Это прозвучало настолько абсурдно, что Ястреб почти расхохотался, но тон голоса старика не предлагал, что у него были какие–либо сомнения на этот счет. Ястреб посмотрел на него, но придержал свой язык.
— У тебя есть сомнения?
— Ваша вера в меня сильнее, чем моя собственная, — ответил Ястреб.
Король Серебряной Реки покачал головой.
— Это может так показаться, но, возможно твоя вера в себя сильнее, чем ты думаешь.
У Ястреба не было желания оспаривать это.
— Я могу сейчас увидеть Тессу?
Старик поднялся и указал рукой.
— Недалеко, по этой тропинке. Сейчас она спит. Возможно, ты захочешь присоединиться к ней.
Ястреб начал удаляться, затем остановился и обернулся.
— Если я сделаю это, всем будут рады, кого я приведу сюда?
Старик кивнул.
— Рыцарь Слова, Логан Том, будет защищать меня?
— До самой смерти.
Слова повисли в воздухе, тяжелые и ясные. Ястреб понял. Логан Том погибнет первым, но этого может быть недостаточно, чтобы спасти его. Он поколебался мгновение, затем продолжил свой путь. На этот раз, он не оглянулся.
Король Серебряной Реки наблюдал, как он уходит. Мальчик найдет девочку менее, чем через сотню ярдов отсюда, она настолько глубоко будет спать, что он не сможет разбудить ее, даже если попытается. В конечном счете, утомившись, он приляжет рядом с ней и заснет. Когда он проснется, рядом с ним будет собака, которая выбрала его в компаньоны, и эти трое вернутся в их собственный мир. Их путешествие начнется.
Это путешествие будет более сложным и с далеко идущими последствиями, чем представлял мальчик.
Король Серебряной Реки наблюдал за ним, пока он почти не исчез из вида. Было еще очень многое, чего он не рассказал ему, что удержал в секрете. Рассказать мальчику все значило наложить на него слишком большую нагрузку, а он и так уже нес достаточный груз. Во всем был элемент случайности, судьбы. Никакого различия здесь не было. Но этот мальчик узнает об этом инстинктивно и без нужды выслушивать подробности.
Мальчик скрылся из поля зрения, и он отвернулся.
— Ты — гораздо больше мое дитя, чем чье–либо еще, — спокойно произнес он. — Моя последняя, лучшая надежда.
В золотом свете садов казалось возможным поверить, что этого будет достаточно.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Пистолет, из которого выстрелил мальчик с изуродованным лицом, издал мягкий хлопок и выпустил пару нитевидных проводов. Сова едва лишь смогла разобрать эти провода в темноте, смогла лишь увидеть блеск металлических нитей, устремившихся к своей цели. Это случилось настолько быстро, что все закончилось еще до того, как она осознала происшедшее. Ее рука все еще поднималась, чтобы остановить мальчика.
Она все еще говорила: «Нет!»
Затем провода достигли своей цели, разряд вырвался из блока солнечных батарей, и было уже слишком поздно.
Но не для Совы. Хотя заряд предназначался для нее, запущенный прямо в область ее живота, его принял на себя Белка. Свернувшись у нее на коленях, он стал щитом против этого выстрела. Возможно, мальчик с изуродованным лицом даже не видел его, ведь его зрение было ограничено травмами. Возможно, он действительно не слишком заботился о точности. Очевидно, он небрежно, а также из–за страха и путаницы.
Менее бесспорным казалось, что он на самом деле понимал, что делает.
Во всяком случае, провода от пистолета попали в Белку, и электрический разряд ударил в него. Сова услышала резкий вдох малыша и почувствовала, как его маленькое тело содрогнулось. В следующий миг провода втянулись в ствол пистолета, а Белка обмяк и затих.
Медведь уже нацелился на мальчика с изуродованным лицом, ревя от ярости, с поднятой тяжелой дубинкой. Это было страшное зрелище, ибо Медведь был большим и мощным, а когда он был зол, как сейчас, то выглядел так, словно запросто может пройти сквозь каменную стену. Мальчик с электрошокером повернулся к нему, пытаясь защититься. Он приблизился к Сове до того, как применить свое оружие, потому что он знал, что точный выстрел можно сделать с двенадцати–пятнадцати футов. Но быть рядом с Совой означало также быть рядом с другими Призраками, и Медведь был над ним уже за несколько секунд. У мальчика было достаточно времени, чтобы еще раз прицелиться и выстрелить. Но пистолет заклинило, и тогда уже вообще не осталось времени. Дубинка медведя опустилась со слышимым стуком на голову мальчика, и тот рухнул, как подкошенный, а его пистолет отлетел в темноту.
Медведь все еще ревел, выискивая новые цели, и у него было бы много из чего выбирать, если бы товарищи мальчика захотели остаться и биться. Но когда они увидели, что их лидер упал, они развернулись и бросились бежать со всех ног через груды брошенных автомобилей, спускаясь по автостраде в темноту, пока последний из них не исчез из поля зрения.
Сова сидела в инвалидном кресле, наблюдая за происходящим, неспособная двигаться. В то время как Белка получил основной удар, она была вторичной жертвой, получателем остаточного электрического разряда. Его было недостаточно, чтобы поразить ее, но, тем не менее, он потряс ее, распространившись по ее телу и временно парализовав. Удар был настолько силен, что даже отбросил назад Мелка, который одной рукой держался за металлическую ручку инвалидного кресла.
