Татьяна Львовна Попова-Маневич до сих пор считает несколько дней, проведенных с отцом в Вене, самыми счастливыми в своей жизни. К рассказу о дочери «Этьена», свято хранящей память об отце, следует добавить, что во время Великой Отечественной она закончила Военный институт иностранных языков, работала по линии Разведуправления. В конце войны ей довелось переводить на русский язык не только гитлеровский план «Барбаросса», который наши разведчики обнаружили в сейфах руководства рейха, но и надписи на немецких знаменах — отбирали из них самые значимые, — которые во время Парада Победы 24 июня 1945 года были брошены на брусчатку Красной площади.
…Более чем за десять лет до начала Великой Отечественной войны военный разведчик Лев Ефимович Маневич помогал своей стране готовиться к грядущим испытаниям. Его дочь помогла поставить в этой войне последнюю точку.
А. БОНДАРЕНКО
Дмитрий Быстролетов
В 1963 году журнал «Азия и Африка сегодня» в шести номерах подряд опубликовал путевые записки Д. Быстролетова, в которых автор от имени некоего ван Эгмонта увлекательно рассказывал о своих наполненных приключениями поездках по странам Африки. Очерки, сопровожденные рисунками автора, густо населены колоритными характерами, ярко раскрашены деталями африканской природы. В этом путешественнике по всему чувствуется человек, истоптавший в джунглях не одну пару ботинок.
В 11-м номере журнала за тот же год автор под знакомой фамилией завершает путевые записки «Катанга, год 1937». Во вступлении к статье говорится, что Д. Быстролетов путешествовал в том году по Конго.
Сказать по правде, этими публикациями я был потрясен. Познакомившись к тому времени с судьбой Дмитрия Александровича, я уже знал о том, что к 1937 году он оставил за своими плечами полную риска жизнь разведчика в Западной Европе, что выпавших на его долю приключений и экзотики хватило бы на целую дюжину героических биографий.
Еще я знал, что Африка вроде бы не являлась предметом его профессионального интереса. Возможно, это поможет вам понять, что речь пойдет о человеке во всех отношениях необыкновенном.
Многие личные дела разведчиков-нелегалов хранятся в Особом секретном фонде Архива СВР. Используя документы из этого закрытого архива, мы можем рассказать об одном из лучших разведчиков предвоенных лет Дмитрии Александровиче Быстролетове.
Две поблекшие от времени казенные папки. На обложках — крупные типографские надписи: «Дело-формуляр №…». Чуть ниже от руки, но тоже крупно: «Кличка “Ганс”». Вверху гриф: «Совершенно секретно». Сотни аккуратно пронумерованных листов разного формата — от стандартных страниц с машинописным текстом до невзрачных клочков бумаги с еле различимыми карандашными буквами. Автобиография, разведдонесения, переписка, прошение о выдаче со склада сапог, денежные расписки, протоколы допросов, воспоминания, служебные аттестации… Целая жизнь.
Синий конверт с двумя фотографиями. На одном снимке изображен позирующий салонному фотографу изысканный молодой человек. Тонкие интеллигентные черты лица. Круто выгнутые брови. Аккуратно подстриженные усы. Набриолиненные волосы. Одет этот джентльмен не иначе как в смокинг, и не исключено, что где-то рядом находятся принадлежащие ему трость и цилиндр. По всей видимости, фотография сделана, когда он был «графом».
На другом снимке лицо того же человека — только в обрамлении темной бороды. Тогда он жил под другой легендой — «бизнесмена».
Я, Дмитрий Александрович Быстролетов, родился 17 января 1901 года в крымской деревне Акчора как незаконный сын деревенской учительницы… До 15 лет я жил при матери. Мать моя — дочь сельского священника. Воспитала она меня без религии. Мать была близка к тогдашним либералам — ездила на север для передачи денег ссыльным…
Из сказанного следует, что при воспитании я не получил революционной зарядки, но в то же время и не получил ничего, что связывало бы меня со старым миром — с царизмом, религией, буржуазной идеологией и собственностью. В Октябрьской революции мать активно не участвовала, но Советскую власть в нашем городе мы встретили без каких бы то ни было оппозиционных настроений. Мне тогда было 16 лет, политика меня не интересовала, я увлекался морем. Поступил в мореходную школу в Анапе, летом плавал, а зимой учился.
Из справки КГБ СССР на Быстролетова Д. А. (он же «Андрей», он же «Ганс») от 18 декабря 1968 года
После окончания мореходной школы в Анапе в 1918 г. «Андрей» плавал вольноопределяющимся матросом на судах «Рион» и «Константин», в 1919 г. с последним судном попал в Турцию. В 1920 г. вернулся в Россию, приведя в составе команды парусник «Сергий» в советский порт. В 1921 г. вновь нелегально выехал в Турцию, где учился в русской гимназии. В 1922 г. «Андрей» переехал в Прагу и как эмигрант поступил в университет. В 1924 г. резидентура ОГПУ в Праге привлекла «Андрея» для работы по эмиграции.
