Едва эти слова сорвались с моих губ, как я поняла, что в этом и есть корень проблемы. Я любила Аспена так долго, что мы многие вещи принимали просто как данность. Но теперь все было по-иному. Ни он, ни я больше не были никому не известными жителями маленького городка в Каролине. Мы оба видели слишком многое, чтобы спокойно жить прежней жизнью.
— А кого же еще ты можешь выбрать, если не меня? Разве не я твой единственный выбор? — спросил он с болью в голосе.
— Вот именно! Неужели это тебя не волнует? Я не хочу, чтобы мы были вместе исключительно потому, что я не смогла быть с тем единственным, кроме тебя, кто был мне нужен, а ты больше ни на кого не смотрел? Ты действительно хочешь получить меня вот так, из-за безвыходности?
— Мне все равно, каким именно образом я тебя получу, — ответил Аспен горячо.
Внезапно он бросился ко мне и, обхватив мое лицо ладонями, принялся исступленно целовать, пытаясь заставить меня вспомнить, чем был для меня когда-то. Я не смогла ответить на его поцелуи. Наконец он сдался и приподнял мой подбородок, пытаясь заглянуть мне в глаза.
— Америка, что происходит?
— У меня сердце рвется на куски, вот что! Мой мир рушится, ты единственное, что у меня осталось, но ты любишь меня не настолько сильно, чтобы дать мне дышать.
Я расплакалась, и Аспен наконец овладел собой.
— Прости, — прошептал он. — Но я раз за разом думаю, что потерял тебя, а моя инстинктивная реакция — бороться за тебя. Понятия не имею, что еще делать.
Я уткнулась взглядом в пол, пытаясь взять себя в руки.
— Не волнуйся, я могу ждать, — пообещал он. — Когда будешь готова, напиши. Я достаточно сильно люблю тебя, чтобы дать тебе дышать. После вчерашней ночи это единственное, что мне по-настоящему нужно, — чтобы ты дышала.
Мы обнялись, но на этот раз все было по-иному. Долгое время я была совершенно уверена, что Аспен будет в моей жизни всегда, и впервые задумалась о том, что это может быть не так.
— Спасибо, — прошептала я. — Береги себя. Не геройствуй без нужды.
Он отступил назад и кивнул в ответ, но не произнес ни слова. Потом все так же молча поцеловал меня в лоб и вышел.
Я долго стояла, не понимая, куда себя деть, пока не пришли служанки, чтобы в последний раз привести меня в порядок.
Глава 31
Я расправила платье.
— Не слишком ли оно роскошное для такого случая?
— Вовсе нет! — возразила Мэри.
День был в самом разгаре, а они нарядили меня в вечернее платье — пурпурное и очень торжественное. Рукава доходили до локтя: в Каролине было холоднее, чем здесь, в Анджелесе. Через руку я перебросила пелерину с капюшоном, чтобы не замерзнуть после приземления. Высокий воротник был призван защитить шею от ветра, а волосы служанки уложили в такую элегантную прическу, что я была совершенно уверена: никогда еще за все время моего пребывания во дворце я не выглядела так великолепно. Жаль, нельзя было зайти попрощаться с королевой Эмберли: уверена, даже она была бы под впечатлением.
— Нет смысла затягивать. Долгие проводы — лишние слезы. Я просто хочу, чтобы вы знали, как сильно я благодарна вам за все, что вы для меня делали. Не только за то, что заботились о моем внешнем виде, но и за то, что проводили со мной время и болели за меня душой. Я никогда вас не забуду.
— Мы тоже всегда будем помнить вас, мисс, — пообещала Энн.
Я кивнула и принялась обмахивать ладонью лицо.
— Все, все, для одного дня слез уже и так было достаточно. Не могли бы вы сказать водителю, что я уже скоро? Я буду через минутку.
— Конечно, мисс.
— Если мы обнимемся на прощание, это все равно будет нарушение этикета? — нерешительно спросила Мэри, переводя взгляд с меня на Энн.
— Кому какая разница? — отозвалась та, и все трое в последний раз сгрудились вокруг меня.
— Берегите себя.
— И вы тоже, мисс, — сказала Мэри.
— Вы всегда были настоящей леди, — добавила Энн. Они отступили, но Люси продолжала меня обнимать.
— Спасибо вам, — выдохнула она, и я увидела, что девушка плачет. — Я буду очень скучать.
— И я тоже.
Она отпустила меня. Девушки подошли к двери и остановились. Потом сделали прощальный книксен, а я помахала им.
Сколько раз в последнее время мне хотелось уехать? Теперь, когда до отъезда оставались считаные секунды, он страшил меня. Я вышла на балкон и остановилась у перил, глядя вниз, на сад. Я нашла скамейку, ту самую, на которой мы познакомились с Максоном. Не знаю почему, но я безотчетно ожидала увидеть его там. Но принца там не было. Видимо, у него нашлись дела поважнее, чем рассиживаться и думать обо мне. Я коснулась браслета на запястье. Впрочем, он все-таки будет обо мне вспоминать время от времени. Эта мысль меня утешила. Ведь все это было наяву.
Я вернулась в комнату, заперла балкон и вышла в коридор. Шла медленно, пытаясь запечатлеть в памяти красоту дворца, пусть даже ее немного портили разбитые зеркала и расколотые рамы. Мне вспомнилось, как я спускалась по этой лестнице в самый первый день, растерянная и восхищенная одновременно. Тогда нас здесь было так много.
