Я уж расслабилась было насчет этих Псаймонов – и все из-за Джоша. А ведь Учителя меня предостерегали! Но Джош не такой, какими описывали Псаймонов Учителя. И не такой, как сегодняшний тип.
Вот этот сегодняшний как раз из тех, кого следует опасаться. Даже если они не лезут мне прямиком в голову, они знают способы манипулировать мною, чтобы все мысли о доме всплывали на поверхность сознания, где их будет нетрудно прочесть.
А где прячутся незарегистрированные Охотники, там найдутся и псайодаренные – приезжайте, люди добрые, увозите их всех в Пик. И мои земляки лишатся защитников. Попробуют сопротивляться – и против Горы выставят армию. А сдадутся без боя – и останется у них в арсенале лишь обычное оружие да снег.
Я тут совсем изнежилась. Перестала думать. Надо снова начать, и прямо сейчас.
И только я это про себя решила, как раздался сигнал о входящем вызове. Я ответила, даже не проверив, кто это.
– Элит-Охотница Рада, – на видэкране язвительно улыбался мой дядя, – сегодня ты уже общалась с псайкорпусом, верно?
– Дважды, – угрюмо отозвалась я. – И они мне очень недвусмысленно запретили обсуждать то, что я нашла, с кем бы то ни было.
Дядя кивнул, словно примерно этого и ждал:
– И что ты скажешь?
Я моргнула:
– Э-э… У меня есть предположение: это не первый Псаймон, найденный мертвым в водостоке.
«Вот поэтому, дядя, ты меня туда и отправил», – прибавила я про себя.
– В псайкорпусе забыли, что префект полиции я. – В дядином голосе прорезались стальные нотки. – Серия убийств в подземельях вверенного мне города – более чем весомая причина начать расследование. Что я и сделал, невзирая на сопротивление псайкорпуса. И коль скоро ты несешь дозор в водостоках, прошу тебя информировать меня обо всех обнаруженных тобою телах.
– Снимать на камеру, сэр? – спросила я. Наш разговор вряд ли записывают, и, вероятнее всего, он зашифрован.
– Именно. Не нарушая ничего на месте преступления, фиксируй как можно больше деталей. Я хочу знать, кто убивает этих Псаймонов.
– Это могли быть те карлики с инструментами, – громко произнесла я. – Их было слишком много, Псаймону не совладать с ними в одиночку.
– Если в гибели Псаймона повинен новый вид пришлецов, нам жизненно необходимо в этом удостовериться. Если же это преступник – я сам обращусь к премьеру Рэйну, и он лично отдаст распоряжение псайкорпусу сотрудничать с полицией. – Лицо у дяди было исполнено мрачной решимости. Не знаю, частый ли он посетитель премьерского кабинета, но похоже, что там к дядиным словам прислушиваются.
– А что… А что, если убийца – другой Псаймон? – Я кровь из носу должна была об этом спросить. Потому что по рассказам Джоша ясно: в псайкорпусе не такая уж тишь, да гладь, да братская любовь.
– Если в преступлении повинен другой Псаймон… В таком случае он убийца и, каковы бы ни были его способности, ответит по всей строгости закона.
– Да, сэр, – выдохнула я, очень надеясь, что убийца не Псаймон и что я в первый и в последний раз имею дело с Псаймоном, который не Джош. Но в глубине души я догадывалась, что слишком глубоко увязла в болоте, чтобы вот так запросто выбраться.
Я призвала Ча – мне очень требовались тепло и поддержка. Ча пришел, обвился вокруг меня и уютно ворчал, пока я не успокоилась.
Я долго-долго смотрела в темноту. И только потом заснула.
8
На следующий день дозор в водостоках обошелся без приключений. Я вернулась раньше всех, предварительно проверив, не нужна ли я Элит-отряду. Все, кроме Молота и Гвоздя, были заняты так называемой охотой на бекаса. Если в двух словах, то это поиски кого-то чрезвычайно опасного, кто уже давно исчез и не показывался. Но вот после долгого перерыва эта тварь мелькнула где-то в ролике, и надо срочно проверить, что там с ней; причем участвовать в этой проверке должны почти все. Я даже не знаю, на кого они Охотились (если вообще Охотились), но, видимо, это кто-то уровня Жителя-Волхва.
Молота и Гвоздя не взяли, потому что, во-первых, у них и так выдалось веселенькое утро: пришлось попотеть, укладывая осу-землеройку. А во-вторых, их способности не очень годятся для Охоты на проворного пришлеца ростом с человека.
Мне стало любопытно, как выглядят осы-землеройки, – слышать-то я о них слышала, а вот видеть пока не приходилось. Поэтому, набирая на поднос еду, я прокрутила непорезанный эфир на перскоме. Оказалось, оса как оса, только размером с танк. Она роет яму со скользкими краями, сама прячется на дне и ждет, пока жертва к ней свалится. Выследить ее нетрудно, и засаду на нее устраивать не надо – только очень уж она непробиваемая. Братья чуть сами в лепешку не расшиблись, пока ее плющили. И когда справились, то еле на ногах держались.
Я закончила смотреть ролик, и оба брата как раз вошли в столовую. В поисках где бы присесть, они заметили меня – и тут же присоединились. Вот и замечательно, подумала я, у них же мама фольклорист: вдруг она что-нибудь знает про тех мелких рогатых механиков, что я сегодня повстречала. Надо же выяснить, что это за твари. В столовой толпились Охотники, все болтали о разной чепухе. На видэкранах показывали последние сводки о состоянии Старого Брехуна – вулкана на юго-западе.
