– Ой, Гвоздь, прости меня, прости…
Это я во всем виновата. Мы с Гвоздем шли рядом: если бы меня рядом не было, Ас бы не напал на него. А если бы я не прохлопала все на свете, я бы вскинула свой Щит или Щиты Гончих и Гвоздя бы не отбросило так далеко.
Мне не хотелось идти в оружейню. Как я посмотрю в глаза Молоту? Гвоздь был со мной, когда Ас нанес свой удар. Скорее всего, я последний человек, видевший Гвоздя живым. Как я скажу об этом его брату? И к тому же я не кинулась Гвоздю на выручку – как я в этом признаюсь? Хотя у меня и не было никакой возможности кидаться на выручку: Ас горел навязчивым желанием разметать меня на молекулы. Но что с того? Я подвела Гвоздя, моего собрата по Элите. Я – Охотница с одиннадцатью Гончими. Мне полагается творить чудеса, так ведь? И что я скажу Молоту в свое оправдание?!
Есть я не хотела. После того как меня стошнило, в животе все скрутило узлом, и я опрокинула в рот два питательных напитка. Потом минут пять постояла под душем и переоделась. И лишь после этого направилась в оружейню, все еще раздумывая, что сказать Молоту. Путь до оружейни показался мне одновременно и нескончаемым, и совсем коротким. Ладно Молоту – а что я скажу всем остальным? Если такая атака повторится, как мы дадим отпор? Кто-то из нас погиб, мы все измочалены, и Псаймоны наверняка примерно в таком же состоянии… Как нам спасти город?
И Ас… Нам еще повезло, что он так приклеился ко мне одной. Если бы он затеял проникнуть через Барьер, у него бы все получилось. Он бы прорубил защиты точно бумагу. А окажись он внутри башни – сумел бы уничтожить устройство, управляющее Барьером, и Барьер бы пал.
Я взялась за ручку двери, а в голове у меня крепко засели Ас и этот Житель-Волхв за его спиной. Ас творил невозможные вещи, он словно преисполнился суперсилы из старинных комиксов. Или подключился к новому источнику могущества.
И у меня в памяти всплыл «мой» Волхв: как он тряс меня за плечи и у меня зубы отстукивали чечетку. И что он при этом кричал. «Перестань грезить наяву, пастырь! Узри, что мы делаем! У могущества есть источник!»
Я так и замерла, вцепившись в дверную ручку. Потому что с этой секунды у меня в сознании начала складываться картинка. Допустим, я вдруг позабыла, что это Житель и что он и его народ – наши злейшие враги. Допустим, я простила ему его странности.
Жители почти всегда изъясняются загадками. «У могущества есть источник» – это он мне чуть ли не пальцем тыкал в Аса: вот, дескать, полюбуйся на него подзаряженного. И он имел в виду не одного Аса, но и всех пришлецов. Волхв прекрасно понимал, что для меня он враг. И что я не поверю ни единому его слову, пока не увижу собственными глазами.
Итак, мне надо отвлечься от источника – то есть от Жителя – и сосредоточиться на смысле предупреждения. Во-первых, «все не то, чем кажется». Это я, положим, знала и без Волхва. Но он явно говорил мне о чем-то, чего я не вижу прямо у себя под носом.
Прямо у себя под носом. Как только Житель наорал на меня – явился Ас.
Ас в его нынешней версии вытворяет такое, что раньше никому и не снилось. Он более могуществен, чем все, кого я знала, даже чем Учителя. И Житель-Волхв стоял у него за спиной, ничего не предпринимая – по крайней мере до того момента, когда ему и Асу пришлось срочно спасаться бегством от Мирддина с Гвалхмаем.
Но если «мой» Волхв был прав, то я, получается, грезила наяву. А что, если… Что, если Житель-Волхв в действительности что-то делал? Что-то незаметное глазу.
Что, если это он служил источником могущества Аса?
Один из Учителей любил повторять: «Как поймешь, что свеча тоже огонь, – считай, согрелся». Если ты уверен в возможности чего-то, ты уже на полпути к тому, чтобы это что-то совершить. Мне никогда не приходило в голову – да и вряд ли кому-то другому приходило, – что магией можно делиться. Но ведь, если подумать, магия – лишь разновидность манны…
Это не такая уж безумная мысль. Охотники ведь подпитывают манной своих Гончих, я сама так делаю. Этот дикий Волхв мог быть для Аса чем-то вроде зарядного устройства. Поэтому Ас и выделывал такие кренделя, о каких и не помышлял со своей – только со своей! – магией в качестве горючего.
А если это так, значит, можно украсть, подарить или разделить не только манну, но и магию. И эти новые сведения могут в корне изменить все. И изменят. Если моя догадка верна, то я знаю, где нам, Охотникам, раздобыть «зарядные устройства».
Все это промелькнуло у меня в голове, пока я открывала дверь в оружейню. И внезапно ко мне вернулось то, с чем я успела за минувшие сутки распрощаться.
Ко мне вернулась надежда.
В оружейню натащили стульев, и народ расселся. Плечи понурены, вид изможденный – все были точно так же, как и я, опустошены и деморализованы. Не говоря уж о повязках, синяках и прочих признаках ранений. Оружейник Кент даже сидел: на одном запястье гибкий лубок, и такой же на другой лодыжке, глаз заплыл, голова перемотана, на правом бедре под штаниной выступает повязка. Я в жизни не видела его сидящим, кроме как в винтокрыле. Когда я вошла, Кент поднял голову и кивнул.
