Да уж, «хитро» – не то слово. До чего же замечательно, что я Элита. Если мы с Джошем когда-нибудь еще придем штрауссировать, надо будет вести себя как Искра.
Потом мы захотели есть и пить – вернее, это Джош захотел есть. И мы остановились у фургона с едой. Это был обыкновенный грузовой транспод с оконцем посередине вместо прилавка. «Уличная еда» – Джош это так назвал. Совсем незамысловатая пища: фалафель с зеленым салатом, помидорами и перчиком, и все это в пите. А мне эта еда напомнила о доме. Оказалось, я голоднее, чем думала. Я это поняла, как только впилась зубами в фалафель. Наверное, желудок понемногу отходит от переживаний.
У входа в клуб «Джунгли» тоже толпился народ, однако надолго мы там задерживаться не стали. Величайшие из великих, которые прикатят сюда потанцевать, меня не очень-то интересовали. А вот на фасад поглазеть стоило: световые панели там были дивные, причем совсем не такие, как на Штраус Палаццо. Глядя на них, мы словно оказывались глубоко в джунглях, на берегу реки. Тут и там к реке подходили животные, чтобы напиться, и время от времени какой-нибудь зверь поднимал морду и глядел прямо на публику. И еще звучала музыка, по большей части барабаны, а в воздухе стоял какой-то тяжелый необычный дух.
– Ну что, довольно с деревни городских красот? – спросил Джош.
Я кивнула. Деревни тут вообще-то слонялось порядочно: приезжие разглядывали витрины с дорогой одеждой, которая им не по карману, с модными аксессуарами, продвинутыми гаджетами. А я ничего не могла с собой поделать: все думала, как это опасно, когда так много стекла, и какой ад тут начнется в случае атаки пришлецов.
Сверившись с перскомом, Джош свернул на очередную улицу. И моим глазам предстало удивительное зрелище.
Деревья.
Хорошо освещенные, но самые настоящие – и много. Всего в квартале от нас. Мы двинулись к деревьям – и вскоре очутились на опушке леса площадью в один квартал.
По зеленому кварталу бежал ручей, деливший маленький лес надвое. В ручей низвергался водопад. И все это было покрыто проволочным куполом.
– Людям нужна природа, – пояснил Джош, заметив, что я озадаченно моргаю. – Это называется «арборетум». Одно из самых приятных мест тут, в округе, и вход бесплатный. А купол служит надежной защитой. В него встроена куча всяких опций, пришлецы сюда не прорвутся. А кто прорвется – тот протянет недолго.
Джош отворил калитку, и мы вошли.
Дорожка из гравия вела от калитки, петляя между деревьев. Мне этот арборетум с первого взгляда показался очень странным. Во всем ощущалось что-то не то.
Сперва я не могла понять, что именно, а потом поняла. Здесь все было идеально ухожено и прилизано и отличалось от дикого и природного, как настоящая я – от той девицы, что недавно штрауссировала с Джошем в Палаццо. Дорожка такая ровная, будто специальный человек только тем и занимается, что каждый час ровняет ее граблями – примерно как некоторые наши монахи ровняют дорожки в саду камней. Трава высотой ровно дюйм – везде! Цветы и декоративные кустарники рассажены – кто бы сомневался! – очень продуманно: неловкая нога ни обо что не споткнется. И кусты аккуратно пострижены: ни один непослушный прутик не грозит никого оцарапать. А что до деревьев, то лиственные и хвойные посадили вперемежку и явно с задумкой: даже когда зеленые деревья сбрасывают листву, вид все равно получается красивый.
Мы брели по дорожке, и я вздохнула:
– С тех самых пор как приехала, я впервые в своей тарелке.
– Вот для этого я тебя сюда и привел, – сообщил Джош.
Джош указал мне на скамейку рядом с водопадом. Эта скамейка настолько ярко освещалась, что остальные парочки, вероятно, ее попросту отвергли. Я уселась, и Джош устроился рядом.
– Ну и как ты? Держишься? – спросил Джош, беря меня за руку. – Не волнуйся, тут можно разговаривать свободно. Вода так шумит, что нас никто не услышит. Разве что кто-то заморочится отыскать эту запись и устранить шумы.
– Тогда этот кто-то уполномочен нас подслушивать. – Я слабо улыбнулась. – Держусь я или нет? Я боюсь. Раньше мы не знали, кто меня преследует. Тогда я тоже боялась. И сейчас боюсь не меньше, только по-другому. Тогда мы могли лишь гадать. А сейчас нам известно, что мой недруг знает Пик и штаб вдоль и поперек.
– Но ему до тебя еще добраться надо, – напомнил Джош. – Между ним и тобой многослойная защита.
– Неси я дозор в Отстойнике соло, тогда боялась бы больше, – призналась я. – Там полно вайвернов и всяких тварей, Асу ничего не стоило бы натравить их на меня. Но только если Жители ему позволят. Вот в чем штука. Что там у Аса с Жителями, мы толком не знаем. Идем на ощупь, во тьме.
– Нам всем приказано быть начеку, караулить его, – мрачно сказал Джош. «Нам всем» – то есть «всем Псаймонам». – По сути, это означает караулить какого-то психа, что никак не облегчает дела.
– Ага, особенно если он носит что-нибудь вроде псайщита, – заметила я. – У Жителей есть и магия, и псай. Никогда не скажешь, что у Жителя на уме, пока не сойдешься с ним нос к носу в буквальном смысле слова. Логично предположить, что у них есть некое подобие псайщитов. Почему бы им и Аса заодно не прикрыть?
