Лестница окончилась небольшой площадкой, в стене здесь была металлическая дверь. Била–Аднин коснулся ее рукой и произнес:
— «Голдсмит — кусок дерьма».
Дверь тут же засияла магией и распахнулась, а Андрей подумал, что местные пароли не отличаются разнообразием. Била–Аднин вошел первым, Андрей вслед за ним.
Они оказались в коротком коридоре из бурого камня, освещенном волшебными огоньками под потолком. В стенах здесь было пять одинаковых металлических дверей, три напротив двух, а в конце коридора располагалась лестница наверх. Система подписала новую локацию:
Королевские темницы: Сектор политических заключенных
شاه مات III
Две железные двери справа от вошедших в коридор налетчиков, видимо, были караульными помещениями, потому что из одной из них тут же высунул голову стражник в сером тюрбане. Но голова оставалась на шее у стражника недолго, Била–Аднин подошел к тюремщику, вежливо поздоровался, а потом оторвал ему голову голыми руками.
Коридор оросился фонтаном крови, тело тюремщика упало на пол, а из другой караулки выбежали сразу трое стражников с саблями наголо. Била–Аднин бросил в одного из них оторванную голову, а другого сжег в пепел руной. Потом Била–Аднин убил тюремщика, машинально поймавшего голову, одним ударом кулака. Последнего оставшегося в живых стражника, молодую черноволосую девушку в сером тюрбане, Била–Аднин по–джентльменски не стал убивать, а оглушил руной паралича.
Весь процесс зачистки помещения занял не больше десяти секунд, и Била–Аднин так и не извлек из ножен свой черный меч. Андрей с ужасом подумал, что бы было с ним самим, если бы он влез в обиталище Бессмертного, не дождавшись Голдсмита. А еще он осознал, что в честном рукопашном бою весь их отряд, посланный Голдсмитом в данж, не смог бы победить даже одного Бессмертного.
— Все, — доложил Била–Аднин, очищая руной свою одежду и броню от крови, — Ты обещал, Голдсмит.
— Я держу свои обещания, — с самым благородным видом заверил Бессмертного Голдсмит, — Когда спадет паралич с тюремщицы?
— Через четыре гномьих вздоха. Это слабая руна.
— Ладно, вали вниз. И помни, что ты должен говорить, когда тебя начнут расспрашивать. А мы через полчаса уйдем, как только заберем друзей, — распорядился Голдсмит, — Но перед тем, как ты свалишь, давай скрепим наш договор рукопожатием. Чтобы все было честно. Сам я, к сожалению, пожать тебе руку не смогу, но Гроза Нубов с удовольствием меня заменит. А его рукопожатие — считай то же самое, что и мое. Так что давай, не кривись, Бессмертный.
— Пожать руку? Темному эльфу? — брезгливо поморщился Била–Аднин, но руку не понимающему, зачем это нужно, Андрею все же пожал, чуть не переломав ему при этом все пальцы.
Потом Била–Аднин ушел, закрыв за собой дверь на нижние уровни. Голдсмит тут же приказал Андрею:
— Ну и чего ты ждешь? Отбери у нее пушку. И ключи от камер забери. А еще скажи мне, как зовут эту тюремщицу, ее тут раньше не было.
Андрей забрал саблю у парализованной девушки, валявшейся на полу в луже крови своего сослуживца, и сообщил Голдсмиту:
— Ее зовут Аль–Бабунай. Ключей нет. У нее только сабля, кинжал, косметичка, паста наэнаэ, две руны призрачных гонцов и флакон духов. И я все это зачем–то залутал.
Девушка тем временем пришла в себя, поднялась на ноги и попыталась ударить Андрея кулаком в серой перчатке, но Андрей ловко отскочил и спрятался за призраком Голдсмита, хотя тот вряд ли мог защитить от удара.
— Аль–Бабунай, — остановил тюремщицу, уже собиравшуюся броситься на Андрея, Голдсмит, — Твои мама и сестра живут в деревне Альтилал, в Восточной Четверти. Если будешь бить моего помощника и не слушаться — я прикажу игрокам их убить. Верные игроки в Альтилале у меня есть. А сам я Голдсмит, если до тебя еще не дошло. И со мной шутки плохи. Я редчайшая мразь. Вот, мой помощник подтвердит, если не веришь.
— Это правда, — кивнул Андрей, — Он просто кусок дерьма.
Аль–Бабунай отказалась от идеи напасть на Андрея, но ничего не ответила.
— Я ничего не слышу, — сказал Голдсмит тюремщице, затягиваясь паром и указывая на три двери слева, — В смысле, не слышу заключенных. В этих камерах никого нет, что ли?
Аль–Бабунай насупилась и молчала.
— Окей, сейчас пошлю самых отмороженных игроков перебить твою родню, — пообещал Голдсмит девушке, копаясь в своем смартфоне.
— На дверях оглушение, перманентное, — глухо ответила Аль–Бабунай, — Чтобы заключенные нас не слышали и сами не докучали нам шумом. Через окошки для подачи пищи говорить можно.
— Иди, проверь, кто там, — приказал Голдсмит Андрею.
Андрей прошел к ближайшей камере и отщелкнул окошко. Внутри были только нары и параша, а еще тусклый волшебный огонек под потолком. На нарах сидела одинокая изможденная женщина в сером кафтане, такой же серой юбке и черных леггинсах. На шее у узницы был ошейник, блокирующий магию.
— Ты кто? — спросил Андрей у женщины, — Мы друзья, можем помочь тебе.
— Ты мне не друг, карад, — огрызнулась женщина, — Сними арафатку Ордена, мразь. Убью.
