– Он знал, что ты любила его, – сказал Мэтт, целуя меня в макушку. – Он знал.
Мне было стыдно признаться ему, что плакала я в основном из-за того, что просто боялась.
Глава 5
Феликс всегда умел рассмешить меня. Но от одной только мысли о том, что придется идти в спортзал и бегать, когда больше всего хотелось свернуться калачиком и плакать, мне становилось не по себе. К тому же, я не хотела, чтобы кто-нибудь еще начал переживать из-за меня. На уроке английского Кеннеди постоянно толкала меня в бок и спрашивала, все ли со мной хорошо. А я устала улыбаться и лгать. Мне было плохо. Совсем плохо. У меня даже не было сил, чтобы сосредоточиться на уроке. Я все время думала о том, что должно произойти сегодня после школы. И эта мысль буквально парализовывала меня.
Медсестра улыбнулась, когда я вошла в ее кабинет.
– Ой, ты такая бледная. Что у тебя болит?
– Живот сводит, – ответила я, садясь на кушетку. Я уже во второй раз приходила сюда и обманывала медсестру. Рано или поздно она меня раскусит. Но я надеялась, что это случится не сегодня. Я легла и схватилась за живот. Пожалуйста, позвольте мне оставаться здесь до конца дня! Нет, лучше до конца года! Я согласна была даже ночевать в медпункте, лишь бы не жить вместе с Пруиттами.
Она кивнула, но на этот раз не дала мне обезболивающего со стаканом воды.
– Опять болит живот?
Похоже, фокус с выдуманными месячными не сработал. Я не знала, что еще сказать. У меня не было сил придумывать новую ложь. Я просто осталась лежать на кушетке и заплакала. Возможно, она подумает, что это депрессия, и оставит меня в покое? Но удача была явно не на моей стороне.
Она села на кушетку рядом со мной.
– Твой дядя был замечательным человеком.
Неужели она думала, что мне это поможет? Я крепко зажмурилась, стараясь сдержать слезы.
– Мне кажется, тебе лучше сходить к психологу, а не сидеть здесь. Если хочешь, могу написать рекомендацию.
Я по-прежнему лежала с закрытыми глазами.
– Мне нужно всего несколько минут, – попросила я. – А потом я вернусь на урок. Обещаю.
Она слегка похлопала меня по ноге.
– Конечно, милая. Вздремни немного. Мне это тоже всегда помогает прийти в себя.
Она снова похлопала меня по ноге, и я резко проснулась. Спала я точно не несколько минут, а намного дольше. У меня заурчало в животе, и медсестра улыбнулась.
– Скоро начнется ланч, – сказала она. – Как насчет небольшого перекуса? Если хочешь, я могу принести сюда.
Я протерла сонные глаза и села.
– Нет, все в порядке.
Ланч бы мне сейчас не повредил. Феликс сможет развеселить меня, и даже не придется бегать. А мы с Кеннеди поговорим обо всем нормально, а не шепотом. Именно в этом я сейчас нуждалась.
Когда я уходила, медсестра дала мне листок бумаги – она договорилась о моей встрече со школьным психологом.
– Если тебя не устраивает время, зайди к ней в кабинет и перенеси встречу.
– Ага. – Я сунула листок в карман блейзера, даже не взглянув на него. Мне не хотелось встречаться со школьным психологом. Меня не волновали оценки или в какой колледж мне стоило поступать. Я переживала из-за того, что предстояло ночевать на вражеской территории и что у меня не осталось никого из настоящих родных. – Спасибо, – сказала я и выбежала из кабинета прежде, чем она успела ответить.
Когда я вошла в столовую, там уже было полно народа. К счастью, Мэтт оставил у меня в шкафчике салат, потому что очередь к раздаче выстроилась длинная. Я села за свой столик напротив Кеннеди. Она хохотала, а ее парень Капкейк что-то нашептывал ей на ухо. Мне даже захотелось схватить ее фотоаппарат и сфотографировать их вдвоем. Она казалась такой счастливой. И я была рада за нее. Правда рада. Но это не отменяло моего грустного настроения. Я всхлипнула, надеясь, что они это не услышат.
– Ты заставила меня бегать в одиночестве, – сказал Феликс, плюхаясь на стул рядом со мной.
Я засмеялась, но мой смех прозвучал неестественно. Записка для психолога уже прожгла дыру в моем кармане, а сердце сжималось от боли.
– Ты думаешь, я поверю, что ты бегал один, а не прохлаждался на трибунах?
– Мне понравилось бегать. Ты думаешь, я бегал каждый день, просто чтобы все время находиться рядом с тобой? – Он подмигнул мне. – Это была бы прямо совсем жесть.
На этот раз я улыбнулась вполне искренне.
– Точно. Полная жесть.
Он рассмеялся.
– Но, честно говоря, в компании бегать намного интереснее. Где ты была?
Я не хотела говорить о том, как плакала, а потом уснула в медпункте. Кеннеди, кажется, почувствовала неловкость ситуации и пришла мне на выручку.
– Десерты всегда лучше, чем бег, – сказала она и вытащила коробку, принесенную Капкейком.
Феликс схватил одно из пирожных и откусил от него большой кусок.
– С этим нельзя не согласиться!
Я ковыряла вилкой салат вместо того, чтобы хотя бы взглянуть на пирожные. Увидев надпись «Сахарные кексики Диксона и сына», мне опять захотелось плакать. Мой дядя их обожал, а я заставляла его есть здоровую пищу. Я испортила ему последние недели жизни, даже не догадываясь об этом. Если бы я умирала, то ела бы все сладости, какие только попадались мне под руку. При этой мысли внутри у меня все сжалось.
