Прозорин ворвался туда и замер в недоумении. Огня не было. В ванне-джакузи лежала и тлела какая-то тряпка.
Лавров вошел следом за хозяином и наклонился, разглядывая источник дыма. Тряпка была чем-то пропитана, потому что дым имел тошнотворно-приторный запах.
– Что это за дрянь? – Прозорин с брезгливой гримасой включил воду и залил тлеющую тряпку. – Откуда она взялась?
Катя бочком протиснулась вперед и вскрикнула. Разъяренный хозяин повернулся к горничной, которая топталась в дверях.
– Галя, иди сюда! – рявкнул он и показал пальцем на тряпку. – Это что такое?!
Женщина побагровела и робко шагнула внутрь ванной комнаты, заполненной дымом.
– Где?
– На бороде! Сюда смотри!
– Это… это… не знаю… – промямлила горничная.
– Кто же тогда знает? Ты здесь порядок наводишь?
– Я… но…
Катя, не отрываясь, смотрела на тряпку на дне ванны.
– Кажется, это… ваш шейный платок, Катерина Борисовна, – выдавила наконец Галина. – Он чем-то испачкан…
Прозорин двумя пальцами взял мокрый платок и приподнял. Пятна на платке были похожи на кровь.
Лавров покосился на Катю. Она помертвела и прижала ладонь к губам. Несомненно, она узнала свою вещь. Причиной переполоха стал ее шейный платок.
– К-кровь? – в ужасе прошептала она. – Боже! Боже мой…
– Какая еще кровь? – разозлился Прозорин. – Откуда на платке кровь? Ты поранилась?
Катя, не издав ни звука, запрокинула голову и начала оседать на пол. Лавров подхватил ее.
– Здесь дышать нечем, – сказал он и вывел Катю в коридор.
Там она открыла глаза, пробормотала:
– Кровь…
– Не обязательно, – успокаивающе улыбнулся гость. – Может, это краска или кетчуп. Не волнуйтесь, я все выясню.
Из ванной доносились крики Прозорина и слезливые оправдания горничной. Хозяин требовал объяснить, кто поджег платок. Женщина уверяла, что понятия не имеет. Когда она утром убирала ванную, никакого платка не было.
– Ты могла пожар устроить! – отчитывал ее Прозорин. – Не хватало, чтобы дом сгорел!
– Я не виновата, Сергей Кирилыч…
Лавров отвел Катю в столовую, усадил в кресло, дал воды и бегом вернулся на место происшествия. Пока хозяин и горничная выясняли причину происшедшего, он тщательно все осмотрел. На краю ванны прилипли несколько рыжих волосков…
Глава 16
Катя настаивала, что пентаграмма на ее зеркале и тлеющий шейный платок – это угроза.
– Кто-то запугивает меня…
Лавров с сомнением качал головой. Он распахнул окно, чтобы выветрился дым, и в столовой стало зябко. Катя куталась в шаль, но у нее все равно зуб на зуб не попадал.
– Платок не мог загореться сам по себе! Как он вообще попал в ванную?
– Где вы храните шейные платки? – спросил Роман.
Разговаривая с Катей, он в то же время прислушивался к голосам в коридоре. Прозорин задал Галине взбучку. Та плакала и клялась, что ни при чем.
– В гардеробной… и еще в шкафу. Могу оставить на вешалке в холле. У меня много шейных платков и шарфиков, – сказала Катя.
– Как давно вы надевали тот, который загорелся?
– Не помню… дня три-четыре назад. Что на нем за пятна? Неужели кровь?
Лаврову самому хотелось бы это знать.
Голоса в коридоре смолкли, и по коридору пробежала плачущая горничная. За ней торопливо прошел Сергей. В руках он держал обгорелый мокрый платок.
– Скажите мужу о своих подозрениях, – посоветовал Кате гость. – Если кто-то желает вам зла, то…
– Ни за что! – вспыхнула она. – Он даже не спросил, как я себя чувствую. Даже не взглянул в мою сторону. Небось побежал Федору докладывать, что случилось.
– Ваш муж хочет прояснить ситуацию.
– Ему плевать на меня, – вырвалось у Кати.
Волнение и страх заставили ее проговориться. В иных обстоятельствах она не стала бы плакаться в жилетку едва знакомому человеку, тем более жаловаться на супруга.
По коридору опять пробежала горничная, теперь в обратную сторону.
– Подождите меня здесь, Катя, – попросил Лавров. – Я отойду на минутку.
Он метнулся в ванную за волосками, но опоздал. Там уже орудовала красная и опухшая от слез Галина, уничтожая следы «преступления». Лавров с сожалением вздохнул и вспомнил о Прозорине. Куда тот направился?
Ответ на этот вопрос пришел сам собой. Из кухни донеслись недовольные крики хозяина, который распекал кухарку.
Лавров вернулся в столовую и подошел к Кате. Она была сама не своя. Волосы растрепаны, губы дрожат.
– Скажите, кто из вашей прислуги – рыжий?
– Рыжий? Никто. Горничная черненькая. А повариха, наоборот, блондинка. Крашеная.
Волоски, замеченные Лавровым на краю ванны, не могли принадлежать охранникам ни по цвету, ни по длине.
– А Федор? Какие у него волосы?
– Темные… с проседью. Он носит хвост.
– Все не то! – в сердцах воскликнул Лавров. – Значит, рыжих в «Дубраве» нет?
– Нет. Хотя постойте… наш конюх. Он рыжий. И лицо в веснушках.
– Могу я познакомиться с ним?
– Можете, но… зачем? – часто заморгала Катя.
