На улице Стерва резво семенила по припорошенной снегом зеленой траве, привычно принимая редкие комплименты от умиляющихся на нее женщин. Я шла следом, опираясь на палку, буквально заставляя себя не хромать. Рефлексы тела, в свою очередь, перегибали меня вправо, сопротивляясь непривычной команде наступать на оперированную ногу.
По отработанному маршруту мы вышли на бульвар, доплелись до палатки с газетами и повернули обратно.
На обратном пересечении проезжей части бульвара мимо нас медленно проехала белая «копейка» в разводах ржавчины, подала назад и встала напротив места, где мы со Стервой собрались переходить дорогу.
Чертыхнувшись, я примерилась, с какой стороны лучше обойти немытую машину, но водитель перегнулся к месту пассажира на переднем сиденье и открыл дверцу. Я пригляделась… подхватила тявкающую Стерву и палку и быстро влезла в машину:
– Лешенька.
– Подожди.
Алексей наспех меня поцеловал и газанул с места.
Мы заехали в ближайший двор и остановились за гаражами.
Я смотрела на руки любимого мужчины, поворачивающие руль, на складки куртки, на розовое аккуратное ухо, проглядывающее сквозь волны светлых волос…
Алексей пересадил Стерву на заднее сиденье и, притянув меня к себе, медленно поцеловал глаза и губы:
– Милая моя. Я так соскучился.
У меня внутри все взорвалось. Я не заплакала и не закричала от радости или отчаяния, мне нестерпимо захотелось его. Сейчас, немедленно. Содрать одежду и провести руками по атласной коже, прислониться лбом к плоскому животу или губами к плечам. Он понял это в секунду, улыбнулся:
– Настя, времени в обрез. Я угнал машину и должен вернуть ее незамеченной.
Обняв голову Леши, я поцеловала его в губы:
– Леша, какой же ты красивый! Ты мне снишься каждую ночь.
Алексей погладил мое лицо. Он смотрел влюбленно, но говорил вещи, которые доходили до моего сознания заторможенно, через несколько секунд:
– …Ты должна создать суету. Наверняка за тобой продолжают наблюдать и люди из милиции, и люди из криминальных структур. Ходи из квартиры в квартиру, отключи видеокамеру у двери, прерывай звонки, названивай по десять раз на дню всем подряд. То есть ты должна надоесть всем своими бессмысленными действиями. И тогда с тебя снимут наблюдение.
– Какое наблюдение, Лешенька? – Не понимая, куда он клонит, я полезла целоваться. – Давай заедем в общежитие на часок, я тут с хорошими ребятами познакомилась, они нам комнату выделят. Там даже документов не спросят…
Алексей слышал меня, но не хотел услышать. Его лицо, как всегда, быстро изменялось от эмоций. Он так нервничал, что больше не имело смысла говорить о своем желании.
– … Наблюдение за тобой будет до тех пор, пока не найдут типографию Кати. Мне удалось убедить всех, что я не знаю о ней, что меня не пускали туда Катя с Гришей. Так вот, ходи между двух квартир. Если милиция или органы начнут спрашивать о странных действиях, заяви, что у тебя нервный срыв. А еще лучше, придумай перевозку вещей, ремонт, короче, суетись.
До меня дошло, что сегодня мы с Лешей никуда не едем и что ему угрожает опасность.
– Леша… они оставят тебя в покое?
– Конечно, и очень скоро. Деловым ребятам нужна типография, а ФСБ – технологии. Как только замаячит окончание становления типографии – меня либо вышлют в северную точку нашей холодной страны, либо убьют.
– И ты придумал выход? – начала соображать я.
– Придумал. Из передряги можно вылезти только с деньгами. Слышишь? С деньгами. Ты должна мне их принести.
Я нагнулась к рулю и поцеловала пальцы Алексея:
– Конечно. Постараюсь продать драгоценности.
– Нет. Драгоценности оставь себе. Ты должна принести мне полмиллиона евро. Через два дня. Деньги в подвале под лоджией, там типография…
– Та самая? – я слабо удивилась.
– Та самая. Вход только через твою квартиру, через подвал лоджии. – Леша провел рукой по моим бедрам, и мне стало совсем не до типографии. – Как нога?
– Нога нормально…
Достав из кармана шубы носовой платок, я вытерла мокрый нос и посмотрела по сторонам. Люди все так же спешили к метро и к автобусам, из хлебного магазина выныривали старушки, на маленьком рынке выставляли палатки замерзшие продавцы. Как обычно, как каждый день. Люди зарабатывали деньги. Кто как мог, по преимуществу честно и долго.
Теплой ладонью Алексей вытер мне слезы. Даже от этого простого жеста закружилась голова…
– Леша, а где ты взял миллион?
Открыв окно, Алексей закурил:
– Бабушка взяла из типографии. Сделала вид, что заходила к тебе по хозяйственным делам. А мне передала деньги самым элементарным способом, открыла ячейку в банке и позвонила с разового телефона.
– Ну и семейка у вас, – не то испугалась, не то восхитилась я. – А ты… ты где живешь?
Больше всего я боялась услышать имя «Лариса».
– У Вадика, – с успокаивающей улыбкой ответил Леша. – И чувствую, что пора оттуда сбегать.
– Понимаю, нужны деньги. А сколько их там, в подвале?
