— А какое отношение контрразведка имела к королю? — спросил я.
— Самое прямое.
Михай, 26-летний летчик, любимец фрейлин — десяток доступных дам он возил с собой, не очень задумывался о власти. Зато его мать Елизавета была женщиной умной и хитрой. Спецслужбам выдали задачу: поставить во главе Румынии лидера компартии страны Георгиу-Дежа. Разыграли именины командующего фронтом Федора Ивановича Толбухина (хотя на самом деле ничего подобного не было), пригласили на торжество Михая, вручили ему полководческий орден Победы, вернули шикарную яхту, угнанную из Констанцы в Одессу. И под хорошее угощение подсунули проект указа о награждении Георгиу-Дежа самым высоким румынским орденом. Все газеты об этом сообщили. Михаю внушили, что новую, коммунистическую власть он возглавить не может, но и королевское звание снять с себя — тоже. Король погрузил имущество в вагоны, и его с почестями отправили в Швейцарию, подарив на прощание самолет. Потом он перебрался в Бельгию.
Даже в весьма почтенном возрасте Петр Иванович помнил много живых деталей, из которых, в общем-то, складывается история. Однажды в послевоенной Германии у командующего Советской группой войск генерала Василия Чуйкова его домработница, из репатрианток, едва не украла шестилетнего сына. У этой женщины в западном секторе Берлина арестовали дочь. Недавние союзники поставили условие: приводишь сына русского командующего — получаешь свою дочь. Войсковая охрана похищение проспала, а подчиненный Ивашутина, оперуполномоченный, живший в соседнем доме, заметил женщину с узлом вещей и мальчиком и задержал. Ивашутин позвонил Чуйкову, тот примчался, лично допрашивал злодейку. Не сдержавшись, даже ударил ее по лицу…
Я попросил Петра Ивановича рассказать о другой войне, афганской.
— Никаких рекомендаций по Афганистану мы не давали, а только очень скромно информировали, — отвечал он.
Начальник Генштаба Огарков примерно за 7—10 дней до ввода войск собрал своих заместителей, спросил: «Нужно ли вводить войска в Афганистан?» Начали, как всегда, с разведки, то есть с меня. Я минут пятнадцать объяснял, что мы можем получить то, что получили американцы во Вьетнаме. Все девять замов и начальник ГлавПУРа были против. Но наше мнение игнорировали.
В Ташкент, где начальник ГРУ был в командировке, позвонил один из его заместителей, спрашивает: посылать ли вместе с 4-й дивизией в Афганистан нашу разведывательную технику? Так Петр Иванович узнал о принятом на самом верху решении. Одиннадцать раз Ивашутин был в Афганистане. В общей сложности, как подсчитал, провел там год и восемь месяцев.
— Все Устинов меня гонял, — снисходительно улыбнулся он, имея в виду тогдашнего министра обороны. — А войны там не было — зря о ней шумят: фронта не было, орудий, танков и самолетов у противника не было.
В Афгане по рекомендации Ивашутина создали такую разведку, «какую мир не видывал». Это было совмещение разведки, контрразведки и боевых подразделений. В группу входили оперативные работники из стратегической разведки, знающие языки и умеющие вербовать агентов из местного населения, и офицеры из Ташкентской бригады спецназа с рацией и боевыми средствами. О душманских караванах, их составе знали через четверть часа после начала движения. Так загнали противника в горы. Там выявляли душманов с помощью авиационной разведки и не позволяли им объединяться, создавать большие силы.
Ивашутина можно считать и крестным отцом «мусульманского» батальона, который брал прекрасно укрепленный дворец Хафизуллы Амина в Кабуле. Как рассказывал генерал-майор Василий Колесник, все началось с его вызова в 1979 году к начальнику ГРУ. Тогда полковнику войсковой разведки Колеснику была поставлена задача сформировать батальон численностью 500 человек, который состоял бы из солдат и офицеров — таджиков, узбеков и туркмен. Формирование готовилось несколько месяцев, о ходе его регулярно шли доклады начальнику ГРУ. На батальон легла основная тяжесть операции.
Под приглядом Ивашутина было создано в 1971 году и разведывательно-диверсионное формирование «Дельфин» для действий в подводной среде. Спустя три или четыре года неподалеку от советской базы Камрань во Вьетнаме при обследовании американского авианосца погибли двое боевых пловцов. Причем погибли от оружия, к встрече с которым они не были готовы — со специально обученными дельфинами. И тогда Петр Ивашутин настоял на создании подобного питомника на Черном море. Военные помнили, в чем ЦК обвинил министра обороны СССР Георгия Жукова, который создал в середине 50-х армейский (то есть гэрэушный) спецназ (бонапартистские устремления). И потому теперь решение принималось на уровне ЦК.
При генерале армии Ивашутине военная разведка оперативно работала во многих регионах мира. О том, что турки решили направить свои корабли к Кипру с целью захвата половины острова, ГРУ сообщило руководству Минобороны за сутки до начала операции. А Генштаб промедлил. Случаев запаздывания было много. ГРУ знало, что американцы, пытаясь ввести нас в непроизводительные расходы, блефовали со «звездными войнами», но наверху опять же не послушали. О положении в «горячих точках» планеты начальнику ГРУ приходилось докладывать на Политбюро. Партийная верхушка колких вопросов не задавала, данным разведки верила. «Я докладывал только то, что проверено, о непроверенном молчал», — заметил генерал.
