По-русски Вартанян-младший к тому времени говорил уже неплохо. Да и сотрудникам школы, и в этом они не ошиблись, показался пареньком смышленым. А то, что просидел он в 1941-м три месяца в тюрьме, англичане явно прохлопали, иначе какая там разведшкола. Помогло, что отец был человеком состоятельным. Вообще британцы принимали во внимание набор благостных стереотипов — не беден, приятен в общении, владеет несколькими языками. Понравилось, что на собеседовании парень «честно» признался, что идет к ним ради хорошего заработка.
Зато конспирация в школе — строжайшая, обучение парами: нельзя будущим агентам знать друг друга. Армян готовили к заброске в Армению, таджиков — в Таджикистан. Геворку удалось познакомиться не только со своим напарником, но и еще с четырьмя соучениками. Установочные данные на них были переданы в Центр.
Профессиональная подготовка была поставлена в школе прекрасно. Английские инструкторы работали с молодежью, не жалея сил и времени. Шесть месяцев Геворка учили, как проводить вербовку, осуществлять шифровку и дешифровку, тайниковые операции. Двусторонняя связь, радиосвязь. Англичане готовили настоящих диверсантов. Курс напряженный, ускоренный. Пожалуй, в те годы будущий Герой Советского Союза такой подготовки не смог бы получить нигде. И по сей день Геворк Андреевич благодарен своим инструкторам — великолепные давали навыки. Англичане в течение стольких лет — наиболее тяжелые оппоненты. И учеба в английской разведшколе здорово помогла Вартаняну в дальнейшей его нелегальной жизни.
Ну а у школы, после пребывания в ней толкового ученика, возникли определенные сложности. После шести месяцев обучения агентов посылали в Индию. Там они тренировались еще полгода, учились прыгать с парашютом. Вартаняну это мало бы чего дало, и отправки в Индию удалось избежать, не доехал он туда. Всю же публику, на обучение которой потратили столько времени и денег, сбрасывали в республики Средней Азии и Закавказья. Однако, к крайнему удивлению англичан, их действительно хорошо подготовленных агентов почему-то быстро ловили. А некоторые, как оказалось, были кем-то перевербованы еще до заброски. Не только Геворком Андреевичем, он признается в этом откровенно, но и другими людьми тоже.
Так что школу пришлось англичанам закрывать. Да еще Агаянц окончательно сразил Спенсера, сообщив ему напрямую, что наши о ней знают. Можно было бы поиграть в кошки-мышки и еще, ведь шли чужие шпионы прямо в руки. А если б вдруг школу перенесли в другой город? Так что Агаянц действовал дипломатично. Когда Спенсер попытался было убедить его, что школа — фашистская и агентуру готовят недобитые немцы, то Иван Иванович вроде бы и согласился. Если немцы прямо на наших с вами глазах готовят диверсантов, то «радиоклуб» необходимо поскорее ликвидировать. И полковнику Спенсеру ничего не оставалось, как согласиться с коллегой-союзником.
Осенью 1943-го Геворку Вартаняну и его «легкой кавалерии» пришлось участвовать в операции совсем необычной. О Тегеранской конференции написано немало толстенных книг, сам Ален Делон снялся в фильме «Тегеран-43», а неудавшаяся операция немцев «Длинный прыжок» превратилась чуть ли не в символ торжества советской разведки над фашистской. Но свидетельства человека, во многом как раз и сорвавшего приказ Гитлера об уничтожении Сталина, Черчилля и Рузвельта, представляют интерес особый.
Началось все с того, что разведчик-партизан Николай Иванович Кузнецов передал в Центр из-под Ровно о возможной попытке покушения в Тегеране на глав трех союзных государств. И в иранской столице, говоря языком современным, началась решительнейшая зачистка. Советская резидентура работала вместе с агентурой с напряжением, по словам Вартаняна, «немыслимым». Появлялись малейшие подозрения — и человека временно арестовывали. Сомнения не подтверждались и его отпускали, однако только после Тегеранской конференции.
Подключили и группу Вартаняна. И до конференции, и во время ее «легкая кавалерия» трудилась днем и ночью. В городе же явно активизировались немецкие агенты-иранцы: постоянные встречи, выходы на иранских военных. Чувствовалось, что готовится нечто.
Однажды пришлось брать немецкого агента прямо на свадьбе. Были сведения, что в покушении может быть замешан именно он. Геворку и его ребятам подсказали: у этого иранца уже есть опыт участия в терактах, и в определенный день и час он будет находиться на свадьбе. Вартанян отправился в этот дом, собираясь незаметно вызвать опасного и, похоже, вооруженного человека. Постучал, ему открыли… Тут вдруг и раздался оглушительный свист: советский капитан, да прямо в форме, призывал свой взвод автоматчиков. Они чуть не впрыгнули во двор, а там вовсю гуляет свадьба — человек двести. Поднялась жуткая кутерьма.