У нее, похоже, начался нервный тик. И Лавров приложил к этому руку. Его вопросы пугали хозяйку дома. Он вовремя сообразил, что слишком увлекся. И решил исправить ситуацию.
– Хочу развести лошадей. Прикуплю землицы и займусь выведением исконно русских пород. Стану коннозаводчиком.
– И вы туда же? – обиженно протянула Катя. – Выходит, вас не книги интересуют? Все мужчины одинаковы. Сперва лошади, потом научные опыты. Сведете дружбу с конюхом, а там и до Федора дело дойдет.
Лавров прислушался. Из кухни раздавался звон посуды. Голоса смолкли. Видимо, Прозорин высказал кухарке все, что хотел, и пошел… куда же он пошел?
– Простите, Катя, – пробормотал гость. – Мне нужно идти. Ради бога, извините!
– Вы… бросаете меня? В такую минуту?
Ей не удалось разжалобить Лаврова. Он выпрямился и с каменным лицом произнес:
– Меня ждут в пансионате.
– Ах да… вы собирались кататься на лыжах…
Оставив Катю в горестном недоумении, он вышел во двор, осмотрелся и двинулся за угол дома, к двери в цокольный этаж. Та оказалась приоткрытой. Лавров осторожно подкрался и заглянул внутрь. За дверью было небольшое темное помещение наподобие прихожей, где стояли картонные ящики, висела одежда и спецовки. Возле ящиков он увидел двух мужчин. Ближе к двери находился Прозорин, который своей широкой спиной загораживал собеседника. Впрочем, не трудно было догадаться, что он разговаривает с Федором.
Роману повезло: двор был пуст, и никто не помешал ему подслушивать.
– Взгляни-ка сюда, – произнес басок, принадлежащий хозяину дома. – Что это за пятна?
– Похоже на кровь, – ответил бархатистый баритон. – А в чем дело?
– Это платок моей жены!
– Где вы его нашли?
– В джакузи.
– Как он там очутился?
– Я у тебя хочу спросить! – грозно пророкотал басок. – Что за идиотские фокусы? Платок тлел и дымил. А если бы пожар случился?!
– Я в первый раз вижу этот платок.
– Откуда он мог взяться в ванной? Кто-то его измазал и подпалил.
– Я тут ни при чем, – отпирался баритон. – Моей ноги сегодня в доме не было. Клянусь! Я в ваши хоромы редко захожу, и то по необходимости.
– Ты со мной не шути, Франческо, – рассердился хозяин.
– Я никогда не шучу. У меня нет этой дурной привычки.
Собеседники замолчали. Должно быть, они разглядывали платок и думали, что бы это значило. Первым «осенило» Федора.
– Это он! Алиборон подал нам знак…
– Он?! – не поверил хозяин.
– Кровь… дым… все это в его духе…
– Странно, что он выбрал платок Катрин.
– Это не случайно, – глухо вымолвил баритон. – Я имею в виду, Алиборон знает, что делает.
Прозорин расправил плечи и вздохнул. Было не похоже, что предположение Федора огорчило его. Скорее воодушевило.
– Не томи, Франческо! В чем смысл поданного знака?
– У меня язык не поворачивается…
– Слушай, не выводи меня из терпения! – рассвирепел Прозорин. – Я сюда не байки травить пришел. Зачем Алиборону поджигать платок моей жены?
– Я не в силах в точности истолковать его намерение. Мне кажется… таким образом он намекает…
– Нельзя ли конкретнее? На что намекает твой подручный?
– На… жертву… – выдавил Федор.
Воцарилась тишина, нарушаемая прерывистым дыханием Прозорина.
– То есть? – не понял он. – Алиборон хочет жертвы? Это не новость, знаешь ли. Мы уже обсуждали это.
– Он указывает на жертву.
– Погоди… – растерялся хозяин. – Что же получается?.. Платок принадлежит Катрин… значит… Но это немыслимо!.. Не дури, Франческо!..
– Он выразил свою волю…
– Ты с ума сошел!
– Он выразил свою волю, – угрюмо повторил баритон. – А выполнять его условие или нет, вам решать.
– Ничего себе… условие! – задохнулся от возмущения Прозорин. – Ты соображаешь, о чем идет речь?.. О жизни моей жены, скотина!
– Зря вы меня оскорбляете. Сами пришли ко мне, спрашиваете, а я виноват?
– Да я тебя…
Сергей в ярости замахнулся, хотел ударить Федора.
– Я лишь передал вам его желание! – крикнул тот, вскидывая руку для защиты.
– Проклятие! – прорычал хозяин и опустил кулак. – Проклятие!!!
– Вы не обязаны ничего делать…
– Заткнись!
Лавров услышал за спиной скрип снега и оглянулся. По дорожке, ведущей от ворот к дому, вразвалочку шагал охранник.
Гостю пришлось прервать свое наблюдение и притвориться гуляющим. Он медленно двинулся вдоль сосен, насвистывая веселый мотивчик. В голове засела мысль: а ведь Туровский неспроста не доверяет зятю…
После того, что он услышал, Лавров чуть было не передумал ехать в Веселки второй раз. Но потом решил не откладывать встречу с бывшей сторожихой Терема. Вдруг та прольет свет на историю с пожаром?
В «Дубраве» творятся подозрительные вещи. Туровский не зря его нанял, не зря волнуется за свою дочь. Лаврову стало стыдно за свое поведение ночью, когда Катя показывала ему пентаграмму на зеркале. Она очень испугалась, а вовсе не пыталась соблазнить его.