Андрей защелкнул окошко и доложил Голдсмиту:
— Там женщина–риа. Она нам не рада и ненавидит Орден.
— Она сама из Ордена, дурак, — поправила Андрея Аль–Бабунай, — И ей не нравится, что ты надел арафатку Ордена, потому что ты темный эльф, а их Орден убивает. А зовут ее Сестра номер четыре. Посадили сюда два дня назад. Она вроде пыталась пробраться в Эазиму с отрядом воинов.
— Не, — поморщился Голдсмит, — Вот эта сука пусть там и сидит.
— Подожди–ка, — задумался Андрей, — Я залутал в данже один документ Ордена. Там написано, что Сестра номер четыре — из высшего руководства. Она может знать имя Брата номер один. Помнишь, ты хотел узнать его имя, еще на холме? Если наш план с… В общем, если наш сегодняшний план вдруг провалится, имя Брата номер один будет очень кстати. Брат номер один плотно работает с Лигой и возможно знает в лицо или по именам ее руководителей.
— Хм… — Голдсмит затянулся паром, — Пожалуй, ты прав. Давай, Аль–Бабунай, открой нам камеру. Мы зададим Сестре номер четыре парочку вопросов. А если она не будет говорить — Гроза Нубов ее немножко порежет.
— К ней уже приходили с допросами, — ответила Аль–Бабунай, — Она молчит.
— У меня заговорит, — заверил тюремщицу Голдсмит, — У вас же пытают только мужчин. А я свободен от подобных глупых суеверий. И Гроза Нубов разговорит кого угодно.
— Ну уж нет, — сказал Андрей, — Я тоже не буду пытать женщину, Голдсмит. Иди к черту с такими поручениями, вот что. Я думал, что ты просто поугрожаешь ей убийством ее семьи, как ты это хорошо умеешь.
— Есть у нее семья? — спросил Голдсмит Аль–Бабунай, поморщившись от очередной дерзости Андрея.
— Неизвестно, — доложила тюремщица, — Орденцы вырезали свои настоящие имена. Так что у них теперь только номера. А по номеру ничего не выяснишь.
— Что? — удивился Голдсмит, — То есть система не показывает их настоящих имен даже стражникам?
— Нет, — пожала плечами Аль–Бабунай, — Только номера. Причем у некоторых номера повторяются, и их зовут одинаково.
— Да, это так. Я сам видел, — подтвердил Андрей, — В бою у Сердца Зла. Но, по идее, у высшего руководства номера должны быть уникальными, поскольку Брат номер один постоянно упоминает их в своих приказах. Будь у высшего руководства повторяющиеся номера — возникла бы путаница. А руководство, как следует из захваченного мною документа, это братья с первого по десятого и сестры с первой по четвертую.
— Интересно, очень интересно, — задумчиво произнес Голдсмит, — То, что они заменили себе имена номерами, это уже полноценный хак. Без помощи Лиги они бы точно такого не провернули. Но, к счастью, у меня на смартфоне есть внутриигровой распознаватель лиц NPC, так что сейчас мы установим личность этой загадочной Сестры и выясним ее настоящее имя. И если у нее есть родня — пообещаю Сестре отправить к ним карательный отряд. А если нет… Андрей, ты уже выучился читать мысли?
— Нет, — грустно признался Андрей, — У меня есть терзатель совести, позволяющий видеть худшие грехи человека, но не хватит маны, чтобы его скастовать. И восполнить ману из здоровья псиалхимией я не смогу, потому что у меня всего один хитпойнт. Еще есть очарование. На него маны хватает, могу попробовать. Но может у Аль–Бабунай есть айран? Тогда я бы пополнил здоровье, из него ману, а потом смог бы скастовать терзателя совести.
— Айрана нет. Не выдают, — сказала Аль–Бабунай.
— Ага, — кивнул Голдсмит, — В темницах его в принципе нет. Даже у Бессмертного под нами. А ты, конечно, как всегда хорош, Гроза Нубов. Приперся выполнять нашу миссию с одним хитпойнтом, а всю ману просрал на отправку призрачных гонцов для спасения долбаного сына жрицы. А мне казалось, что ты поумнел с момента нашей последней встречи. Но, видимо, это было ложным впечатлением. Ладно, попробуем мой распознаватель лиц, а потом твое очарование. Надеюсь, оно подействует на эту барышню, потому что иначе нам придется ее…
— Я не буду ее пытать или резать, Голдсмит, — перебил Андрей, — А если предложишь еще раз — я спущусь вниз и брошу Лунный камень в яму к Дентзу. И пусть он дальше выполняет твои дебильные приказы, а не я.
Голдсмит недовольно выдохнул облако зеленого пара и приказал Аль–Бабунай:
— Ключи.
— У Мифтаха, — тюремщица указала на одного из мертвых стражников.
Андрей залутал у мертвеца, размазанного в кашу кулаком Бессмертного, связку из трех ключей.
— Средний, — подсказала Аль–Бабунай.
Андрей долго копался с ключом, но, в конце концов, отпер камеру Сестры номер четыре и вошел внутрь вместе с Голдсмитом и тюремщицей. Сестра номер четыре в ошейнике–блокаторе равнодушно подняла на вошедших глаза, система представила ее:
Сестра № 4
Уровень: 19
Раса: Человек–риа
Класс: Пиромант
Голдсмит тут же навел на Сестру смартфон и произнес:
— Ага. Тебя зовут Брем. Ты из Кри. Не так–то просто удалить свое имя, которым одарила тебя мама после рождения, правда? Твое имя мы теперь знаем, Брем. Но нас интересует имя Брата номер один. И если ты нам его не скажешь — я убью твоего отца Шуджая.