– Это-то меня и беспокоит, – мрачно заметил Сайлас, а потом улыбнулся Дженне: – Но ты теперь в безопасности, а это самое главное.
Дженна ничего не сказала. Она вдруг поняла, что чувствует Сайлас. Она не могла сказать ему о Нико. Пока не могла.
Марсия потушила костер. Пурпурный ореол рассеялся, и начали сгущаться сумерки. Марсия, Септимус и Огнеплюй подошли к пристани, где собралась печальная группа. Марсия сняла свой тяжелый зимний плащ с подкладкой из темно-синего меха, свернула его и подложила Алисе под голову.
– Как ты, Альтер? – спросила она.
Альтер покачал головой и ничего не ответил.
Дженна тихо сидела и смотрела на корону – вещь, которая столько лет была у неприятной королевы Этельдредды. Но Дженна совсем не ощущала этого, держа венец в руках. Последние лучи заходящего солнца сверкнули на чистом золоте, и корона заблистала так, как никогда не блистала на голове Этельдредды Ужасной.
– Теперь она твоя, Дженна, – сказала Марсия. – Теперь у тебя настоящая корона. Та самая, которую Этельдредда украла у своих потомков.
Наступил вечер, и незаметно для всех черный кончик хвоста Уллра медленно растекся по рыжей шерсти, и кот приобрел свое ночное обличье. Ночной Уллр сидел, подобно сфинксу, и его зеленые глаза видели только то, что хотела увидеть Снорри.
А далеко, в другом времени, Снорри Сноррельсен увидела, как Дженна держит свою корону, и поняла, что теперь все в порядке. И тогда она отпустила Уллра.
– Иди, Уллр, – прошептала Снорри. – Будь с Дженной до того дня, пока я не вернусь.
Ночной Уллр встал, на мягких лапах бесшумно вышел из тени и занял свое место рядом с Дженной.
– Привет, Уллр, добро пожаловать назад, – улыбнулась Дженна, погладила пантеру и почесала за ушком. – Пойдем со мной, у меня для тебя задание.
Когда во Дворце часы пробили полночь и свет от ста одной свечи, которые Дженна расставила в каждом окне, озарил ночь, все стояли на пристани и махали на прощание Алисе. Она заняла свое место в уходящей лодке и медленно уплывала прочь. Рядом с новым призраком Алисы Неттлс сидел Альтер. И следующий год и один день он просидит рядом с ней, потому что по правилам потустороннего мира призрак должен провести год и один день в том самом месте, где прервалась его земная жизнь, и Альтер не хотел оставлять Алису в одиночестве.
– Что ж, – вздохнула Марсия, когда лодка Алисы исчезла в ночи, начиная свой долгий путь в запределье. – Какой день… Надеюсь, на завтра ничего такого не запланировано, Септимус?
Ученик Архиволшебника отрицательно покачал головой. Честно говоря, Марсия не ошиблась. На завтра он и вправду кое-что запланировал, но пока решил, что Марсия не оценит его стараний спасти Марцеллия Пая от роковой судьбы и вернуть себе летающие чары.
Септимус улыбнулся Марсии и просто сказал:
– Я пойду на рыбалку.
Послесловие
Все, что вам наверняка хочется узнать…
После того как королева Этельдредда упала в реку, она даже не попыталась спастись. А зачем? Ей все равно обещана вечная жизнь. Она лежала и разглядывала поверхность воды, но скоро начала задумываться, почему чувствует себя так странно: как будто она пустая и находится где-то в другом месте. С еще большим нетерпением она наблюдала за дном королевского судна, шкипер которого ждал несколько часов, боясь пропустить свою королеву.
Постепенно до королевы Этельдредды начало доходить, что эликсир Марцеллия не сработал и она превратилась в обыкновенного призрака. Не подозревая, что эликсир все-таки возымел некоторое действие и она теперь материальный призрак (сначала разницы не ощущаешь), Этельдредда лежала под водой, разглядывала колеблющуюся поверхность и злилась все больше.
Злость ее была на пределе, когда Марцеллий Пай наконец нашел свою мать. Вот как это было: спустя тринадцать дней после того, как королева упала в воду и утонула, сын в полночь вызвал ее. Как пробка из бутылки, Этельдредда выскочила из черных вод и, пинаясь и крича, полетела по воздуху, а снежинки проходили сквозь нее и превращали воду внутри ее в лед. Сопротивляющуюся королеву запихнули в какую-то комнатушку где-то на чердаке Дворца. Марцеллий Пай и тогдашний Архиволшебник Юлий Пайк уже ждали ее. И там, между черно-красными одеждами алхимика и пурпурным плащом волшебника, она увидела свой портрет в полный рост, вместе с Эй-Эем.
Этельдредда знала о магике достаточно, чтобы понять, что происходит. Но она ничего не могла поделать. Как бы она ни брыкалась, ни кусалась и ни царапалась, Юлий Пайк и Марцеллий Пай затащили материальный дух Этельдредды в ее подобие, где она присоединилась к Эй-Эю, которого Марцеллий накануне поймал и убил.
Портрет прислонили к стене, а комнату запечатали. Там и оставались Этельдредда с Эй-Эем, пока Сайлас Хип не распечатал комнату пятьсот лет спустя.
