь на кушетку. Тот сразу же выполнил эти просьбы. А мы с бабушкой присели на стулья и принялись наблюдать за работой мага крови.
Кесарь подошёл к голове Дроздова, положил ладонь на лоб адвокату и совсем тихо начитал какое-то заклинание. Дроздов отключился. После этого Александр Петрович положил ладонь на область сердца адвоката и начитал ещё одно заклинание. Потом Романов подошёл к столу, открыл свой чемоданчик, достал из него бутылочку с кровью, шприц на десять миллилитров и жгут. Александр Петрович набрал из бутылочки полный шприц крови, перехватил жгутом руку адвоката и сделал инъекцию. Заморачиваться обработкой кожи спиртом кесарь не стал. После этого он снова принялся начитывать какое-то заклинание.
Минут пять кесарь наблюдал за Дроздовым, словно ожидая от того какой-то определённой реакции на проведённую процедуру, но ничего не происходило, разве что тело адвоката слегка покраснело. Но это было явно не то, чего ожидал Александр Петрович, он нахмурился, вернулся к столу, достал новый шприц и вколол адвокату ещё десять миллилитров обработанной крови. В этот раз сразу же после введения крови адвокат застонал и начал дёргаться, но Романов быстро его обездвижил. Тело Дроздова уже заметно покраснело. Но Романов, похоже, ожидал не этого.
Кесарь начитал очередное заклинание, ещё минут десять подождал и, вздохнув, вернулся к столу доставать из чемоданчика новый шприц. После третьей инъекции Дроздов покраснел так, будто находился в парилке, и его стон превратился почти в крик, а сам он попытался выгнуться дугой, но кесарь это дело предотвратил одним лишь движением руки, после чего принялся начитывать очередное заклинание.
Похоже, на третий раз маг крови добился своего — по всему телу Дроздова начали проявляться какие-то знаки, очень похожие на руны. Эти знаки тёмно-бордового цвета почти полностью покрыли уже ставшее алым тело адвоката. И Дроздов начал кричать — очень громко и довольно жутко.
— К сожалению, я не могу убрать его боль, — пояснил Романов слегка извиняющимся тоном, заметив наше с бабушкой удивление. — Для обезболивания надо действовать на мозг, а мне сейчас этого делать никак нельзя. Он и так только с третьей попытки начал отвечать на заклинания. Поэтому приходится действовать лишь на мышцы и просто обездвиживать тело. А боль ему немного придётся потерпеть.
Я представил, какие муки испытывает бедный адвокат, и мне стало не по себе. Но других вариантов ни у него, ни у нас не было. Оставалось лишь надеяться, что после всего этого Александр Петрович снимет-таки боль, и Дроздов будет помнить об этих мучениях как о страшном сне.
Александр Петрович тем временем обеими руками обхватил голову адвоката и принялся начитывать заклинания. Возился минут десять. В процессе этого Дроздов то успокаивался, то кричал совсем уж громко. Затем Романов подошёл к столу, достал из чемоданчика ещё один шприц и набрал в него кровь. Четвёртую инъекцию кесарь сделал себе. Судя по тому, как он скривился в процессе, ему тоже было очень больно.
После этого Романов достал из чемоданчика скальпель, поставил один стул поближе к кушетке, сел на него, взял левую ладонь Дроздова и сделал глубокий разрез на её внутренней поверхности — кровь обильно потекла на кушетку. Кесарь, не теряя времени, точно так же разрезал и свою левую ладонь и прижал её к ладони адвоката: рана к ране. Затем Александр Петрович закрыл глаза и принялся начитывать очередное заклинание. Он говорил очень тихо, я даже не смог разобрать, на каком языке.
Мы с бабушкой наблюдали за происходящим с большим интересом — всё же не каждый день удаётся увидеть за работой сильного мага крови. Но совсем скоро наблюдать стало неинтересно: ещё минут десять кесарь начитывал заклинания, но потом перестал; вскоре после этого прекратил вскрикивать Дроздов, разве что иногда постанывал. Так они и сидели, молча, сцепивши руки, точнее, сидел на стуле кесарь, а адвокат лежал на кушетке; вытекшая из порезанных ладоней кровь начала запекаться на их запястьях и предплечьях.
Примерно через полчаса бабушка негромко произнесла:
— Похоже, это надолго, не вижу смысла здесь больше находиться.
Я кивнул, соглашаясь с этим выводом.
— Ты пока ещё посиди, — сказала бабушка. — Мало ли что, вдруг Романову помощь понадобится, а пойду и найду Ристо, чтобы он тебя сменил. Жду тебя через полчаса на ужин.
Бабушка осторожно встала со стула и ушла, а я продолжил наблюдать за работой мага крови. Минут через пятнадцать пришёл Ристо и сменил меня. Времени до ужина оставалось не так уж и много, куда-то заходить смысла не было, поэтому я сразу из флигеля отправился в обеденный зал.
После ужина бабушка неожиданно спросила, не хочу ли я узнать кое-что об истории нашего рода. Конечно же, я хотел, и мы отправились в её кабинет, где под треск камина княгиня Белозерская принялась рассказывать мне о моих предках.
Слушать бабушку было безумно интересно, она оказалась замечательной рассказчицей, а истории, которые она выбрала для меня, были одна необычнее другой. Разумеется, я так увлёкся бабушкиными рассказами, что ни разу не взглянул на часы и не заметил, как пролетело время. Когда пришёл Ристо и сообщил, что Александр Петрович сделал перерыв, на часах было десять минут третьего.
Мы с бабушкой сразу же отправились во флигель. Когда мы вошли в комнату, в которой работал кесарь, он прохаживался от одной стены к другой и разминал руки и плечи.
— Затекло всё, — пояснил Романов.
— Может, восстановить Вам силы? — предложила бабушка.
— Благодарю, но не стоит, — отказался Александр Петрович. — Мне не так плохо, как я выгляжу.
А выглядел кесарь, действительно, неважно: его кожа приобрела серый оттенок, а глаза словно потухли, стали какими-то бесцветными. Да и слова он произносил, как будто с трудом, тяжело дыша. Эти несколько часов его сильно вымотали.