ьфийский, но руками лучше не трогай, может быть заговорен, обожжешься.
-- А зачем здесь эти деревянные палки?
-- Это трубки. Из трубок плюются иглами дикобраза дикари с Райских островов. Знаешь, такие острые иглы, смазанные ядом. Видно, это трофеи Дориана с Великого похода…
В этот момент над головой у них что-то загрохотало, раздалось какое-то царапанье и визг, быстро стихший. Смешно пятясь задом по лестнице с чердака спустился Мышат и стал довольно облизываться. Поймал крысу и съел? Мальчик быстро взобрался по лестнице и тоже заглянул на чердак, сообщил, что там пусто и все заросло колючками.
Что ж, если хозяина нет дома, может, стоить поискать поблизости? Когда выходили на двор, за дверью обнаружилась бадья с тонкими хворостинками. Старик взял один, легонько надломил и тут же улыбнулся. Прутик был заряжен легким заклинанием хорошего настроения. Маг протянул руку ладонью над бадьей. Да они тут все заряжены, изрядно потрудился Дориан, и манны потратил немало! Так где же он сам? Исчез?
Глава 4. ПРОПАЩИЙ МАГ
Дориана не было нигде, ни в деревне, ни у святилища, ни на мельнице. И не видел его никто. Только пасечник сказал, что Дориан «является, берет мед и воск, за это прогоняет мышей и лечит пчел». Но вот когда именно «являлся» в последний раз, точно не сказал. «Когда я вскрывал третий улей». А когда вскрывал? Впрочем, пасечник оказался добрым малым, подарил путникам три восковые свечки собственного производства. Очень удивил и огород у усадьбы Дориана. Ни репы, ни привычных бобов, ни лечебных трав, на всех грядках только очень странные растения с крупными клубнями. И только на отдельной делянке, огороженный отдельным плетнем… Старик даже глазам своим не поверил – эльфийский солнечный цветок! Он! Без сомнения! Неужели Дориан все-таки добыл эти семена?
К вечеру, когда старик с мальчиком вернулись в дом, старику показалось, что растительности в доме стало много больше. Толстые стебли свисали даже с потолочных балок. А вот хозяина все не было. Что ж, придется заночевать без него.
На улице быстро темнело. Мальчик зажег все три полученных от пасечника свечи и накрыл на стол. Благодарные крестьяне не поскупились, даров к воротам принесли аж три больших корзины. Все свежее, вкусное, особо – искусно зажаренный на углях козленок, а молодое вино весьма недурно на вкус. Тут и Мышат явился очень довольный, видно, охота на кротов и полевых сусликов была удачной. Он даже не стал грызть оставленные для него кости, приберег на утро. Старик присел к столу, придвинул поближе свечу, принялся снова разбирать свитки. Приятная сытность и молодое вино вдруг подвигли к откровениям:
– Знаешь, Овай, этот Дориан мне сразу понравился. Он явно выделялся из той толпы деревенских магов, что пошли в Великий поход за богатством и чинами. Не мне их судить, деревенские маги, как правило, бедны и кормятся от щедрот сельской общины натуральным продуктом. Но этот Дориан… Он отправлялся за моря в поисках знаний, мудрости. В его глазах был огонь, восторг от ожидания нового, неведомого, представляешь? И в самом походе он проявил себя с самой лучшей стороны. После битв он отдавал всю манну на излечение раненых, всю, до последней искорки. Выходил из полевого лазарета, шатаясь от усталости, и едва держась на ногах шел собирать местные растения, изучать их свойства. А потом, в холодном ущелье… Что-то похолодало, не правда ли? Не разжечь ли нам камин?
Мальчик послушно кивнул, быстро сложил дрова в камине колодцем, сунул в центр лоскут березовой коры и горстку сухого мха. Вопросительно посмотрел на дракона, потом на старика. Тот только покачал головой: «Зачем применять магию, когда можно применить кремний?» Мальчик вздохнул и полез в суму за кремнием и кресалом. Недовольно бурча, стал добывать огонь. Добыл. Сухой мох вспыхнул от искр, тут же загорелась и березовая кора. Но дрова разгорались плохо. Старик повел носом:
– Что-то дымно. Ты не забыл открыть заслонку?
Мальчик закашлялся, начал отмахиваться от дыма.
– Открыл, на всю выдвинул! Кажись, дымоход забит напрочь! Открою дверь!
В этот момент Мышат вскочил на лапы и громко зашипел, оглядываясь по сторонам. И весь дом словно пришел в движение. Стены и потолочные балки задрожали, из зева камина раздался вой, дверь захлопнулась сама. Но самое ужасное – с чердака, из подпола, да из самих стен в жилище полезли толстые стебли с извивающимися отростками ядовито-лилового цвета.
Старик даже не успел произнести защитного заклинания, как был обвит стеблем в талии и поднят в воздух со спутанными руками, рядом нелепо болтал лапами дракон, вцепившийся зубами в какое-то утолщение на стебле. Старик не видел мальчика, но, кажется, цел, забился под стол.
Вслед за толстыми стеблями появились тонкие, с бутонами. Один из бутонов с легким хлопком раскрылся. В бутоне был глаз! Очень похожий на человеческий – с белком и голубым зрачком. И еще с десяток бутонов раскрылись рядом, рассматривая старика и дракона со всех сторон. Мальчик под столом от испуга пытался лягнуть разглядывающий его глаз ногой, но не попал.
«Кто вы? Воры?!» – гулко раздалось из камина.
Старик, уже готовый выкрикнуть заклинания «Столбняк», вдруг понял, что оно не сработает. Никакой манны в воздухе не было, вся манна была в этих крепких стеблях, сжимавших его тело, сдавивших грудь так сильно, что не вздохнуть. И до посоха не дотянуться.
