Оставалось надеяться, что он сработает. «Ча, бери остальных алебрихе и поджарьте пятки магогу. Это его отвлечет. Пусть он гонится за вами к северу. Мирддин, мы с тобой ведем остальных на гога. Вперед!»
Ча не стал спорить: он и пятеро алебрихе бацнули, и через мгновение мне показалось, что я вижу вспышки где-то у магоговых ног. За вспышками последовал яростный рев – тут уж ошибиться было невозможно. Рыча от боли, магог сердито захромал к северу.
Гоги и магоги почти непрошибаемы. Кожа у них толстая, грубая, и пули от нее отскакивают – если только они не бронебойные и без особого покрытия. Но пламя моих Гончих-алебрихе определенно доставало магога. Он совсем обезумел и рвался во что бы то ни стало настичь своих обидчиков. Его приятель гог как будто ничего не заметил: он по-прежнему копошился в силосной башне, зажмурив единственный глаз и высунув кончик мерзкого серого языка.
«Бацаем к гогу?» – спросил Душана.
«Да! – мысленно гаркнула я. – Щиты и вперед!» На одно мгновение у меня перед глазами и внутри все перевернулось – и вот мы уже стоим футах в тридцати от гога, а прямо над нами нависает его уродская задница. Можно мы не будем подходить ближе? И думать не хочу, что у него там под грязной туникой. Мирддин с Гвалхмаем рядом, Кусач с Дергачом где-то позади, но если мой замысел сработает, скоро мы все воссоединимся.
Раньше я к великанам так близко не подходила. И будь моя воля, не подошла бы. А еще… Ой, дары и силы, ну и вонь! Знаете, это как… гора тухлого мяса плюс носки, которые носили лет сто не снимая, плюс подмышки столетнего зверобоя, который не мылся с самого рождения. От такой вонищи мне сразу стало не до страхов. Я заткнула нос и выпустила очередь из автомата гогу под колено. Пули у меня бронебойные, гог их почувствует. Вернее, почувствует что-то вроде блошиных укусов, но мне как раз это и нужно. Блохи ведь больно кусаются, да? И бесят. Вот пускай ему будет больно и он взбесится.
Гог перестал копаться в силосной башне, развернулся и сверху вниз поглядел на меня. Будь у него два глаза и нормальные брови, он бы нахмурился. Но он и таращился весьма свирепо и вдобавок недоуменно. Башка гога напоминала валун с маленьким дополнительным валунчиком вместо носа. Зубы, кажется, были у него единственной чистой частью тела. И эти зубы он мне, оскалившись, демонстрировал.
Теперь, когда великан пялился на меня в упор, я и применила свою задумку. Стрела-молния – великана она разве что кольнет. Но большего мне и не надо. Если я швырну в гога ощутимым для него заклинанием, это меня свалит с ног. Поэтому я поберегу силы. Но кончик стрелы я как бы обмакнула в эссенцию скунса. И прицелилась гогу в верхнюю губу, прямо в выемку под носом.
Стрела угодила точнехонько в цель.
Сначала гог почувствовал укол. А потом запах.
Великан люто заревел от ярости. Его глаз покраснел и заслезился. Вы небось думаете, что такой зловонной твари скунс-вонючка не страшен. А вот и ошибаетесь. Короче говоря, я достигла цели. Великан жаждал сожрать меня с потрохами – и не ради манны, а исключительно в отместку.
Гог поднял ножищу с намерением растоптать нас в лепешку. Его ступня бухнула оземь так, что все вокруг содрогнулось. А в земле осталась яма.
Но в наши с Душаной планы быть раздавленными не входило. Мы рванули прочь, едва только великан взревел дурным голосом. Душана не скакал в каком-то определенном направлении, а улепетывал куда глаза глядят. Я намертво в него вцепилась, а Душана петлял наобум, уворачиваясь от кусков земли и обломков силосной башни, которыми швырялся в нас гог.
Мы уже далеко ускакали, а великан все швырялся. И наконец он пустился в погоню. Душана помчался прямиком на юг, услужливо подсунув мне под руки и ноги новые шипы, чтобы мне было за что цепляться.
Я кое-как развернула руку и глянула на перском.
– Местоположение, – пропыхтела я. – Ближайшая группа войск.
Перском послушно выдал мне данные, и стало ясно, что мы несемся не в ту сторону. Я сказала об этом Душане, и мы сменили курс. Молот приказал мне отогнать великанов подальше от города, чтобы там ими занялась артиллерия. Вот и чудно. Лучший способ выполнить приказ – привести гога прямо в расположение пушкарей.
– Установить связь с ближайшей группой войск, – распорядилась я. – Охотница Рада вызывает командира. Командир, как слышите?
– Вас слышу, Охотница. Прием.
– Я веду кое-кого в гости, а вы его развлеките.
Я очень старалась говорить нормально, а не пищать перепуганным голоском. Обернуться я не решалась. Гог ревел за нашей спиной, и казалось, он вот-вот нас настигнет – совсем как драккен несколько дней назад.
Ладно хоть у гога нет драккеновой тройной башки с зубастыми пастями.
– Вас понял, Охотница. Наводим орудия. Уходите, и мы стреляем.
– Нет! – заорала я. – Не ждите нас! Стреляйте, как только все орудия захватят цель! Дайте мне трехсекундный отсчет!
Артиллеристы заколебались, вероятно думая, что мы сильно рискуем. Ну да, рискуем – но что ж теперь поделаешь? Главное – удержать Щиты.
– Вас понял, Охотница. Начинаю обратный отсчет. Три. Два.
На счете «два» Душана бацнул на полсотни футов вперед, и мы оба повалились наземь, укрепив Щиты.