– Ну что, затискали до смерти бедную пчелку? – хмыкнула я, двигая поднос и освобождая место для братьев.
Молот скорчил рожу:
– Да все лучше, чем охота на бекаса. Отряд уже окучил участок десятка в два квадратных миль – и все без толку. Называется «пойди туда, не знаю куда, найти то, не знаю что». – Тут Молот понизил голос и пригнулся к столу так, чтобы его слышали только мы с Гвоздем. – Наши приятели вышли на связь. Ну, те самые, кто может приглядеть за Асом.
Гвоздь кивнул, и я перевела взгляд с одного брата на другого и назад.
– И у меня такое чувство, ребята, что ничего хорошего вы от них не услышали, – заметила я.
– Да так, фигню какую-то, – пожал плечами Молот, а Гвоздь тем временем принялся за еду. – Они говорят, Аса держат взаперти и к нему не подобраться. Поэтому непонятно, в каких условиях он живет. Но его выпускают на работу, и он при этом ведет себя тише воды ниже травы. Прямо образцовый заключенный. Как-то это не вяжется с тем Асом, которого мы знаем.
Молот смотрел сурово, недоверчиво. Он не понимал, с чего вдруг Асу так меняться. И я не понимала.
– Ну и пускай не вяжется, – вмешался Гвоздь, давая брату передышку на еду. – Мы же не знаем точно. Может, он… прошел курс терапии.
Молот фыркнул и нахмурился. Кажется, на языке у него вертелось что-то не особо пристойное.
– Или, может, ему Псаймон башку перепрограммировал. И вдобавок его там накачали чем-то.
– Магию и наркотики нельзя смешивать – забыл разве? – поправил брата Молот. – А если Псаймон кого перепрограммирует – тот уже не сможет пользоваться даром.
– Значит, он просто-напросто усвоил урок. Вдруг он раскаялся в… – Гвоздь осекся. – Ну, всякое же бывает.
– Ой, мамочки. – Час от часу не легче с этим Асом. – Что-то с трудом в такое верится.
Молот покивал, соглашаясь со мной:
– Я думал насчет этого. – Теперь, очевидно, настала очередь Гвоздя есть, а Молота говорить. – Мы знаем, что он действовал не в одиночку. И еще мы знаем, что буквально несколько месяцев назад он не был таким психом. Перед камерой много выпендривался – это да. Но психом не был. В связи с этим у меня есть теория.
– Которая всего лишь теория, – многозначительно прибавил его брат. – Однако послушать стоит.
Конечно, стоит. Ведь эти парни, как ни крути, Элита. Они знают, что делают. Они толковые и опытные. И если у них есть теория, я ее выслушаю и приму к сведению, какой бы сюрреалистической она ни оказалась. Да тут один сплошной сюр: мы сидим и обсуждаем эти страсти-мордасти посреди гомонящей толпы Охотников, которые знай себе треплются о фан-встречах.
– А что, если по какой-то причине после гибели брата Ас подвергся изменению личности? – Молот понизил голос до еле слышного шепота, чтобы на фоне всеобщего галдежа никакие устройства нас не подслушали.
– Но кто его мог… – начала я и закусила губу. – А вдруг он действовал в паре с Псаймоном? – Кстати, это многое бы объяснило. – После гибели брата Ас был совсем не в себе. Потерял равновесие. Псаймону ничего не стоило подтолкнуть его к безумию.
– Вот-вот, – кивнул Молот. Гвоздь только поморщился: да ну, дескать, что за шпионские игры. Но Молот упрямо продолжал: – В таком состоянии сделать из него психа вообще не проблема, я так считаю. Я псайкорпусу не верю. Никогда не верил. По-моему, Псаймон ради своей выгоды маму родную под танк положит.
Общайся я из всех Псаймонов только с Джошем, скорее всего возразила бы. И представления о Псаймонах у меня были бы другие. Но сегодня я повстречалась с еще одним Псаймоном, да к тому же получила от них послание. И теперь я ни минуты не сомневалась, что бывают Псаймоны, способные за здорово живешь организовать парочку убийств.
Гвоздь настроен скептически, но это не суть. Молот не из тех парней, кто разводит шпионские страсти на пустом месте. Да и всяким домыслам он без причины доверять не станет.
Но если его и мои подозрения не напрасны – кажется, самое время сменить тему. А то мало ли что. И к тому же у меня назрел еще один вопрос.
– Слушайте, – сказала я уже нормальным голосом, – а вам не попадались мелкие пришлецы ростом с ноккера, но в красных комбинезонах с капюшонами, черных ботинках и с набором инструментов?
Оба брата недоуменно уставились на меня.
– Каких-каких? – переспросил за двоих Молот.
Я показала им непорезанный ролик из водостока. И отдельные кадры, где пришлецы были видны более отчетливо. Молот с Гвоздем смотрели все так же недоуменно.
– Ничего не понимаю, – наконец произнес Гвоздь. – Эти малявки как будто не из мифов, а из современности. А бывают вообще современные мифы?
Я уже хотела ответить «понятия не имею», но тут меня осенило:
– Конечно, бывают! Мои Гончие. Они же алебрихе! Они появились где-то в тридцатых годах двадцатого века, до Дисерея. – И я рассказала им про художника Педро Линареса и его болезненные сновидения. – До этих самых пор даже шаманы индейцев-сапотеков о них и слыхом не слыхивали. И естественно, верили в них только сапотеки. Но когда ко мне явились мои первые семь Гончих, они оказались алебрихе. Выходит, современные мифы тоже бывают.