Комп, как водится, был включен, с недавних пор я подозреваю, что Сашка его вовсе не выключает. На экране монитора очень красивая девушка восточного типа расчесывала золотым гребнем длинные черные волосы у журчащего водопада. Знакомая, весьма знакомая нам девушка. Зарина ты моя, Зарина, до чего же ты озорна. И на экране она как живая, не удивительно, что великий маг повелся.
Я стянул с себя окровавленную майку, тщательно утер лицо. Бросил майку в корзину у стола – отстирывать кровь с белого – гиблое дело. Взял мешочек из чаши, расслабив шнурок, глянул внутрь. Все вроде в норме, лежит пузырек, светится, ну и слава Богу. Подошел к братцу, но будить не стал – поправил свесившуюся руку. Заодно сгреб с пола кучу запоротых листов из Эльфийского, как я теперь понимаю, кодекса. Какие-то принтер зажевал, на других картридж косячить начал – с полосами получились. А картриджи-то тю-тю, жалко, полстипухи на них грохнул. Ну ничего, теперь, надеюсь, с картриджами проблем не будет. Да и с остальным тоже. Спасибо, папа, за тетрадку.
Я посмотрел на фото над камином. Камин – фальшивый, батя так лестницу в подвал замаскировал. Он у нас рукодельный. Был. Над камином большой групповой фотопортрет. Все наше семейство на празднике Ивана Купалы в экодеревне «Истоки» два года назад. Батя здесь – Лесовик с бородой, мамка с сестрой – лесные нимфы, мы с братцем – эльфы, вон у нас луки какие и шляпы с перьями. Лариска после родов свои идеальные формы еще не вернула, но все равно хороша! Здесь она вся такая из себя – наяда. Наши с Лариской дочки Дашка и Варька еще малы для таких игр, но все равно тоже наряжены наядками, у каждой по персику в руках, улыбаются. Последнее лето, когда мы все вместе. Самое счастливое лето, а потом пришла осень, за ней зима. Проклятая осень, проклятая зима, проклятая экодеревня…
Осенью мамка с сестрой отправились в «Истоки» на праздник цветущего папоротника. Мамка была та еще травница, на этой почве с папкой и познакомилась. И не вернулись, пропали. Все из леса вернулись, а они – нет. Их искали. Полиция, добровольцы, волонтеры. Всю округу у деревни прочесали в радиусе полста километров. Не нашли и поиски прекратили. А батя нет, батя искал. Долго искал, мы его дома почти не видели. Покормит нас ужином после работы, сам за руль старенького Запора и в лес, искать. Не нашел. А этой зимой и сам пропал. Его «Запор» нашли в виде горбатого сугроба на обочине у поселка Озерный. Ключи – в замке, двери открыты, ни отца, ни следов…
А Лариска… я ее понимаю. Муж днем на занятиях в институте, вечерами готовит недорослей к экзаменам по химии и биологии, ночами в кочегарке два через два. По выходным – на птичьем рынке торгует. А денег дома все равно нет, в холодильнике пусто, в комнатах сквозняки, девчонки болели часто. С братцем они опять же не очень сошлись, ссорились по пустякам, задолбался их разнимать. Братец Лариску иначе как крыска не называл. А потом пустая спальня, пустая детская кроватка, и записка на столе: «Извини, так больше не могу, на развод подам сама. Прощай». Ну понятно, у нее мамаша на Урале бизнесом занимается, три магазина своих, десяток ларьков. Считай, на ее донаты и жили. Понимаю тебя, Лариса, понимаю. На Урале у мамы и дом большой, и не придется неделями на пшенке сидеть, как здесь… Да и змей Лаиска, надо признать, боялась. Вот и осталось от большой, дружной семьи двое, я и братец. Да и его забрать в интернат хотели, едва от опекунского совета отбился.
