Элидор — страница 2 из 21

Дэвид присвистнул.

— Вот это да! Роланд, ну-ка дай еще разок!

— Тише, — сказала Хелен.

— Чего ты испугалась? Церковь все равно сносят, раз­ве не так?

— Я и ударил-то не сильно, — произнес Роланд.

— Ну уж, конечно!

— Не волнуйся, — сказала Хелен, — я сейчас пойду гляну: вдруг туда можно залезть.

— Пойдем все вместе, — предложил Дэвид.

— Нет, — возразила Хелен. — Вы стойте здесь — а то вдруг рабочие вернутся. — Она завернула за угол церкви.

— Без этого ты у нас не можешь, — проговорил Ни­колас. — Обязательно тебе надо окно разбить.

— Я не хотел, Ник, честное слово, не хотел. Я просто ударил по мячу, а он вроде как сам взлетел.

— Сам взлетел! — повторил Ник. — Да хватит тебе притворяться!

— Но так оно и было, — настаивал Роланд. — Когда я ударил по мячу, скрипка... скрипка все тянула одну ноту. Разве вы не слышали? Она мне прямо в голову вонзалась. Все глубже... глубже... пока мяч не разбил стекло. Ты что, не слышал музыку?

— Нет. И теперь не слышу. И твоего скрипача что-то не видно. Он куда-то исчез.

— Да, странно все это, — произнес Дэвид. — Мяч из пластика, а пробил свинцовый переплет в окне.

—Просто старина Роланд ударил его как надо, — ска­зал Николас. — Слушайте, а старик опять запиликал.

Мелодия была все та же, но сейчас она увлекала серд­ца: это был необузданный танец... он звучал все быстрее, все выше... пока звуки не слились в один, улетевший за предел слышимого. Какое-то время эхо его еще дрожало в воздухе. А потом — смолкло.

—  Что это Хелен там застряла? — спросил Нико­лас. — Неужели еще не нашла мяч?

— Небось не может вылезти, — сказал Дэвид. — Пой­ду взгляну.

— Скажи ей, пусть поторопится, — крикнул вдогон­ку Николас.

—Ладно. Николас с Роландом остались ждать.

— Я и не знал, что существуют такие кварталы. А ты, Ник?

— Должно быть, вот это и называют "очистка трущоб", — сказал Николас. — Знаешь, в войну много до­мов разбомбили, а те, что остались, теперь сносят, что­бы построить новые. Вот, видно, потому здесь никто и не живет. Эти дома на слом.

— А где же люди живут, пока новые дома строят? — спросил Роланд.

— Не знаю. Только ты заметил? Там дальше по улице ещеживут. Может, те люди переедут в новые дома, кото­рые здесь строят. И тогда тот квартал можно будет сносить.

— А вот и скрипка снова заиграла, — произнес Роланд. Скрипка звучала опять где-то вдалеке, но с той же не­обузданной страстью.

— А окрика я что-то не вижу. Где он?

— Что это с тобой сегодня, Роланд? Перестань дер­гаться — он где-то здесь.

— Да, но где? Секунду назад он стоял под фонарем, а оттуда до тех домов целая миля, не меньше. Ни услы­шать, ни увидеть его мы не могли бы.

—А я бы хотел знать, куда задевались Хелен и Дэвид, — сказал Николас. — Если они не поторопятся, мы не успе­ем найти мяч — рабочие вернутся.

— Слушай, а с ними ничего не случилось?..

— Да нет. Они нас просто разыгрывают.

— Может, они где-то застряли или дверь захлопну­ли, — предположил Роланд.

— Они бы нам крикнули, — ответил Николас. — Нет, тут какой-то розыгрыш. Покарауль-ка здесь — а то они еще попробуют сюда прокрасться... Я им сейчас покажу!

Роланд уселся на сломанный табурет, стоявший на зем­ле. Его пробирал озноб.

И вдруг снова зазвучала музыка.

Роланд вскочил, но скрипача нигде не было видно; по­нять, откуда раздается музыка, было невозможно.

— Ник!

Музыка стихла.

— Ник! Ник!

В свете дня, клонившегося к закату, пустырь казался огромным, темнеющий воздух замер, дома стояли будто нарисованные. Они выглядели нереальными, словно бе­рег, когда на него смотришь с моря. Где-то вдали брела женщина, толкая перед собой коляску.

— Ник!

Роланд обошел церковь, осторожно ступая по битому кирпичу. Он увидел распахнутую настежь дверь, по­висшую на петлях; поперек дверного проема были при­биты две сорванные половицы. Роланд протиснулся внутрь: от двери шел коридор, по бокам от него видне­лись какие-то комнаты. Вода сочилась из трещины в сте­не. Пахло сажей и кошками.

В комнатах не было ничего, кроме обычных вещей, которые бросают при отъезде. Несколько заплесневелых классных журналов Воскресной школы; Библия с медны­ми застежками; выцветшая коричневая фотография цер­ковного шествия на Троицу 1909 года; традиционный экземпляр "Стихов о Трезвости" Керстона — "подарок Джону Бедоузу от группы "Надежда", февраль 1888 г.". Разбитое блюдце, банка из-под джема, позеленевшая от давно высохшей воды.

— Ник!

Роланд вышел из коридора под церковные своды.

Пол в церкви был разобран, балки и все, что возможно снять, подняты и увезены — под ногами осталась обнажен­ная земля, вокруг — битый кирпич. Церковь была голая, как пещера. Над головой у Роланда три стрельчатых окна, глядевшие на запад, пламенели, словно свечи, огнем заката. Самое высокое, центральное, окно было разбито, на полу лежали осколки стекла. Но мяча нигде не было.