Я спрашивала о деньгах, а думала совсем о другом. О расстановке сил – с моей и Лешиной стороны и со стороны криминала. Неужели мы, не самые лучшие, но далеко не самые худшие люди, проиграем нескольким откровенным подлецам?
– Не меньше двух миллионов, – перебил мои мысли Алексей. – И очень приличного качества. – Лицо Алексея оживилось, как всегда, когда он говорил о любимой работе. – Насть, чтобы напечатать эти миллионы, пришлось вложить сто тысяч. Прибыль не берется ниоткуда…
– Если ее не отнять.
Нога моя не привыкла к тесным «Жигулям» и пыталась по привычке разогнуться.
Алексей достал из внутреннего кармана записную книжку, ручку и начал чертить:
– Смотри. Вот план подвала лоджии. Здесь, как ориентир, стоят две пластиковые бочки с вином. У тебя строительное образование, должна разбираться в чертежах. Вот здесь нажимаешь, вот так входишь… – Мне показалось, что Алексей с излишней страстностью объясняет вход в типографию. – Через два дня на этом же месте, только днем, в два часа, ты садишься в машину и отдаешь деньги… В два часа. Настя, очнись! Не перепутаешь? О чем ты думаешь, Настя?
Я перевела взгляд с грязного стекла на Алексея:
– Я думаю, что ты должен мне сказать, на какую сумму ты рассчитывал, когда решил со мной познакомиться. И зачем ты ранил Григория?
– Григория?
Леша повернулся ко мне и побледнел:
– Настька, ты решила, что я мог бы зарезать кого-то? И уж тем более Григория?
– Да… Нет… – Я дотронулась до щеки Алексея. – Мне все равно.
Алексей закурил вторую сигарету:
– Это не я. Всегда помню пословицу – не тронь говно, оно и не воняет. А Григория я все годы, что мы знакомы, не уважаю. В ту ночь он приехал поздно, без приглашения и под кайфом. Расселся на кухне и разглагольствовал, что нужно было ему самому стать твоим любовником…
Алексей курил и, рассказывая, на меня не смотрел:
– В половине первого подъехали Вадим со Славиком. Вадим сел напротив меня, а Славик отозвал Григория для разговора. У меня в животе внутренности задрожали, был уверен, что звездец мне пришел. А они, оказывается, приехали не только для разговора о деньгах. Славик не зря выяснял, кто хотел убить его брата. Вычислил. Короче, они начали драться с Григорием, и Славка почти зарезал его в моей ванной. Пришлось делать ноги. Поехали к Вадику, он один живет. По пути купили телефонную карту и отзвонились ментам, чтобы Гриша не загнулся. Я твоему Андрею все рассказал. Он тебе не объяснил?
Я слушала голос Алексея, не вникая в факты, так было легче понять – врет он или рассказывает, как все было на самом деле. Вроде бы не врал.
– Насть, ты меня слышишь?
– Да, слышу. Андрей рассказал мне совсем другое. – В машине становилось все жарче, и я расстегнула шубу. – Настаивал, чтобы я о тебе забыла. А Григорий мне никогда не нравился. И папе. Он с нами почти не разговаривал, если мы к Кате приезжали, считал, что с нищими разговаривать нет смысла, невыгодно. Но все равно хорошо, что не ты его… Но зачем же он того парня, Игоря, чуть не убил?
Выключив гудящий вентилятор печки, Леша взялся за руль. Он нервничал, торопился с рассказом:
– Ты поехала к дяде на день рождения, квартира осталась пустой. Григорий решил достать денег из типографии, а попал на мелкого воришку, как он тогда считал. А Игоря специально на разведку послали. Помнишь квадратного мужика, что организовал твое похищение? Жорик его зовут. Так он у Кати валюту покупал и решил прощупать твою квартиру, деньги искал. – Леша обнял меня, поцеловал и отодвинул. – Все, Настя, иди, мне пора ехать.
Я выбралась из машины, забрала с заднего сиденья задремавшую Стерву и стояла, кривая, опираясь на палку и судорожно застегивая шубу, пока Алексей выезжал со двора.
Настроение было странным. Не то меня обманули, не то я что-то не поняла.
Глава 23Типография их мечты
До дома я шла, задумавшись и забыв отпустить Стерву. Стерва не противилась, как истинная женщина, она обожала, когда ее носят на руках.
Мне предстоит достать деньги. Неправильные, незаконные. Очень хотелось позвонить маме или папе, посоветоваться, попросить помощи. Но нельзя. Я должна сделать это сама и только сама.
Костя и Мила уже не спали. Лейтенант допивал чай, смотрел на Милу хмуро. Мила делала вид жены на десятом году совместной жизни, и на выражение лица Кости не реагировала. Проводив его за порог, она уселась напротив меня:
– Классный мужик. Спасибо тебе.
– Да бери, не жалко. А чего он такой смурной на работу пошел?
– Ерунда. Стали договариваться о завтрашней встрече, так я его просила в типографию ко мне в форме не приходить, в его возрасте быть только старлеем неприлично. Пусть до повышения походит в гражданке.
Я с удовольствием отметила настроение Милы. Спокойная уверенность в понравившемся мужчине, а не страстное желание не вылезать из койки. Это нечасто с нею происходило.
Она чмокнула меня в щеку, погладила собаку и упорхнула на работу.