Я похолодела. Потом еще раз осмотрела листок с обеих сторон в поисках даты. Еще одно нападение сегодня утром? Даже если этой информации несколько дней, это уже по меньшей мере второе нападение. И основным требованием было прекращение Отбора, как и прежде. Неужели именно ради этого и были совершены все предыдущие нападения? Неужели они пытались избавиться от нас? И если так, преследуют ли эту цель как южане, так и северяне?
И что теперь делать! Это донесение не предназначалось для моих глаз, так что обсудить его ни с кем нельзя. Но вопрос заключался в том, дошла ли уже эта информация до тех, кому предназначалась? Я решила, что разумнее всего будет положить листок обратно на пол. На деюсь, кто-нибудь из стражи найдет его и доставит по назначению.
Я утешала себя тем, что, по крайней мере, кто-то отвечал на все эти донесения.
Глава 24
В последующие два дня я ела исключительно у себя в комнате, благодаря чему удавалось избегать Крисс до вечера среды. Я надеялась, что к тому времени чувство неловкости пройдет, но сильно ошибалась. За ужином мы обменялись спокойными улыбками, но я не смогла заставить себя заговорить с ней. Я почти жалела, что не села в противоположном конце зала, между Селестой и Элизой. Почти. Когда должны были уже подавать десерт, в зал на всех парах влетела Сильвия, насколько это позволяли ей туфли на высоком каблуке. Наспех сделав реверанс, она поспешила к королеве и что-то прошептала ей на ухо.
Королева ахнула, и они с Сильвией выбежали из зала, оставив нас в одиночестве.
Мы были приучены не повышать голоса, но тут просто ничего не могли с собой поделать.
— Кто-нибудь знает, в чем дело? — спросила Селеста, встревоженная сверх обыкновения.
— Думаете, они ранены? — подала голос Элиза.
— Ох, только не это, — выдохнула Крисс и уткнулась лбом в столешницу.
— Крисс, все в порядке. Возьми пирога, — предложила Натали.
Я онемела, страшась даже подумать о том, что все это могло значить.
— А вдруг их взяли в плен? — вслух высказала свою тревогу Крисс.
— Не думаю, чтобы новоазиаты стали это делать, — сказала Элиза, хотя я видела, что она тоже встревожена.
Впрочем, я не была уверена, беспокоилась ли она исключительно за безопасность Максона или потому, что любое проявление враждебности со стороны людей, с которыми она была связана, могло лишить ее шансов на победу.
— А вдруг их самолет упал? — негромко спросила Селеста.
Она вскинула голову, и я с изумлением отметила, что в ее взгляде читается неприкрытый страх. Этого оказалось достаточно, чтобы мы все умолкли.
А вдруг Максона нет в живых?
Вернулась королева Эмберли с Сильвией, и мы все, как по команде, с надеждой посмотрели на королеву. К нашему безмерному облегчению, она сияла.
— Хорошие новости, девушки. Король с принцем сегодня вечером возвращаются домой! — объявила она.
Натали захлопала в ладоши, а мы с Крисс одновременно откинулись на спинки кресел. Я и не подозревала, в каком напряжении находилась эти несколько минут.
— Поскольку последние дни выдались довольно-таки сложными, мы решили не устраивать пышных празднеств, — подала голос Сильвия. — В зависимости от того, во сколько они вылетят из Новой Азии, мы можем их вообще сегодня не увидеть.
— Сильвия, спасибо, — нетерпеливо произнесла королева. В самом деле, кого это волновало? — Прошу прощения, девушки, но мне нужно доделать кое-какие дела. Наслаждайтесь десертом, и приятного всем вечера, — пожелала она и, развернувшись, поспешила прочь.
Спустя несколько секунд Крисс последовала ее примеру. Наверное, побежала делать для Максона приветственную открытку. Я быстро покончила с десертом и отправилась к себе в комнату. Когда шла по коридору, заметила промелькнувшие светлые волосы под белым чепцом и развевающиеся черные юбки служанки. Она бежала к дальней лестнице. Это оказалась Люси, и, кажется, она плакала. Девушка явно очень старалась проскользнуть незамеченной, так что я решила ее не окликать. Завернув за угол, увидела, что дверь в мою комнату распахнута настежь. Энн с Мэри яростно о чем-то спорили, и я отлично различала каждое слово.
— …ну почему ты всегда так к ней строга? — упрекнула подругу Мэри.
— А что я должна была ей сказать? Что она может иметь все, что захочет? — огрызнулась Энн.
— Да! Тебе что, так трудно было сказать, что ты просто в нее веришь?
Что случилось? Поэтому они в последнее время казались такими отчужденными?
— Она слишком высоко метит! — возмутилась Энн. — С моей стороны было бы жестоко давать ей ложную надежду.
Голос Мэри прямо-таки сочился сарказмом.
— О да, а то, что ты ей сейчас наговорила, было ни капли не жестоко. Ты просто злюка! — укорила она Энн.
— Что?! — вскинулась та.
— Ты злюка. Не в состоянии пережить, что она может оказаться ближе к тому, чего тебе самой хочется! — выкрикнула Мэри. — Ты всегда смотрела на Люси сверху вниз, потому что она попала во дворец уже взрослой, а не росла здесь, как ты, и завидовала мне, ведь я тут родилась! Почему ты не можешь быть довольной тем, кто ты есть, вместо того чтобы принижать ее ради повышения самооценки?