Речка и Свеча примчались к Сове, на их молодых лицах отражалась паника. Обе начали говорить с ней одновременно, спрашивая, в порядке ли она, умоляя что–нибудь ответить. Они касались ее щек и растирали руки. Они не понимали, что казавшийся спящим Белка был наиболее серьезно ранен, а Сова не могла сказать им. Она пыталась, но слова выходили как невнятные звуки.
— Не в меня, — наконец ухитрилась произнести она, задыхаясь от усилия. — Он попал в Белку!
Сразу же они переключили свое внимание на маленького мальчика, подняв его из рук Совы и положив на землю. Речка нагнулась, приложила голову к его груди, затем ухо ко рту, проверила его пульс, ее руки ощупали его везде, где только возможно, затем подняла свое пораженное лицо.
— Он не дышит!
Она начала делать ему искусственное дыхание, прокачивая грудную клетку, выдыхая воздух ему в рот, стараясь привести его в чувство. Этому умению ее научила Сова, почерпнув знания в одной из ее книг. Винтик поспешил с одеялом, но Речка жестом попросила его подождать. Рядом с ней на одном колене стоял Мелок, подгоняя ее, говоря ей сделать все, что только можно, чтобы она смогла спасти его. Медведь вышел из темноты, держа в руке тяжелую дубинку, с искаженным от гнева лицом. Мальчик с изуродованным лицом лежал там, где упал, и Сова не могла сказать, мертв он или жив.
— Дыши, Белка, дыши! — снова и снова повторял Мелок.
Свеча встала около Совы, и маленькая рука коснулась ее рук. Сова смогла почувствовать пожатие и ответила тем же. Последствия электрошокера сейчас уже ослабевали, и чувства возвращались к ее телу.
— Это был несчастный случай, — прошептала она Свече. Когда глаза маленькой девочки встретились с ее собственными, полные сомнения и ужаса, она кивнула в знак подтверждения сказанного. — Он не хотел именно этого.
Она смотрела, как Речка не останавливала свои усилия, в то же время прислушиваясь к шуму сражения, продолжавшегося на берегу. Сейчас звуки были громче и более неистовыми — выстрелы автоматического оружия, разряды тяжелой артиллерии, пронзительная трескотня флэчеттов, крики и вопли сражающихся. Горизонт был освещен огнем пожаров, горящих судов и старых складов в доках. Она смогла чувствовать запах дыма, увидеть его туманные клубы на фоне пожаров и света звезд.
Винтик подошел и положил одеяло на колени Совы, глядя на Белку.
— Это не работает, — тихо произнес он. — Он не дышит.
Если кто–то и слышал его, никто ничего не сказал. Они стояли тесной группой в молчании, наблюдая работу Речки, тихо молясь о чуде. Прошли минуты. Речка продолжала свои усилия — дыхание рот–в–рот, дюжина быстрых качков сложенными ладонями по грудной клетке Белки, еще дыхание рот–в–рот, еще дюжина качков, снова и снова. На ее лице отражалась решимость, а в ее движениях присутствовала почти фанатичная настойчивость. Она вернет Белку к жизни; она найдет способ заставить его дышать.
Наконец, Сова произнесла:
— Довольно, Речка.
Когда же Речка проигнорировала ее, она повторила это более резко. Когда Речка посмотрела на нее с недоверием, она сказала:
— Он ушел, милая. Пусть идет.
Эти слова повисли в ночном воздухе на фоне прибрежного сражения и автострады, заваленной сломанными автомобилями и рассеянными костями. Эти слова прошептали о других временах и других потерях, всколыхнув воспоминания о Мышке и Цапле, когда их жизни закончились. Призраки стояли вместе в окружающей темноте и вспоминали, и их воспоминания заставили их почувствовать себя пустыми и беспомощными. Слезы наполнили их глаза. Некоторые плакали в открытую.
Они все еще стояли там, замороженные шоком, в растерянности и непонимании, опустив глаза на неподвижное тело Белки, когда переда рампой появились оборванные Ягуар и Воробышек, а за ним возникла темная, призрачная фигура Рыцаря Слова.
Логан Том кое–что знал об искусственном дыхании и боевых ранах, и он решил попытать счастья с Белкой, несмотря на то, что вряд ли он уже сможет помочь. Но его попытка оказалась не лучше, чем Речки. Удара электрического разряда электрошокера оказалось достаточно, чтобы остановить сердце мальчика, уже ослабленное болезнью и даже, возможно, генетикой.
— Вероятно уже никто ничего не мог сделать, — заверил он остальных; пока он говорил это, понял, что его никто не слушал.
Воробышек была опустошена. Она была главной сиделкой Белки, его медсестрой и компаньоном в течение всех недель его болезни, и она не могла смириться с тем, что он ушел. Не обращая внимания на то, что ее собственным ранам требовалась помощь, и не замечая усталости своих больных костей, она встала на колени рядом с маленьким мальчиком, завернула его в одеяло, предложенное Совой, и держала его все то время, пока остальные слушали объяснения Ягуара и Логана Тома о том, что случилось в компаунде.