Джош задумался. Потом прикусил губу.
– Значит, если у Аса есть псайщит… и он знает способ изменить внешность…
– Человек может пройти сквозь сам Барьер, даже не через башню, – сказала я. – Это зверски больно, если ты не сидишь в транспорте, но возможно.
– Да? – спросил Джош слегка упавшим голосом. – А я и не знал.
– Он и в поезд может сесть, – неумолимо продолжала я. – Доберется до ближайшей деревни и купит там билет. Это вы в Пике думаете, что ничего нельзя купить без счета в банке, привязанного к перскому. Но там, – я неопределенно помахала рукой, – полно городишек и деревень, население которых в жизни не доверит свои капиталы какой-то штуковине, которая может сгинуть в ядерной катастрофе. Мы признаем только наличку – только деньги, напечатанные в Пике. Если Ас захочет легально попасть в Пик, ему всего-то нужно поехать в какое-нибудь местечко, продать там что-нибудь ценное – скажем, ювелирное украшение, – получить за него деньги, купить себе билет и сесть в поезд до Пика.
Джош воззрился на меня, явно не веря своим ушам:
– Хорошо, но вот, предположим, он сел в поезд, приехал сюда, и тут… – Джош умолк. – Есть ведь службы безопасности, в конце концов… Хотя он же Маг – что ему эти службы, верно?
– Верно, если о Жителях рассказывают правду. Они будто бы могут как угодно изменить внешность или вообще стать невидимками. Ас к тому же хорошо знает Пик, – невесело заметила я. – Слушай, а ему же проще всего заделаться Псаймоном! Вы же не снимаете псайщитов, да? Вот Ас и будет выглядеть убедительно. И никто не станет глядеть в глаза Псаймону.
– Нет-нет, такое исключено. У каждого из нас на воротничке эмблема со встроенным идентификационным чипом. Если Псаймон проходит через какой-нибудь сканер, это сразу регистрируется. Даже перском, если он расположен особым образом, распознает этот чип. Да правда же, – прибавил Джош, заметив мой скептический взгляд.
– А это еще зачем? – бесцеремонно осведомилась я.
– Потому что проще всего выдать себя именно за Псаймона, – пояснил он. – А так, если сканер регистрирует форму Псаймона, но без чипа, он подает сигнал тревоги.
Мы сидели взявшись за руки, но от этого не было ни волнительно, ни тепло внутри. Мне было скверно и тошно.
Кажется, Джошу тоже. Этот наш разговор и ему не навевал ничего хорошего. К тому же мы мимоходом затронули тему Псаймонов, а от этого Джош всегда напрягался. Думаю, псайкорпус не одобряет, когда псаймонские дела обсуждаются с обычными людьми. Обычным людям о Псаймонах много знать не полагается. А Псаймонам не полагается слишком близко сходиться с простыми смертными. Стало быть, повод напрячься у Джоша имеется. И по-моему, этот повод не единственный. Однако я никак не могу понять, что еще его гложет. То ли это как-то связано с работой, которую я делаю для дяди, то ли он знает о погибших в водостоке Псаймонах и скрывает, что знает. Но зачем ему скрывать?
– Прости, я испортила весь вечер, – пробормотала я после затянувшейся неловкой паузы.
– Я сам об этом заговорил, меня за язык никто не тянул, – вздохнул Джош. – Но я тебе вот что скажу: псайкорпус, армия и префектура на ушах стоят из-за побега Аса. С твоего-то дяди, разумеется, взятки гладки: ведь он требовал засадить Аса в одиночку с усиленной охраной. А остальные себя выгораживают как умеют. Армия валит на псайкорпус: дескать, как же так, он все это время готовил побег, а ваши оперативники все проморгали, следить надо было лучше. Псайкорпус валит на армию: сами ему вольницу устроили, вот и получите. У них и так-то терки в премьерском кабинете, а теперь они и вовсе как с цепи сорвались.
Мы посидели еще, и меня немного отпустило, но дальше пары поцелуев никто из нас не пошел. У меня не было настроения работать на камеру, и к тому же я хоть и не сразу, но смекнула, что это место охраняемое. А значит, оно нашпиговано разными защитными примочками и наверняка тут денно и нощно дежурит Псаймон. Джошу абсолютно ни к чему, чтобы псайкорпус совал нос в его личную жизнь. Одно дело позировать для камер, другое – когда Псаймон заводит с кем-то серьезные отношения.
Транспод доставил нас обоих к входу в штаб. Можно было бы в трансподе позволить себе кое-что, не только поцелуи, но у нас у обоих Ас никак не шел из головы. В общем, к романтике обстановка не располагала.
Но признаться, мои мысли занимал не только Ас, а еще и Джош. И мысли эти были тревожные: если встанет выбор между мной и псайкорпусом – что он выберет?
10
По-моему, этот зал походил на пещеру. Не такой уж он был громадный: ну, может, с половину бассейна. Но он был совсем пустой, и, видимо, от этого казался большим. Стены и пол здесь обили каким-то мягким бежевым материалом, чтобы было не больно падать и стукаться.
– Так чему ты научился?
Марк Паладин переминался с ноги на ногу. Мы с ним оба оделись, что называется, неофициально, для тренировки – в просторную одежду, не стесняющ