— Я вовсе не пытаюсь ее принизить! — срывающимся голосом возразила Энн.
Горькие рыдания заставили Мэри замолчать. Да я и сама бы не знала, что сказать. Чтобы Энн плакала, да мыслимо ли такое?
— Неужели так плохо хотеть чего-то большего, чем вот это вот? — спросила она хриплым от слез голосом. — Я понимаю, что моя должность — это большая честь, и мне нравится моя работа, но я не хочу заниматься этим всю свою жизнь. Мне хочется большего. Мне хочется мужа. Хочется… — Она залилась слезами. Сердце у меня рвалось на кусочки. Единственный способ для Энн вырваться из дворца — выйти замуж. А я что-то не замечала, чтобы вокруг бродили толпы Троек и Четверок, жаждущих заполучить в жены служанку. Она действительно находилась в безвыходном положении.
Я вздохнула, взяла себя в руки и вошла в комнату.
— Леди Америка. — Мэри сделала реверанс, и Энн последовала ее примеру. Краешком глаза я заметила, как она лихорадочно утирает слезы.
Мне не хотелось ранить ее гордость, поэтому я сделала вид, что ничего не заметила, и остановилась перед зеркалом.
— Как вы? — поинтересовалась Мэри.
— С ног падаю от усталости. Пожалуй, лягу прямо сейчас, — сказала я, принимаясь вытягивать из волос шпильки. — Знаете что? Почему бы вам обеим тоже не пойти отдыхать? Я сама со всем справлюсь.
— Вы уверены, мисс? — спросила Энн, изо всех сил стараясь говорить спокойным голосом.
— Совершенно. Увидимся завтра утром.
Второго приглашения им не потребовалось, и это очень меня порадовало. Пожалуй, я сейчас хотела, чтобы они хлопотали вокруг меня, ничуть не больше, чем они. Высвободившись из платья, я долго лежала на постели, думая о Максоне.
Я не очень даже понимала, что думаю именно о нем. Мысли были смутными и путались, но мне снова и снова вспоминалось ощущение переполнившего меня счастья, которое я испытала, когда выяснилось, что он в безопасности и уже на пути назад. И где-то в глубине души мне не давал покоя вопрос, думал ли он обо мне все это время, пока его не было. Несколько часов я ворочалась в постели, не находя себе места.
Около часу ночи я решила, что, раз уж все равно не спится, можно почитать. Зажгла лампу и вытащила дневник Грегори. Пролистав осенние записи, принялась читать ту, что была сделана в феврале.
Иногда мне хочется смеяться оттого, как легко у меня все получилось. Если бы в мире существовал учебник по захвату власти в стране, я был бы в нем звездой. Или даже мог бы сам написать такой учебник. Не знаю, что я порекомендовал бы в качестве первого шага, поскольку нельзя заставить другое государство попытаться напасть на вас или поставить клинических идиотов руководить тем, что уже существует, но я определенно посоветовал бы всем, кто желает пробиться в лидеры, всеми правдами и неправдами обзавестись огромными деньгами.
Впрочем, одного только преклонения перед деньгами будет недостаточно. Нужно обладать способностью командовать другими. Отсутствие опыта в политике не помешало мне заручиться народной поддержкой. Напротив, пожалуй, оно оказалось одним из самых больших моих плюсов. Кто сейчас доверяет политикам, да и с чего бы им доверять? Уоллис многие годы кормил народ пустыми обещаниями в надежде, что какое-нибудь из них в конце концов случайно исполнится, хотя на самом деле на это нет ни единого шанса. Я же, со своей стороны, предлагаю людям идею чего-то большего. Никаких гарантий, лишь слабый проблеск надежды на то, что перемены возможны. На данный момент даже не суть важно, что это будут за перемены.
Они так отчаялись, что им просто все равно. Никому и в голову не придет задаться этим вопросом.
Пожалуй, залог успеха в том, чтобы сохранять спокойствие, когда все остальные паникуют. Уоллиса все так ненавидят, что он практически передал мне президентскую власть, и ни одна живая душа не была против. Я ничего не говорю, ничего не делаю и лишь приятно улыбаюсь, а все вокруг меня бьются в экстазе.
Достаточно лишь поглядеть на этого труса рядом со мной, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений в том, что я выгляжу лучше его, когда выступаю с трибуны или пожимаю руку премьер- министру. А Уоллису так отчаянно хочется иметь на своей стороне хоть кого-то, кто пользуется народной любовью, что я больше чем уверен: осталось потихоньку заручиться поддержкой еще пары-тройки человек, и я приберу к рукам все.
Эта страна принадлежит мне. Я чувствую себя мальчишкой, играющим шахматную партию, исход которой ему заранее известен. Я умнее, богаче и куда больше подхожу на роль правителя в глазах нации, которая по непонятным причинам обожает меня. К тому времени, когда кому-нибудь придет в голову задуматься, все это уже не будет иметь никакого значения. Я могу делать все, что угодно, и нет больше ни одного человека, способного меня остановить. Итак, что же дальше?