– Ну вот, все в сборе, – произнес он и махнул мне на стул.
Пока я пробиралась между двумя рядами сидящих Элит-Охотников, мне казалось, что все на меня смотрят. Вот ужас. Сама я боялась поднять глаза и встретиться взглядом с Молотом. Но почему-то я его не заметила – и про себя облегченно вздохнула. Потому что я все еще не знаю, что ему сказать.
Кент уже от меня отвернулся:
– Продолжай, Сирена. Так что ты говорила?
– Про псайкорпус трубят все новостные каналы, – прозвучал женский голос из-за моей спины. Незнакомый голос. – Спасибо, мол, доблестным Псаймонам за спасение города. А те клянутся, что, если надо, они снова всех спасут.
– Не спасут. Разве что пришлецы повременят со своей атакой пару недель, – ответил Кент. – Псаймоны так же обескровлены, как и мы. Половина из них у меня на глазах свалились прямо там, у Барьера, а кто-то наверняка и скончался на месте.
По оружейне прокатилось беспокойное бормотание.
– Да и мы чуть живые! – выкрикнула Мей, сидящая через два стула от меня. – Каждый или ранен, или изнурен, а то и все вместе. Вторую атаку нам не выстоять.
У Кента затвердел подбородок, и по его лицу пробежала тень.
– Да, не выстоять. Я…
– Сэр! – Я подняла руку. – Сэр, я… кажется, у меня есть идея.
Вот теперь-то все точно уставились на меня. Я даже поежилась от неловкости и внезапно засомневалась в своем озарении. А вдруг я глупостей напридумывала? Но Кент поощрительно кивнул:
– Давай, Радка, излагай.
При гробовом молчании я поведала про Аса и Жителя-Волхва. Описала, как действовал Ас. Насчет «своего» Волхва я решила все-таки помалкивать, а то все подумают, что он мне малость мозги расплавил. Дары и силы, я бы и сама так подумала. Но у меня одиннадцать свидетелей – и ни одна из моих Гончих и бровью не повела.
– …И отсюда вывод: без внешнего источника магии тут не обошлось. Ас самостоятельно такого учудить не мог, он бы мигом сдулся. До меня это дошло прямо сейчас, когда я заходила в оружейню. И я подумала: вдруг этот Житель-Волхв для Аса не надсмотрщик, а что-то вроде блока питания? Но если Ас такое может, то можем и мы. И это значит, что, отыскав источник магического могущества, мы восстановим силы. – Я не стала вслух прибавлять, что тогда никакой псайкорпус нам не нужен. Всем и так пришла в голову эта мысль, тут к гадалке не ходи. – Представьте, что мы начудесим, если у каждого будет вдвое, втрое больше магической мощи!
– Ну допустим… – скептически протянул Кент. – А какой блок питания ты имеешь в виду? И как, по-твоему, мы проверим твое предположение?
– На оба вопроса ответ знают Гончие, сэр, – сказала я. – И я спрошу у них.
Элита заволновалась. Охотники переглядывались, снова смотрели на меня. По оружейне пополз взбудораженный шепоток. Народ определенно решил, что я спятила. Оно и понятно. Но сейчас надо выложить Элите все, пока они еще не совсем уверились в моем помешательстве. Поэтому я продолжила, перекрывая громкое шушуканье:
– Понимаете, Гончие – они же магические создания. И они питаются манной. И возможно, они способны превращать манну в магию. Я знаю, что некоторые из нас умеют подпитывать Гончих манной ради исцеления. Не исключено, что Гончие могли бы так же подпитывать магией нас.
– Слишком много «возможно», – заметил Пожар, сидящий справа от меня.
Вот уж кто выглядел страшнее смерти. Голова у Пожара была вся в бинтах, а рука висела на перевязи. Ясно, откуда у него эта подозрительность. Но у меня имелся наготове ответ. А если я и окажусь не права… Ну что же, на нет и суда нет. Хуже-то все равно не будет.
– Это легко проверить, – сказала я. – Я призову вожака своей стаи и спрошу его. Я бы и раньше спросила, но эта мысль пришла мне сейчас, у самого порога.
Кент нетерпеливо махнул рукой: давай, мол, призывай, не тормози.
Я встала, вышла на середину оружейни и с усилием собрала магию внутри себя. Усилие причинило мне боль – давненько уже ничего такого со мной не случалось.
Что-то тяжело, болезненно забилось у меня глубоко в груди, а потом растеклось по телу слабостью – знаете, так бывает, если перетрудишь мышцы, а потом пытаешься еще что-то сделать, не дав им передышки. Но боль – это ерунда, главное, что за двенадцать часов отключки во мне собралось достаточно сил для призыва хотя бы одной Гончей. Я начертила Письмена и отворила Путь.
Ча выпрыгнул из Портала в обличье грейхаунда и замер, поглядывая то на меня, то на Кента. И ждал, что я скажу.
– Ча, – начала я вслух, – ты знаешь, у нас тяжелая пора. Если пришлецы атакуют прямо сейчас, нам не выстоять. Одни мы не справимся. Поэтому я хочу спросить у тебя: могут ли Гончие делиться магией с Охотниками? А если могут, то станут ли?
Ча склонил голову набок и задумался. Вся Элита, затаив дыхание, не сводила с него глаз. Наконец Ча медленно кивнул. По оружейне прошелестел облегченный выдох.