Очутившись перед дверями, чуть помедлила. Я настолько привыкла находиться под защитой этих массивных деревянных створок, что покинуть их казалось чем-то неправильным.
Я сделала глубокий вдох и собралась открыть дверь.
— Америка!
Я обернулась. В дальнем конце коридора стоял Максон.
— Привет, — произнесла я беспомощно. Я не ожидала увидеть его снова.
Он быстро подошел ко мне:
— Ты выглядишь сногсшибательно!
— Спасибо.
Я погладила ткань платья. Мы молча стояли, глядя друг на друга. Наверное, он просто решил воспользоваться последней возможностью меня увидеть.
Максон вдруг кашлянул, вспомнив о своей цели:
— Я поговорил с отцом.
— Да?
— Да. Он был рад, что я жив. Как ты можешь догадаться, продолжить королевский род для него очень важно. Я объяснил, что едва не погиб из-за его несдержанности, и сказал, что отыскал убежище только благодаря тебе.
— Но я не…
— В курсе. А вот его об этом информировать необязательно. — (Я улыбнулась.) — Потом сообщил ему, что серьезно поговорил с тобой о твоем поведении. Опять- таки ему необязательно знать, что это неправда, но ты могла бы сделать вид, как будто это так, если бы захотела.
Я не очень понимала, зачем мне делать вид, как будто что-то такое произошло, если я буду находиться на другом конце страны, но кивнула.
— С учетом того, что я, как он думает, обязан тебе жизнью, он согласился, что мое желание оставить тебя во дворце не лишено оснований, при условии что ты будешь вести себя идеально и научишься не высовываться.
Я смотрела на него во все глаза, не в силах поверить, что не ослышалась.
— На самом деле нужно позволить уехать Натали. Она сделана совсем не из того теста. Сейчас, когда в ее семье такое горе, ей лучше всего быть с родными. Мы уже переговорили. Мне объяснять дальше?
— Да, пожалуйста. — Я все еще не могла опомниться.
Максон взял меня за руку:
— Ты останешься здесь и продолжишь участие в состязании, но теперь все изменится. Отец, скорее всего, будет суров с тобой и пойдет на все, чтобы заставить тебя оступиться. Думаю, с ним можно бороться, но на это уйдет какое-то время. Теперь ты знаешь, насколько он может оказаться безжалостным. Ты должна быть к этому готова.
— Думаю, это мне по силам, — кивнула я.
— Это еще не все. — Максон принялся разглядывать ковер, пытаясь привести в порядок мысли. — Америка, мое сердце принадлежало тебе с самого начала. Ты уже должна была это понять.
Когда он посмотрел на меня, я увидела это в каждом его движении и почувствовала каждой своей клеточкой.
— Понимаю.
— А вот мое доверие — это совсем другой вопрос.
— Что? — Я была ошеломлена.
— Я открыл тебе столько своих секретов, защищал тебя всеми доступными мне способами. Но стоит мне только чем-то вызвать твое неудовольствие, как ты начинаешь рубить сплеча. Ты отгораживаешься, обвиняешь меня во всех смертных грехах, а то и бросаешься менять все государственное устройство.
Ох. Это был чувствительный удар.
— Я должен быть уверен, что могу положиться на тебя. Уверен, что ты сможешь хранить мои тайны, доверять моему суждению и ничего от меня не утаивать. Мне нужно, чтобы ты была абсолютно со мной честна и прекратила подвергать сомнению каждое решение, которое я принимаю. Мне нужно, чтобы ты верила в меня.
Его слова причиняли боль, но это была правда. Что я сделала такого, чтобы он мне больше доверял? Все вокруг пытались добиться от него если не одного, так другого. Почему я просто не могла быть с ним рядом?
— Я верю в тебя. — Пальцы нервно сплетались, пока я подбирала подходящие слова. — И надеюсь, что ты видишь, как сильно я хочу быть с тобой. Но ты тоже мог бы быть со мной более честным.
— Наверное, — кивнул он. — И я хотел бы много о чем тебе рассказать, но я знаю такие вещи, о которых не стоит рассказывать, если существует хотя бы ничтожная вероятность, что ты не сможешь сохранить их в тайне. Я должен быть уверен, что тебе это под силу. И мне необходимо, чтобы ты была совершенно откровенна со мной.
Я хотела уже ответить, но не успела.
— Максон, вот ты где! — воскликнула показавшаяся из-за угла Крисс. — Я забыла тебя спросить, наша договоренность насчет сегодняшнего ужина остается в силе?
— Разумеется, — ответил Максон, по-прежнему глядя мне в глаза. — Мы поужинаем у тебя в комнате.
— Чудесно!
Это меня задело.
— Америка? Ты что, в самом деле уезжаешь? — спросила она, подходя к нам. В ее глазах затеплилась искорка надежды. Я взглянула на Максона; выражение его лица, казалось, говорило: «Вот видишь, именно об этом мы с тобой и рассуждали. Ты должна принять последствия своих действий и дать мне возможность сделать мой собственный выбор».
— Нет, Крисс. Не сегодня.
— Хорошо. — Она со вздохом обняла меня. Интересно, какая часть этого объятия была призвана произвести впечатление на Максона? Впрочем, это не имело значения. Крисс — моя г