Я видела, как она борется с желанием снова расплакаться.
– Я хочу тебе кое-что сказать, только пообещай, что не будешь злиться на меня, ладно? – спросила я.
Она кивнула.
– Я всегда терпеть не могла Капкейка.
Кеннеди засмеялась.
– Ты, наверное, все не можешь простить его за то, что он ударил тебя мячом по лицу, когда вы играли в вышибалы?
– Но послушай… разве нормальный человек будет так делать?
– Капкейк. Фу, какое отвратительное прозвище!
– Скажи, да?! Я серьезно, в моей старой школе над этим парнем все смеялись бы.
– Еще я злюсь, что уже потратила деньги на платье для выпускного.
Я посмотрела на красивое фиолетовое платье, висевшее у нее в шкафу.
– Не думаю, что ты их потратила зря, – возразила я.
– Вечер уже в субботу. Я не найду себе парня до этого времени.
– Я тоже. Так почему бы нам не пойти вместе? Все будут смотреть на нас и завидовать, что сами не додумались прийти на вечер с друзьями.
Кеннеди внезапно снова погрустнела.
– Прости, я даже не спросила, как у тебя дела с Мэттом. Ты говорила с ним после ланча?
– Нет. После того случая все «Неприкасаемые» исчезли из школы. – Я старалась не думать о том, как сильно беспокоило меня молчание Мэтта. Я не винила его за то, что он убежал за Джеймсом. Но как он мог напрочь забыть, что эта новость стала потрясением и для меня? – И я точно не пойду на вечер с ним после всего, что случилось. А Феликс со мной даже не разговаривает. Так что… ты пойдешь со мной? У меня было два парня, а теперь – ни одного. Но я даже чувствую облегчение. Намного интереснее провести этот вечер с подругой.
– Заметано! – рассмеялась она. – Ты уже решила, что наденешь?
У меня теперь было с дюжину подходящих платьев. Но в них я не чувствовала себя собой. Мне хотелось надеть только одно платье, синее, которое мама надевала по особым случаям, когда я была ребенком. Я надеялась, что оно сядет на мне так же хорошо, как и на ней, хотя никогда еще не примеряла его.
– Угу. Я уже выбрала одно идеальное платье.
– Наверное, мне надо подготовиться к урокам. Я же все выходные ничего не делала.
Я спрыгнула с ее кровати.
– Ты собираешься рассказать обо всем маме? – машинально спросила я, даже не подумав.
Миссис Алькарас наверняка что-нибудь придумает. И я знала, что Кеннеди станет лучше, как только она снимет груз с души.
Она кивнула.
– Только никому больше не говори, хорошо?
– Не скажу.
Хотя в тот момент мне больше всего хотелось ворваться в дом Капкейка и заехать ему прямо по яйцам. Или попросить мистера Пруитта, чтобы он натравил на него своих адвокатов. Но какая будет от этого польза? Кеннеди не вернет свою девственность. Она не сможет вычеркнуть из жизни ту ночь. А Капкейк все равно останется засранцем. Я решила, что буду молчать, потому что она попросила меня об этом. Но сама надеялась, что Кеннеди молчать не станет.
Я закрыла за собой дверь. Мэтт остановил меня, не позволив заняться с ним сексом, когда я слопала кучу пирожных с травкой. Он обещал, что станет моим первым. И я была так благодарна ему за то, что он не воспользовался мной. Но я порвала с ним. Порвала с «Неприкасаемыми». И со всеми парнями в «Эмпайр-Хай».
Глава 20
– Как прошел день в школе, принцесса? – спросил мистер Пруитт у Изабеллы.
Ну конечно, он называет ее принцессой!
– Чудесно, папочка. Не возражаешь, если я поеду прогуляться по городу после обеда? Хочу выбрать себе платье для выпускного.
Я не дослушала их разговор, так как в кармане у меня завибрировал телефон. Не знаю почему, но я весь день таскала с собой эту глупую вещицу. Надеялась, что позвонит Мэтт. Надеялась, что он не позвонит. Надеялась, что позвонит Феликс. Надеялась, что и он не позвонит. Я больше ни в чем не была уверена. Но, почувствовав вибрацию телефона, поняла, что не могу больше лгать себе. Я хотела, чтобы это была смска от Мэтта, пускай и сомневалась, что смогу простить его. Вытащив телефон из кармана, я спрятала его под скатертью, чтобы никто этого не заметил.
Это было сообщение от него. Затаив дыхание, я прочитала. «Когда пообедаешь, выходи на улицу». Я перечитала его, как будто при повторном прочтении в нем появилось бы больше смысла. Никаких извинений. Никаких объяснений о том, что у него было с девушкой Джеймса. Ничего. «Когда пообедаешь, выходи на улицу». Ну да, конечно!
– Папочка, она сидит в телефоне, – сказала Изабелла. – Я слышала, как он жужжал.
Я подняла глаза. Весь вечер мне удавалось избегать злобных взглядов Изабеллы и миссис Пруитт. Но сейчас наши с Изабеллой взгляды встретились.
– За столом нельзя пользоваться телефонами, – заметил мистер Пруитт. – Полагаю, ты уже прочитала все правила?
– Почти закончила читать. – Это было неправдой. Но я собиралась подписать все, как и советовала Кеннеди. Я быстро сунула телефон обратно в карман.
– Ты слышала, о чем я тебя спросил? – сказал он.