– Я маг странствий Лонир, – едва смог проскрипеть старик.
Рядом с «глазами» появились новые стебли с бутонами. Нет, ушей в бутонах не было, только какие-то тонкие мембраны.
– Лонир, королевский маг великого похода! – уточнил старик прямо в одну из мембран. – Меня еще называют Лонгокруз.
Страшные объятия ослабили давление, но пока не отпускали. Один глаз подлетел прямо к лицу старика, смотреть в него было жутковато, но маг этот взгляд выдержал.
«Да, я помню тебя», – пророкотало из камина с клубами дыма.
Толстые стебли бережно опустили мага с драконом на пол и быстро поднялись к потолочным балкам, лишь «глаза» и «уши» на тонких стебельках продолжали висеть рядом.
– Могу предположить, что я беседую со светлым магом ДэОрианом Антом? – сказал старик, переведя дух. Жестом подозвал к себе мальчика, оглядел со всех сторон – цел ли?
– Скорее, с его новой сущностью, – последовал ответ из камина.
Глава 5. БЕСЕДА С СУЩНОСТЬЮ
Беседовать с Дорианом было непросто. Не сразу вот так привыкнешь, что твой собеседник – это дюжина глаз и столько же ушей, висящих на гибких стеблях прямо в воздухе, а голос раздается прямо из камина. Если быть точнее, то глаза и уши, это лишь органы, а собеседник – собственно сам дом и окружающая усадьба. И говорит он посредством хитрого устройства из больших и малых мехов, а также колокольчиков и медных мембран, устроенных в каминном дымоходе. А Дориан продолжал говорить без передышки, словно измученный жаждой путник набрел в пустыне на оазис с чистым источником, и теперь никак не может напиться:
– Год плена у Чистых эльфов – это, поверьте мне, достаточный срок, чтобы измениться. Пусть не внешне, но внутренне. Каждый день узнавать новое, познавать глубинные мудрости, которым не одна тысяча лет. Все важное здесь: богатство, власть, знатное происхождение там казалось ничтожным, не имеющим никакого смысла. И в тоже время любая мелочь: набухшая почка на ветке вербы, слабый росток ржи под весенним снегом представлялись событием почти вселенским. Трудно понять, да? Порою мне казалось, что я схожу с ума, и тут же представлялось, что это не сумасшествие, а гениальное озарение. Полное понимание сущности всего сущего! Потом наоборот, приходила гениальная догадка, что я просто схожу с ума, и все происходящее вокруг – лишь видения в воспаленном мозгу личинки, заключенной в кокон. Они, Чистые, меня вовремя остановили. Они объяснили, что я – человек, и остаюсь человеком. Что мне нужно есть, пить, укрывать свое тело от холода, гадить в конце концов! Ибо я -- человек, и в том моя природа. Тогда я попросил Чистых изменить мою природу. Но они отказали. Человеку не дано менять свою природу, ему не доступна метаморфоза мерзкой гусеницы в прекрасную бабочку. Но если надоело быть гусеницей, если хочется порхать, как бабочка, пусть день, пусть всего один час…
Из камина тяжело вздохнуло.
– Весной Чистые меня отослали. Я просил, я умолял их оставить меня, но они были тверды. Они даже не стали отнимать у меня память. Они велели мне возвращаться в свой мир, и быть тем, что я есть.
– Но ты решил иначе? – предположил старик, переходя с высокого стиля общения на простой разговорный. Дружеское «ты» в разговоре как-то более сближает, позволяя говорить о вещах сокровенных. – И решил переродиться?
– Как видишь, – выдохнул камин с легким облачком дыма. – Я решил изменить себя сам. Сначала я попытался вспомнить все, что прочитал там, Кодекс, все свитки мудрости. Да, они были написаны не для людей – для эльфов, но все мы дети матери природы, а в братьях всегда найдется общее. В свитках было подробно описано, как возродить для новой жизни эльфа, похороненного в сосновом лесу, как поменять старое, дряхлое тело – на молодое. Но о метаморфозе смертного не было ни слова, разве что ведьмины заклинания, нечестные и опасные. Я много думал, много рылся в памяти и вот, наконец, вспомнил «Сок лозы» из южного эпоса. Ты помнишь его, коллега? Как же там было…
«Как гроздь наполнена блаженством,
Светилу листья подставляю,
И соки с корневищ качая,
Себя вершиной ощущаю»…
Тоненьким голосом, почти свистом прозвучало из камина, видимо, маг применил самый малый мех и самую тонкую мембрану.
«Вершиной сущего в природе,
Где все гармонии подвластно,
Я виноградом называюсь,
Во мне с рожденья все прекрасно!», -- добавил Лонир окончание стиха.
-- Здорово, да, -- обрадовалось из камина. -- Просто неподражаемое творение! Конечно, все описанное там – лишь поэтические аллегории, метафоры, но если взять, да принять буквально? Я долго готовился, пришлось даже отправиться в горы за побегами скального винограда, ибо местный, дикий – слишком слаб и глуп, к тому же дает мелкие гроздья. Высадив привезенные лозы и дождавшись первого урожая, я решился. Настойка из цветков папоротника, ванная из виноградного сока, пара мудреных заклинаний из Эльфийского кодекса, произнесенных на восходе солнца, и это началось. Метаморфоза! Поверь мне, это было непросто, бродить в жестяном корыте и становиться растением, оставаясь магом, человеком одновременно. Чувствовать, как растет и наливается силой твое новое тело, питаясь влагой и светом светила. Это – незабываемые ощущения! И в то же время понимать, что твоя человеческая оболочка съеживается, становясь ненужной, лишней…