Приведу еще два свидетельства.
Генерал-полковник Федор Ладыгин, в 1992–1997 годах начальник ГРУ:
— Любой непредвзятый аналитик увидит, что характер действий США и их союзников в ходе военных действий против Ирака в 1991 году и против Югославии в 1999 году развивался (за исключением задействования наземных сил, до этого дело не дошло) в полном соответствии с оценками П. И. Ивашутина задолго до этих событий.
Генерал-лейтенант Григорий Долин, бывший начальник политотдела ГРУ:
— Во время боевых действий в Ливане начальник Генерального штаба срочно потребовал данные о политических партиях этой страны. Петр Иванович с ходу по памяти доложил о примерно 20 партиях, назвал фамилии руководителей, привел краткие биографические данные, рассказал о межпартийных отношениях…
— Я имел аппараты в 92 странах и считал, что этого мало, — пооткровенничал Петр Иванович Ивашутин со мной. Правда, признал, что был далеко не во всех. — Вот в Латинской Америке не был, в Соединенных Штатах, хотя коллеги настойчиво приглашали. Приеду, и все газеты напишут: тут начальник русской военной разведки — держите карманы! Начальник военной разведки США, в прошлом военный атташе в Советском Союзе, хорошо знал русский язык, приехал к нам с интересным предложением: раз политики не могут наладить отношения, давайте делать это по военной линии — обмениваться лекторами, представителями разведок, потом начальники генеральных штабов повстречаются. Словом, как с Китаем, где начали восстанавливать отношения с пинг-понга. Я доложил, но от министра обороны Устинова не получил ни ответа ни привета.
…В том дачном разговоре не обошли и тему предательства. Одно из самых громких дел — генерала Дмитрия Полякова, американцы дали ему оперативные псевдонимы «Цилиндр» и «Топхэт». В 1962 году, находясь в командировке в США, он предложил свои услуги ФБР, выдал двух наших нелегалов. У Ивашутина с первой встречи было интуитивное недоверие (все-таки в контрразведке научился людей распознавать) к этому человеку:
— Сидит не поднимая головы, не повернется в мою сторону. Я его больше не пустил за границу.
Начальник управления кадров ГРУ Изотов, бывший работник ЦК КПСС, взял Полякова к себе, в отдел подбора гражданских лиц. Ивашутин приказал перевести Полякова в войсковую разведку, где секретов поменьше. В то время как раз создали третий факультет в отдельном здании, чтобы не смешивать с будущими сотрудниками агентурной разведки. И Поляков работал там лет 7–8. А во время одной из командировок начальника ГРУ Полякова откомандировали в Индию военным атташе. Приказ подписал заместитель Ивашутина Мещеряков. В Индии Полякова, четверть века работавшего на американцев, и раскрыли.
— Отчего происходит предательство? — спросил я наивно.
— Послушайте, вы понимаете суть разведки? — как-то резко, вопросом на вопрос откликнулся он.
— Боюсь, что, как непрофессионал, вряд ли.
— Каждый разведчик старается завербовать другого разведчика, чтобы больше через него получить. Поэтому, естественно, бывает всякое.
Всего за время работы Ивашутина было 9 случаев предательства, семерых раскрыли дома, а двое остались «там».
Он согласился со мной в том, что 80 процентов информации сегодня добывается техническими средствами, а дальше еще больше будет. Однако агентурная разведка своего значения отнюдь не потеряет, даже наоборот: то, что делалось и делается в лабораториях, никакая техника не узнает — только человек.
Генерал рассказывал, насколько это позволено, как вытаскивали из тюрем в «странах пребывания» наших провалившихся разведчиков, в скольких государствах были резидентуры ГРУ в лучшие годы, как вывезли новейшее американское 105-мм орудие, как вытащили в СССР жену и сына знаменитого физика Бруно Понтекорво.
Военная разведка не раз докладывала руководству страны о том, что подготовка к «звездным войнам» — это блеф, что никаких боевых лазеров, способных пронзать наши межконтинентальные баллистические ракеты, не было. Нет и сейчас. Так ли это?
— Знали мы об этом, — отмахнулся мой собеседник. — Я присутствовал при обсуждении этого вопроса в Политбюро. Там превалировало мнение, что это новое направление будет нас подстегивать.
Нынешним разведчикам за границей работать несравненно труднее, уверял Ивашутин. Ведь чем слабее страна, тем неохотнее с ней сотрудничают. Говорил, что он поставил бы ГРУ новую задачу: выявлять среди лиц, посылаемых в Россию, разведчиков, чтобы помочь контрразведке вытаскивать их отсюда. А еще Петр Иванович подтвердил мне слух, который я считал чьей-то выдумкой. Оказалось, что настоящая фамилия его Ивашутич. Просто в одном из документов еще в юности, в 18 лет ошибочно написали окончание на русский манер. С тех пор так и пошло.