Я покачала головой, так как даже не поняла, что он обратился ко мне.
– Ты не хочешь поехать с Изабеллой выбрать ей платье? А может, и самой что-нибудь примерить?
– Ой, нет. Ничего не нужно. – Даже если бы в тот момент я уже не решила, что надену мамино платье, то все равно не приняла бы такого приглашения. Я подумала, что не буду ябедничать на Изабеллу сегодня за обедом, так как в это не имело никакого смысла. Она всегда одерживала победу. Но я не собиралась из кожи вон лезть, чтобы угодить ей. Я еще не сошла с ума.
– Ты уже что-то выбрала? – спросила Изабелла.
– Угу.
– Ой, это одно из тех платьев у тебя в комнате наверху? – уточнила она.
– Да. – Мой ответ прозвучал скорее как вопрос. Я чувствовала, что это какая-то ловушка, но не могла понять, в чем именно она заключалась.
– А какого оно цвета? В каком стиле?
Она точно что-то задумала. Изабелла вся состояла из одних только хитрых уловок.
– Зачем ты спрашиваешь?
Изабелла засмеялась.
– Потому что я не хочу случайно надеть что-нибудь похожее, сестренка. Это будет ужасно неудобно, правда? Так что опиши мне его.
– Оно зеленое, – легко солгала я, так как знала, что Изабелла затеяла со мной очередную игру, хотя и не понимала, с какой целью. Я попыталась представить себе одно из платьев, висевших у меня в шкафу. – Темно-изумрудное. Облегает фигуру, а внизу спадает свободными складками.
– Как мило! – проговорила Изабелла.
– Да. – Но не сравнится с маминым платьем, которое я надену. Заметив самодовольную ухмылку на лице Изабеллы, я обрадовалась, что солгала ей. Что ты задумала?
– Папочка, я могу идти? Девчонки заждались меня на улице.
Как она могла об этом узнать, если только точно так же не прятала свой телефон под столом?
– Разумеется, принцесса. Только не задерживайся допоздна.
– Нет конечно! – Она поцеловала его в щеку и ускакала прочь со злобной и радостной улыбкой.
– Вижу, вы теперь лучше ладите? – спросил мистер Пруитт.
Нет. Вы ей все рассказали, хотя обещали не делать этого. Она устроила сцену в школе и втянула в нее всех «Неприкасаемых». Она вела себя хуже некуда. Но не было никакого смысла рассказывать Пруиттам всю правду.
– Угу, – сказала я. Меня тревожило, как быстро я научилась врать. Желудок сжался в тугой комок от чувства вины. Что бы подумала об этом мама?
– Ричард, позволь и мне удалиться, – проговорила миссис Пруитт.
– Конечно.
Миссис Пруитт положила салфетку на стол и встала. Не глядя на меня, она сказала:
– Спасибо, что надела туфли к обеду. – С этими словами миссис Пруитт ушла. У меня создалось впечатление, что мистер Пруитт велел сделать мне комплимент, а ей больше ничего не пришло в голову.
Я никогда больше не сяду за этот стол без обуви, если буду знать, что она здесь. В нормальном доме можно ходить босиком. Но не здесь. Это место не было моим домом. Я усвоила это так же быстро, как и научилась врать. Я жила в квартире с привидениями и психами. Кажется, призраки услышали мои мысли, потому что из прихожей донесся громкий шум.
Мы с мистером Пруиттом вскочили и поспешили посмотреть, что случилось. Одна из больших ваз разбилась. Осколки стекла разлетелись по полу. Миссис Пруитт нигде не было видно. Это ведь она перевернула вазу? Или в случившемся виновато что-то еще? Кто-то еще. Холодок пробежал у меня по спине.
Но неважно, что или кто это сделал. Здесь следовало прибраться. Я опустилась на колени и начала собирать осколки.
– Встань, – строгим голосом сказал мистер Пруитт.
Я оглянулась.
– Ты не должна тут убираться. Это не твоя забота. – Его голос стал чуть мягче, когда он увидел выражение моего лица. – Теперь уже не твоя. – Он помог мне подняться, на мгновение задержав свою ладонь на моей руке. – Ты так на нее похожа.
– На маму?
Его улыбка была такой грустной.
– Я любил ее. Но она бы никогда не вписалась в этот мир. Я знаю, что и ты не хочешь здесь находиться. Знаю, что все это не твое. Но, пожалуйста, попробуй. Прояви терпение к моей жене и Изабелле. Я не хочу потерять и тебя тоже. Ты все, что у меня от нее осталось. – Он отпустил мою руку и ушел к себе в кабинет, с шумом захлопнув за собой дверь. А я осталась одна в окружении стеклянных осколков.
Что, черт побери, сейчас произошло? Я сделала шаг, и стекло затрещало под моими туфлями. Он любил мою маму? Любил ее все это время? Мне хотелось постучаться к нему в дверь. Узнать у него больше. Но если бы он хотел поделиться со мной еще чем-нибудь, то остался бы здесь. Я поднялась по лестнице, стараясь не думать про разгром в прихожей.
Сегодня у меня уже не получалось держать себя в руках. Я не понимала мистера Пруитта, его ужасную дочь и жену. Только чувствовала, что в сердце у меня образовалась дыра. И когда он упомянул маму, мне захотелось расплакаться. Я старалась думать о Феликсе, Мэтте или даже о Миллере. Пыталась ухватиться за что угодно, лишь бы заполнить эту пустоту.