Кстати, о змеях. В аквариуме, стоящем на подоконнике, попискивали крыски. Белые в основном. Счетом – полные две дюжины. Эх, братец, братец, опять забыл покормить животинок. Я не про крысок говорю, крыски перебьются. Им уже незачем. Я взял аквариум, держа его под мышкой, открыл дверь в гадюшник. Гадюшник представлял собой большую комнату – нашу бывшую с Лариской спальню с клетками вдоль всех стен. Вернее, не клетками, а большей частью аквариумами. В аквариумах жили змеи, самые разные. Кстати, смешное дело получается. Хотя все знакомые и соседи называли наше с Сашкой жилище гадюшником, гадюк, как таковых здесь не было. Ни одной. Кобры королевские были, одна даже моноклевая – с одним очком на капюшоне. Гюрза имелась, гремучая змея, эфа. Но это так – для солидности. А в основном я разводил змей крупных и не ядовитых. Питонов, удавов… Под окном, забранным сеткой-рабицей, у нас в бассейне даже анаконда проживала. Настоящая!
Змеи нам с Сашкой от бати в наследство достались, как и крупный выводок белых крыс и мышей. Батя когда-то подрядился разводить гадов для институтских надобностей, держал их в гараже. Даже яд змеиный добывал. Но змеи что-то в гараже мерзнуть начали и дохнуть. Пришлось гадов перевести в дом, благо теперь есть куда. А излишки я по выходным на Птичьем рынке продавал. Хоть какая-то к стипухе прибавка. Есть ведь сумасшедшие, которые змей дома держат для собственного удовольствия. А вот крысок нынче берут плохо – больше предпочитают хомячков. Тщательно заперев за собой дверь, я приступил к процессу кормления. Говорят, на выставках – серпентариях на это мероприятие собирается куча народу. Посмотреть, как змеюки будут крысок-мышек заживо заглатывать. Бр-р-р-р-р! Лично я этот вид с трудом переношу, стараюсь вообще не смотреть, не люблю. Честно говоря, я и самих змей недолюбливаю. Противные они какие-то, склизкие. Разве что лимонный питон. Такой он желтый, прикольный… Маришка из нашей группы как-то в гости заглянула, в руки его взяла и знаете, что сказала? «Ой, он теплый, похож на эрегированный член». Вот развратная малолетка!
Так, дорогие аспиды и гады, приступаем к завтраку. Жрите, жрите, вы мне нужны сытые. В каждую клетку по крыске. Анаконде и удавам по две. Питону придется покупать кролика на рынке, что-то он в последнее время к крыскам охладел – не жрет. Постарел что ли? Распихав крысок-мышек по клеткам, и стараясь не смотреть, как гады заглатывают своих жертв целиком, я поставил клетку на аквариум с моим любимым лимонным питончиком, отряхнул руки и поспешил покинуть гадюшник. Вовремя! Ибо в дверь уже звонили. Интересно, и кто это к нам в такую рань? Уж не господин ли О.Раньи? Не решил ли он отменить сделку и потребовать часть изначально сущего обратно?
Конечно, беспокоил меня вопрос, а не надул ли я великого мага? Подсунул за волшебную вещь огромной мощности обычную мобилу, на которую записаны файлы с болтающей, поющей и танцующей девушкой, чей портрет я снял на ту же мобилу полгода назад. С другой стороны, ну да, дешевая мобилка. А программы, что в нее закачены? Я придумал, Сашка писал. Это кто-нибудь оценит? Братец на своем компе на портрет той девушки на физию Азизы наложил, очень эротичные танцы у нее получаются, да и поет неплохо. С голосом ее, конечно, намучались, хорошо, что одна песня Зарины хранилась у мага в серебряной вазе. В общем, подсунули мы магу вместо души любимой ее компьютерную копию. Но ведь он этого и хотел, и, кажется, остался доволен. Как сказал классик: «Ведь обмануть меня не сложно, я сам обманываться рад». Кстати, о вещи огромной мощности… А чего тянуть-то? Пора бы ее и применить, аж руки чешутся. Хотя нет, лучше ночи дождаться.