— Зачем? — и сегодня сокрушается Геворк Андреевич. — Я бы этого бандита потихоньку увел. Военные выкручивают ему руки, а у него, как я и думал, пистолет. С головы какого-то солдата падает шапка, и я ее подбираю. Забрасывают арестованного в грузовик и везут в прокуратуру. И чуть не вся свадьба туда же. Люди возбуждены, требуют освободить гостя. Что и кому тут объяснять? Я стою в толпе, наблюдаю. В руках у меня чужая солдатская шапка. И весь шум и гвалт до двух часов ночи. Хорошо, что взяли потенциального участника теракта, но не так же, не так.
Да, случались и неудачи. Перед Тегеранской конференцией надо было брать в городе Казвине опасного человека. Почти наверняка знали, что он участвовал в терактах и поджогах. Пытался вербовать советских солдат. Искали его долго, а адрес установил отец Геворка. В Казвин отправился Вартанян-младший. Два дня вертелся около дома немецкого агента, но так и не смог его обнаружить. На третий день задержали наши солдаты. Не террориста — Геворка. В городе полно советских военных, а рядом крутится какой-то парень в гражданской одежде. День просидел под арестом для выяснения обстоятельств, потом отпустили. Военные, люди из Главного разведывательного управления, по свидетельству Геворка и Гоар Вартанян, работали иногда очень жестко.
Их же «легкая кавалерия» действовала по-иному. Именно она обнаружила передовую группу из шести радистов-парашютистов, которых немцы сбросили недалеко от Тегерана поблизости от города Кума. Городок небольшой, весь в мечетях, и была там у фашистов могучая агентура, советской разведкой еще не разгромленная. Немцы переоделись в местные одежды, перекрасились, как и уже упоминавшийся майор Майер. Очень любили они в Иране использовать хну. Кто-то с перекрашенной бородой работал даже под муллу.
Так начался «Длинный прыжок». Немцы на верблюдах передвигались к Тегерану. Везли с собой рацию, оружие, снаряжение. Осторожничали и сравнительно недлинный путь проделали за десять дней. Поблизости от столицы пересели на грузовик и добрались-таки до города. Засели там на конспиративной вилле на одной из центральных улиц Надери, недалеко от посольств СССР и Великобритании. Немецкая агентура там все здорово подготовила. Первую задачу свою — установить связь с Берлином — передовая группа выполнила. А вот подготовить с помощью агентов-иранцев условия для высадки террористов не смогли: их радиостанцию запеленговали. И «легкой кавалерии» поставили конкретную цель: найти в огромном Тегеране эту радиостанцию. И именно они отыскали, где находится группа немецких радистов.
— День и ночь по 14–16 часов по улицам бегали. Я домой уходила, только когда совсем темно, — вспоминает Гоар Левоновна. — Холодно, жарко, страшно — все равно искали.
Так что пришлось радистам работать уже под колпаком нашей и английской разведок. Передавали они в Берлин сведения под чужую диктовку. Только не надо думать, будто немцы — такие простаки. Кому-то из их радистов удалось подать в эфир условный знак: работаем под контролем. В Германии быстро уразумели, что операция «Длинный прыжок», которую возглавлял Отто Скорцени, началась с сокрушительной неудачи. И основную группу во главе с любимцем Гитлера посылать на верный провал не решились.
Немало споров ведется по поводу того, побывал ли все-таки Скорцени — убийца австрийского канцлера Дольфуса, отбивший в 1943-м дуче Муссолини у итальянских партизан, — в Тегеране или нет. Геворк Андреевич Вартанян ответ знает точный: да, был, но еще до ареста радистов. Крутился возле посольств Великобритании и СССР. Они рядом, в центре. И особенно около американского, что гораздо дальше, в пустынном — тогда — месте. Оно из-за этой самой отдаленности и подвергалось наибольшему риску. И группа Вартаняна подсказала: если террористический акт так или иначе готовится, то в посольство США, которое охранять очень сложно, ехать Рузвельту никак нельзя. Сталин и советская разведка сумели американского президента в этом убедить, и Рузвельт понял, что, вопреки протоколу, безопаснее остановиться в советском.
Ну а фильм «Тегеран-43» супруги Вартанян, конечно, смотрели. И, не вдаваясь в комментарии по поводу в нем накрученного-навороченного, заметили, что есть в картине и правдивый момент. Диверсанты действительно собирались проникнуть в английское посольство через водоканал и совершить теракт как раз в день рождения Черчилля — 30 ноября.
Мог бы оказаться на счету группы Вартаняна и еще один, даже более ранний по времени, успех. Удалось передать относительно точную дату нападения Гитлера на Советский Союз — вторая половина июня 1941-го. Но сообщение тегеранской резидентуры в Центре проигнорировали. Как они оба узнали уже гораздо позже, даже написали: «Материал интереса не представляет».
Как удавалось «легкой кавалерии» вести наблюдение и выходить на фашистских агентов — понятно. Однако каким же способом узнали о готовящемся блицкриге? Ведь были разведчики так молоды, даже юны и неопытны.
Гоар Левоновна этот мой тезис о их юношеской наивности деликатно опровергает. В те годы они учились быстро, на ходу. Обстановка заставляла. Из Ленинакана родители выехали в Иран, когда ей было пять лет. Она даже по-русски не говорила. А Геворк не знал армянского. Постепенно выучились, хотя в начале знакомства чаще общались на фарси.