— Ник! Хелен! Дэвид! Где вы?

Сумерки, словно пыль, повисли в церкви.

Роланд вернулся в коридор. В конце его виднелась лестница. Перила с нее были сорваны, однако ступеньки уцелели.

— Дэвид! Ник! Спускайтесь! Ну, не прячьтесь, пожа­луйста! Что за шутки!

Никто не отозвался. Шаги Роланда гремели по ступе­ням. Наверху на площадку выходили двери двух комнат; обе были пусты.

— Ник!

Эхо гулко разнеслось по церкви.

— Ник!

Крик Роланда прозвучал в церкви, а за ним вдруг воз­ник какой-то гул, словно ветер в трубе: что-то поднялось, напряглось, стена задрожала, а пол под ногами заходил ходуном. Церковь наполнилась гулом, бьющимся о сте­ны. Роланд услышал, как отворилась тяжелая дверь, за­крылась, и шум стих. В церкви стало совсем тихо; лишь внизу в коридоре послышались чьи-то шаги.

— Кто это? — спросил Роланд.

Шаги приблизились к лестнице и стали подыматься.

— Кто там? — повторил Роланд.

— Не бойся, — произнес голос.

— Кто вы? Что вам нужно?

Шаги достигли верхней ступени. На площадку упала тень.

— Нет! — вскрикнул Роланд. — Не подходите!

В дверях стоял скрипач.

— Я ничего тебе не сделаю. Возьмись за конец моего смычка и поведи меня. Лестница небезопасна.

Худой и согбенный, он с трудом держался на ногах; го­лос у скрипача был старый; казалось, силы вовсе оставили его. Стоя меж Роландом и лестницей, он протянул смычок.

— Помоги мне.

— Хо... хорошо.

Роланд протянул руку к смычку, но не успел он кос­нуться его, как что-то ударило ему в кончики пальцев, и перед глазами вспыхнул свет. Словно какая-то ставня рас­пахнулась в голове и тут же снова захлопнулась. Он ус­пел что-то увидеть, но видение так быстро исчезло, что Роланд почувствовал лишь пустоту от его утраты.

— Что ты увидел?

— Увидел? Я не... видел. Я... сквозь пальцы... Увидел? Башни... словно пламя... Свеча во тьме... Черный ветер.

— Веди меня.

— Хорошо.

Роланд спускался по лестнице, замирая на каждой сту­пеньке; он был ошеломлен, но страх исчез. Церковь теперь казалась ему далекой и плоской, словно театраль­ная декорация. Единственной реальностью был скрипач со своим смычком.

— Я слышал вашу музыку, — сказал Роланд. — Поче­му вы играли вдали от людей?

— Я играл рядом с тобой. Разве ты не человек?

Они спустились с лестницы и теперь стояли на земля­ном полу церкви.

— Дай мне смычок.

— Я не могу остаться, — сказал Роланд. Но старик поднял скрипку к плечу.

— Я ищу сестру и братьев...

Старик заиграл.

— ...я должен их найти, пока не стемнело...

Это был тот самый яростный танец.

— ...нам надо успеть на поезд. Что это за шум?.. Пожа­луйста... Перестаньте!.. Мне больно... Пожалуйста, не надо!

Воздух задрожал от звука скрипки. Это был тот са­мый звук, который Роланд слышал наверху, только те­перь он стал пронзительнее и громче, заполнил все зда­ние церкви и, словно стрела, пронзил Роланда насквозь.

— Пожалуйста, прошу вас...

— Час настал. Отвори эту дверь!

— Но я не могу! Она заперта!

— Отвори ее! Время уходит!

— Но...

— Ну же! Время не ждет!

Нетвердыми шагами Роланд подошел к двери, взялся за железную скобку и изо всех сил потянул ее. Дверь рас­пахнулась — и мальчик, пригнув голову, выбежал на ули­цу. За спиной у него нарастал гул.

Впрочем, далеко отбежать Роланд не успел: булыжни­ки у него под ногами задвигались. Он обернулся. Цер­ковь задрожала в воздухе — и исчезла. Он стоял среди огромных валунов на берегу моря, а музыка смолкла в грохоте волн и непрерывном шуме прибоя.

2Золотой покров

Над головой Роланда высился утес, на вершине которого виднелись развалины замка. От шума, сотрясшего цер­ковь, в голове у Роланда все смешалось, но жгучее при­косновение ледяных брызг привело его в чувство.

Роланд зашагал вдоль берега. Утес одиноко торчал в море — от берега его отделял покрытый пеной пролив. Высоко в воздухе повис в пустоте подъемный мост; дру­гого пути на сушу не было. Придется, не медля ни мину­ты, лезть вверх — пока Роланд искал дорогу, скалы накрыла волна. Прилив поднимался.

С одной стороны скала шла отлого, хотя карабкаться вверх было и нелегко: Роланда пугала высота. Шум волн затих, ветер улегся. Утес словно отталкивал от себя, каж­дый шаг давался с таким трудом, что Роланд едва сохра­нял равновесие; кисти рук ломило — так судорожно цеп­лялся он за каждый выступ. Роланд знал, что вниз смот­реть нельзя, но когда он поднял глаза вверх, громада замка начала медленно валиться на него. Мальчик заставил себя смотреть только на то, что под руками.

Основание замка было сложено из гладких, плотно пригнанных камней, переходящих в вертикальную сте­ну, но между основанием и скалой шел выступ, по ко­торому и двигался Роланд, пока наконец не достиг подъемного моста.

Цепи у моста были оборваны, но мальчику удалось ухватиться за одну из них и подтянуться к крепост­ным воротам. Мост не был поврежден, но ворота за­валились. Через ворота Роланд проник во двор замка.