Из автобиографии
С начала 1925 года я стал работать под руководством резидента в Праге, выполняя различные нелегальные задания. В апреле 1925 года моя работа в ОГПУ была оформлена: мне назначили месячный оклад, перевели на оперативное разведывательное направление, а для легализации устроили в торгпредство.
Я занимался сначала экономической разведкой, а затем, усвоив соответствующие приемы и технику, перешел к вербовке агентуры в посольствах, к получению диппереписки, к нахождению источников в МИДе и к военно-технической разведке. Кроме того, я нес полную нагрузку по торгпредству и за пять лет прошел путь от регистратора бумаг до заведования информационным отделом. Вел экономическую работу, писал для специальной прессы в СССР и Чехословакии, редактировал и издавал официальный бюллетень торгпредства.
Из воспоминаний Д. Быстролетова
В апреле 1925 года в Москве состоялся 1-й съезд Пролетарского студенчества. Полпредство командировало меня в качестве представителя зарубежного студенчества, и вот таким «иностранцем» я явился в Москву.
В Праге меня предупредили, что в Москве со мной будут говорить очень важные лица. И действительно, в конце апреля меня отвели в б[ывший] Долгоруковский особняк, где в маленькой комнате на диване лежал одетым усталый сонный мужчина средних лет, а рядом на стуле, задом наперед, положив руки на спинку, сидел и курил мужчина помоложе, брюнет, раскосый. Потом мне сказали, что лежал А. X. Артузов, а сидел М. Горб. Был еще один стул, и мне предложили сесть. Я не знал, кто эти люди и что они от меня хотят, но чувствовал, что это большие начальники и что от разговора зависит моя будущая судьба. Мне шел тогда 25-й год, я был недурен собой и одет в мой лучший костюмчик, что особенно бросалось в глаза на фоне толстовок и тапочек московских студентов. На лице Горба отразилось явное недоброжелательство. Он взглянул на меня и стал угрюмо смотреть в угол. Артузов, напротив, с видимым интересом принялся рассматривать меня и мой костюм, не скрывая доброжелательную улыбку.
— Ну, давайте знакомиться. Рассказывайте все о себе. Не тяните, но и не комкайте. Я хочу знать, из какой среды вы вышли.
Я рассказал все честно и прямо о своем предполагаемом незаконном происхождении от графа Алексея Толстого, о похождениях в эмиграции. Горб нахмурился и окончательно помрачнел. Артузов расхохотался при рассказе о комичных эпизодах из жизни деда со стороны матери — казака.
Генерал-адъютант А. И. Чернышев. Гравюра 18 10-х гг.
Наполеон Бонапарт в коронационной одежде. Жерар. 1804
Медаль в честь победы французской армии под Аустерлицем
Битва под Аустерлицем 1 805 года. Гравюра
Медаль в честь победы Австрии над Францией под Асперном. 1809
Александр I
Эрцгерцог Карл в битве под Асперном 1809 года. И. П. Крафт. 1822
Граф А. И. Морков, русский посланник в Париже в 1807 году
П. Я. Убри
Развлечения в парижских салонах. (Фокусник.) Гравюра Л.-Ш. Рюота. 1800-е гг.
К. В. Нессельроде. Е. Исабе. 1814
A. Б. Куракин, русский посол в Париже.
B. Л. Боровиковский. 1801–1802
Император Александр на параде в Петербурге. Акварель 1800-х гг.
Маршал Ж. Б. Бернадот, будущий король Швеции Карл XIV
Генерал Савари, министр полиции Франции с 1810 года
Свидание Наполеона с Александром в Тильзите в 1807 году. Вольф
Военный агент Сербии накануне войны полковник В. А. Артамонов
Полковник австрийского Генерального штаба А. Редль
Мобилизация в Петербурге в августе 1914 года
Стрелковая рота на марше
Учения в противогазах. 1916
Переодетые русские шпионки в городе и сельской местности. Листовка австрийской полиции периода Первой мировой войны
Арест немецкого шпиона русскими крестьянами
Генерал А. А. Игнатьев. 1934
Русский фронтовой разведчик
Австрийские солдаты в русском плену
Лев Маневич (крайний слева) среди коллег. 1920-е гг.
Итальянский истребитель, данные о котором передал в Москву Маневич
Париж. Открытка 1930-х гг.
Ян Черняк
Иван Чичаев
Карлов мост. Прага — перевалочный пункт для многих советских разведчиков 20—30-х годов
Выслушав, Артузов обратился к Горбу:
— Ладно, ладно, Миша, все проверим, все в наших руках. Но товарища мы к делу пристроим. Испытаем в работе, а там будет видно.
Горб молчал.
— Пустим его, Миша, по верхам. Ты понял меня? По верхам. — Артузов поднял руку к потолку и, все еще лежа на диване, пошевелил в воздухе пальцами. — Посмотрим, чего он стоит. Где вы хотели бы у нас работать?
— Я не знаю… — начал я, но видя, что робость не произведет хорошего впечатления, добавил, выпятив грудь: — Там, где опаснее!