После того как Марцеллий запечатал Этельдредду в портрет и убедился, что дух не причинит вреда Эсмеральде, он отправился по Пути Королевы и рассказал обо всем принцессе. Сначала Эсмеральда обрадовалась, что мать ей больше не угрожает, но потом осознала, что королева действительно умерла. Эсмеральда долго бродила по Болотам Песчаного Тростника, думала о матери и о своих потерянных сестрах. Она отказывалась возвращаться в Замок и лет до двадцати прожила с Бродой. А потом, когда подошло время, Эсмеральда все-таки вернулась и заняла свое место на троне.
Эсмеральда очень старалась править хорошо, хотя так и не смогла избавиться от вечного страха, который внушила ей мать Этельдредда. Принцесса вышла замуж за красивого и надежного фермера, у которого был яблоневый сад неподалеку от Одностороннего моста. У Эсмеральды было две дочери, Дейзи и Бу, которые обе со временем стали королевами, потому что у Дейзи было пять сыновей и ни одной дочери.
После великой алхимической катастрофы, когда семь дней и ночей Эсмеральда помогала Марцеллию запечатывать Ледяные туннели, у нее начала постоянно болеть голова. Эсмеральда все чаще сидела в маленькой гостиной в дальнем крыле Дворца, опустив шторы, в то время как Дворцом правила очень способная принцесса Дейзи.
Все время, пока в Замке были королевы, их головы украшала настоящая корона. Говорили, что она изготовлена из чистейшего и самого магического золота, которое только существует на свете, – из золотых нитей золотого паука. Этот обычай существовал еще до того, как пришел Хотеп-Ра и основал Башню Волшебников. Но после свержения Этельдредды настоящая корона потерялась, и предсказание Этельдредды сбылось: Эсмеральда так никогда и не надела настоящей короны.
Но Эсмеральда не придавала этому большого значения. Настоящая корона пропала, и поделом ей. Эсмеральде хотелось новую сверкающую корону по моде тех времен. А мода, надо сказать, требовала излишней роскоши. Эсмеральда была дочерью своей матери, поэтому если хотела чего-то, то обязательно получала. Ее короновали в Тронной зале Дворца в дождливый День середины лета, а потом, блистая в новой короне, Эсмеральда отправилась к лодке-дракону. При виде усыпанной бриллиантами короны дракон поднял бровь, но ничего не сказал. Первое время Эсмеральда нигде не расставалась со своей короной и носила ее круглые сутки, пока у нее не затекла шея. Тогда она стала неохотно снимать ее на ночь.
Именно с этой короной много веков спустя сбежал Верховный хранитель. У Дженны не осталось своей короны, пока настоящая корона не выкатилась из костра и не вернулась к своей полноправной владелице.
Этельдредда нашла Эй-Эя в дворцовых садах, когда еще была маленькой. Зверек жил на корабле, но однажды укусил кока в ногу, и тогда тот решил сварить зверя на ужин. Узнав об этом, зверь спрыгнул с корабля. В ту же ночь у кока началась лихорадка, и команда осталась без ужина. Через три недели кок умер, потому что укус Эй-Эя был смертельным.
Но Этельдредда скоро поняла это и решила, что Эй-Эй будет самым полезным орудием. Ее мать страшно боялась такого домашнего любимца, но не смела ничего предпринять, потому что Этельдредда (или Этельдредда Ужасная, как ее все звали) уже в девять лет получала то, чего хотела.
Эй-Эй оказался живучим, несмотря на постоянные покушения на его жизнь со стороны многочисленных дворцовых слуг. Говорят, Этельдредда любила Эй-Эя даже больше, чем собственных дочерей. Правду говорят.
Хотя Наглого Бочонка Свиного Жира в детстве так не называли, его собственное имя было не лучше – Алоизий Зонтик! Тирезий Дюпон. Его второе имя было ошибкой регистратора на крестинах. Дело в том, что в тот момент отец новорожденного Алоизия сердито рявкнул на жену и приказал ей убрать зонтик с его ноги.
Маленький Алоизий Зонтик! был единственным ребенком в семье, и ему всегда доставалось все самое лучшее. Когда ему исполнилось десять лет, его мать, которой надоело слушать наставления сына о том, как правильно штопать носки, устроила его во Дворец на должность младшего глашатая четвертого секретаря смотрителя королевской дверной пружины. После этого Алоизия Зонтика! уже ничто не могло остановить… Он карабкался по запутанной служебной лестнице, пока сам не стал смотрителем королевской дверной пружины в нежном возрасте четырнадцати лет.
В двадцать лет Алоизий Зонтик! стал временным заместителем камергера королевы Этельдредды, после того как сам камергер слег с тяжелым пищевым отравлением. К слову сказать, травился он часто с тех пор, как Алоизий Зонтик! сидел рядом с ним на еженедельном ужине для слуг. Камергер полностью оправился, а Алоизию Зонтику! предложили занять пост насовсем. С тех пор Алоизия Зонтика! прозвали Наглым, но полное прозвище к нему пришло спустя три года, потому что он увлекся чревоугодием.
После того как Алоизий Зонтик! ударив королеву Этельдредду, в ужасе сбежал из Дворца, он отправился на ночной лодке в Порт и уплыл на первом же корабле. Остаток жизни он провел в маленьком городке в очень жаркой Далекой стране. Днем он проверял водосточные трубы, а вечером аккуратно гладил свои потрепанные дворцовые ленточки.