– Сестренка, так ты не хочешь сесть со мной за столик? – спросила Изабелла у меня за спиной. Сам по себе вопрос мог показаться вполне доброжелательным, но произнесла она его отнюдь не дружелюбным тоном.
Узел в моем животе затянулся еще туже. Я повернулась и взглянула в ее улыбающееся лицо.
– Может, в понедельник? – спросила я. – Пусть сегодняшний день будет совсем обычным.
Она закатила глаза.
– Зачем быть обычной, когда ты можешь стать элитой?
Неужели она задала этот вопрос на полном серьезе? Я не хотела быть элитой, или кем там себя считала Изабелла. К тому же, Капкейк и Феликс были такой же элитой, как и она. А Кеннеди как личность в сто раз больше подходила под понятие «элита», чем Изабелла.
– Пойдем, пойдем, – проговорила она тоном, не терпящим возражений. – И прости, Кеннеди. Я забыла всех предупредить, так что у нас за столиком осталось только одно свободное место.
– Нет, правда, Изабелла, – возразила я. – Давай лучше в понедельник.
– Но папочка настаивал. – Она выпятила нижнюю губу, словно надеялась таким образом повлиять на мое решение.
Фу! Я услышала, как Кеннеди изобразила, будто ее тошнит, стараясь при этом не засмеяться.
Изабелла откашлялась.
– Послушай, сестренка. Ты же не хочешь расстроить папочку? Если я скажу ему, что приглашала тебя за свой столик, а ты отказалась… то тогда… ой, тебе лучше не видеть его, когда он сердится!
Сердце забилось быстрее. Нет, мне совсем не хотелось смотреть на ее отца в гневе. На моего отца. Возникло ощущение, что меня в самом деле сейчас вывернет наизнанку.
– Ты можешь сесть с нами, – предложила Кеннеди. – Вот на тот стул. – Она указала на пустой стул рядом со мной.
– Нет. Я сижу вон за тем столиком. – Она показала на стол «Неприкасаемых».
Я впервые посмотрела в ту сторону. Мэтт не сводил с меня глаз. Два стула напротив него пустовали. А это означало, что… после того, как мы с Мэттом стали тайно встречаться, я в первый раз буду сидеть с ним за одним столом. Теперь мы с ним стали парнем и девушкой, так что мне не из-за чего было переживать. Я не буду там одна. Я буду с ним.
– Это всего лишь столик, – заметила Кеннеди.
Изабелла проигнорировала ее замечание и снова обратилась ко мне.
– Последний шанс, сестренка. Иначе папочка обо всем узнает.
Я взяла коробку с салатом.
– Ну ладно.
– Ты совсем не обязана сидеть с ней, – сказал Феликс, хватая меня за руку.
Не то чтобы мне хотелось идти за тот столик. У меня не было такого желания. Даже несмотря на то, что там сидел Мэтт. Но я уже начала бояться мистера Пруитта.
– Это только сегодня, – сказала я и посмотрела на Кеннеди в надежде, что та сможет прочитать мои мысли. Мне не хотелось, чтобы она решила, будто я ее бросаю. Я придумаю, как выкрутиться из этой ситуации. Но сегодня? Мне предстояло провести у Пруиттов все выходные. И я не собиралась портить отношения с этой семейкой с самого начала.
Я последовала за Изабеллой к ее столику. Она села напротив Мэтта, а я – рядом с ней.
Теперь Мэтт смотрел на Изабеллу. Но совсем не так, как на меня. Он был явно взбешен. Я надеялась, что на меня он никогда так смотреть не будет. Когда я села, никто не сказал мне ни слова, и я вдруг почувствовала себя так, словно начинаю съеживаться. Опустив взгляд на свой салат, я мысленно пожелала, чтобы эти двадцать минут пролетели как можно быстрее.
Рядом со мной кто-то откашлялся. Я подняла глаза. Оказывается, Изабелла посадила меня рядом с Джеймсом.
Он застенчиво улыбнулся мне.
– Бруклин, – сказал он и слегка толкнул меня плечом. – Соболезную тебе насчет твоего дяди. Мне очень жаль.
– Спасибо.
Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль. Я ненавидела эти слова. И ему не было жаль. Потому что в противном случае он извинился бы за то, как поступил с моим дядей. А не стал бы высказывать свои соболезнования по поводу его смерти. Тебе жаль? Да пошел ты!
– И я сожалею о том, что случилось тогда в столовой. Я не знал о твоей маме. Честное слово.
В этих его словах было чуть больше искренности. Но я знала, что он извинялся передо мной только потому, что, скорее всего, его заставил Мэтт. И у меня не было желания играть в игры этих людей. Я просто хотела вернуться за свой столик.
– А с какой еще стати я стала бы жить с дядей? Тебе это не приходило в голову?
Джеймс провел пальцами по своим идеальным волосам.
– Если честно? – спросил он, понизив голос. – Я даже не думал об этом. В этом-то все и дело.
Он уставился на свою еду точно так же, как минуту назад это сделала я. И это невольно тронуло мое сердце. Он в самом деле раскаивался. Я чувствовала это. К тому же он был другом Мэтта. А значит… мог стать и моим другом? И, вполне возможно, я сердилась на Джеймса отчасти и потому, что из-за него я не могла нормально общаться с Мэттом на людях. Но ведь виновата во всем была Изабелла, а не Джеймс. Я не могла обвинять его в том, о чем