Я тщательно запер дверь в гадюшник и вернулся в комнату. Сашка уже проснулся и сидел в своем кресле, очумело озираясь по сторонам. Глаза красные, опухшие, словно от бессонницы. Но бессонница тут ни при чем, меньше в монитор пялиться надо и в игрушки свои дурацкие играть. Увидев меня, Сашка радостно заулыбался:
– Превед, Медвед! Получилось?! Как все прошло? Как программа?
– Намана, – ответил я. – Кто это к нам с ранья рвется? Ждешь кого?
– Неа, – пожал плечами братец.
А в дверь реально звонили. Долго и настойчиво.
Ну нет, так нет. Я решительно подошел к столу, взял из чашки кожаный мешочек, вытащил из него полученный от мага пузырек, сковырнул пробку и перевернул его над открытой ладонью. Из пузырька выпал камушек с ноготь мизинца, зеленоватого цвета, лежит, тихонько светится. Надо же, настоящий философский камень. Абсолютный катализатор! Если верить тетрадке отца – основа всей алхимической науки. Без этого камня вся алхимия – просто химия. К тому же – неорганическая. А в дверь уже не звонили, барабанили кулаками. Экие упорные. Я сунул камушек обратно во флакон, а тот – в карман брюк, вышел в коридор, громко щелкнул запором, открыл дверь и зажмурился от лучей восходящего солнца, не сразу узнав незваных гостей. Вот принесла нелегкая, Мариванна из опекунского совета. И не одна, с комиссией! Ну да, она ж обещала, вот сучка!
Нет, это даже не комиссия. Мариванну оттеснили с порога серьезные мужчины, сразу предъявившие раскрытые корочки – длинная аббревиатура. ОБНОН, а попросту – наркоконтроль. Какого хрена?! И почему именно сегодня?! Почему именно в этот исторический день?! Точнее – в это историческое утро!
Я глянул на восходящее солнце в дверном проеме, вздохнул и пропустил незваных гостей в дом.
Часть ТРЕТЬЯ СТАРИК С ШАРМАНКОЙ И ДРАКОНОМ. Глава 1. НА РАССВЕТЕ
Самое томительное ожидание перед восходом солнца. Пробьет ли колокол на башне ратуши, откроют ли городские ворота Аррохона, или опять Его Светлость запрет город? Причин тому бывает несколько. Понятное дело – осада, или опасность вражеского нашествия – тут и не возразишь. Безопасность прежде всего! Мор в округе, это тоже понятно, горожане и сами ворот не откроют. Мора здесь боятся. И третья причина – прихоть герцога. Прикажет – стража никого и близко к воротам не подпустит. Почему? Кто ж скажет. Приказ герцога, и все тут! Шептались, что в последний раз это случилось из-за сильного запора у Его Светлости. Но сегодня, кажется, пронесло. Ни врага у ворот, ни мора, и со стулом у его светлости, к счастью, все хорошо.
Едва солнечный диск оторвался от линии горизонта, гулко ударил колокол на ратуше. Почти одновременно заскрипели колеса механизма подъемного моста и железной решетки. Мост стал медленно опускаться, решетка, напротив, подниматься. И вот главные ключники магистрата подходят к воротам, у каждого – свой ключ. Три поворота в скважине мудреного гномьего механизма, и огромные створки внутренних ворот начинают медленно открываться. Дневная стража, звеня доспехами, вбегает в коридор между двумя воротами и занимает свои места вдоль стен. Теперь второй главный ключник вставляет свой ключ в скважину внешних ворот. Осторожно поворачивает. Смазанный гномий механизм работает безотказно, после легкого щелчка ворота начинают открываться. Сами! А ведь раньше каждую тяжеленную створку впятером толкать приходилось. И только теперь усталая и зевающая ночная стража начинает расходиться. Солдаты по казармам, господа офицеры по своим домам. Правда, начальнику стражи господину ДэЭйрсу приходится задержаться, дабы сдать начальнику тюрьмы задержанных ночью. Так, ничег