– Один.
А дальше все было в точности как тогда, на поезде, когда артиллеристы выпустили «Геенну» в Жителя-Волхва. Мир распался на кусочки. Мы очутились в эпицентре небольшого светопреставления. Я думаю, у артиллеристов был минимум ракетный комплекс, оснащенный чем-то не слабее «Геенн». Вспышка получилась такая яркая, что я ее видела, даже зажмурив глаза и зарывшись лицом в Душанину шею. Я настроила Щит на защиту от всего, даже от воздуха. Нам пока хватит того, что у нас в легких. Совсем не хочется превращаться в цыпленка-гриль. Щиты отражали все, что в них ударяло, а я понемногу слабела.
Но Щиты выдержали. В следующий миг сгустилась тьма, и по Щитам забарабанило что-то вроде дождя или града. Я перевела Щит в физический режим, чтобы прикрыться от останков гога.
Но я сразу поняла, что это была большая ошибка.
Я-то думала, что та вонь была сущий кошмар. Но эта вонь… Просто непередаваемо. Я зажала нос и прикрыла его обеими руками, потом, вспомнив о противогазе, выудила его из рюкзака и натянула на голову. До чего ж хорошо, что я догадалась захватить противогаз! Несколько глотков благословенного чистого воздуха – у меня аж слезы потекли от облегчения. Или все-таки от вони… Слов нет описывать этот запашок.
Мы с Душаной выждали, пока на Щиты перестанет валиться всякая дрянь, а потом с силой выгнули их наружу, чтобы сбросить ослизлые ошметки и прочую пакость.
Когда мы смогли снова видеть сквозь Щиты, нашим глазам предстала новехонькая воронка посреди поля. Колосья занялись огнем, но они были еще незрелые, поэтому пламя унималось само собой. Когда дым развеялся, я помахала артиллеристам и, повернув микрофон под противогазом, сказала военным:
– Охотница Рада командованию артиллерии. Готовы ко второму раунду?
На том конце закашлялись; кого-то как будто тошнило. Потом послышалась цветистая ругань. Настолько цветистая, что я поневоле прониклась уважением к командиру артиллеристов.
– Я ведь думал, что эти твари только снаружи воняют, – закончил он свою тираду. – Вас понял, Охотница. Готовы ко второму раунду.
– До скорого, ребята, – сказала я военным и окликнула: «Ча!»
«Уже иду, – отозвался вожак моей стаи. – Встретимся на полпути: это существо сообразило, что вы сделали с его приятелем. Оно само идет к вам в руки. Ты его мигом загонишь куда нужно».
Расправившись с гогом и магогом и встав с наветренной стороны, подальше от смрадных останков, я вызвала Молота. В конце концов, это его Кент назначил командиром. Он ответил сразу же:
– Мы зачищаем город. Здесь не только змеелюди – еще красные колпаки и собаки дьявола.
Собаки дьявола – тоже из тех пришлецов, о которых я только слышала. На Горе они не водились. Наверное, потому, что горы им не нравятся, они предпочитают равнины или невысокие холмы. Это безголовые псы, которым при всем при том ничего не стоит разорвать вас на части.
– Давай к нам! Закончим – и сразу к остальным, – продолжил Молот.
– Вас поняла, Молот, – ответила я.
Иконки братьев двигались по карте. Последнее, что приказал мне Кент: держаться Молота и Гвоздя. Вот сейчас я и исполню приказ. Братья были где-то в центре города, и я направила Душану туда. Остальные Гончие собрались вокруг нас, а Ча бежал рядом с Душаной, чуть ли не впритирку.
«Думай о службе», – мысленно приказала я себе. Да, здешняя Охота – это не то что дома, тут какой-то кавардак, а не Охота, но у меня же лучшая в мире стая, и нам ничего не грозит, пока мы вместе. «Мирддин, бери Хеваджру и Бэгце и ступайте в квартал направо. Шиндже, вы с Дергачом и Калачакрой – в квартал налево. Гвалхмай, ты с Кусачом и Ченрезигом – вперед. Держитесь ярдах в ста от меня, будьте осторожны со всеми, кого найдете, а если напоретесь на неприятности, гоните эти неприятности к нам с Ча и Душаной. – В каждой тройке двое изрыгают пламя и один умеет бацать – он будет разведчиком. А со мной остались Душана и Ча: если мы наткнемся на что-то, что нам не по силам, мы все вместе бацнем от него подальше. – Если неприятностей не возникнет, тогда выжигайте все живое, кроме людей и домашних животных. Нужно зачистить город, и чем быстрее, тем лучше».
Все Гончие кивнули и разбились на тройки. А мы с Ча и Душаной продолжили наш путь к Молоту и Гвоздю.
Множество зданий горело, но тушить пожар никто не выбегал. Ничего удивительного: даже на Горе мы гасили пламя только после ухода пришлецов. Хочется верить, что все обитатели этих домов сидят в надежных убежищах. Здесь, в Бенсонвилле, совсем не так, как, например, в Анстоновом Роднике; тут все попрятались в укрепленные укрытия и дожидаются прибытия Охотников и армии. А дома никто бы не прятался и не дожидался: едва открывался первый Портал и оттуда появлялись пришлецы – деревенские сразу хватали оружие и начинали обороняться. Я понимаю, почему цивам в Пике запрещают носить оружие. Но этот-то городишко вдали от Барьеров – неужели и здесь действует запрет? Похоже, да, потому что тут кругом брошенные трансподы, запертые двери, опустевшие кафе и магазины – и ни единой живой души. И никаких следов насилия. Не могли же пришлецы поубивать все население, не пролив ни капли крови.